Итак, половое созре­ва­ние обна­ру­жи­вает себя прежде всего резким скачком в телес­ном раз­ви­тии (скачок этот принято назы­вать пубер­тат­ным — зна­че­ние термина чита­телю уже известно): заметно уве­ли­чи­ва­ются и линейные размеры тела (его длина, ширина таза), и масса его.

Важно отметить, во-первых, нерав­но­мер­ность пубер­тат­ного скачка. Нео­ди­на­ковы в разном воз­ра­сте при­бавки массы; осо­бенно зна­чи­тель­ное нара­с­та­ние ее отме­чают между 11 и 13 годами (в среднем это нара­с­та­ние соста­в­ляет 11—12 кг, причем на первый год из этих двух лет при­хо­дится 6—7 кг — абсо­лют­ный рекорд). Рост осо­бенно заметно и тоже зна­чи­тельно уве­ли­чи­ва­ется от 10 до 12 лет (на 12—15 см).

Во-вторых обратим вни­ма­ние чита­теля на то, что нари­со­ван­ная картина — средний резуль­тат; раз­ви­тие именно вашей дочери может про­те­кать иначе, и, скорее всего, это не откло­не­ние от нормы, а один из вполне есте­ствен­ных путей. Из ска­зан­ного в пре­ды­ду­щем абзаце ясно: резкое уве­ли­че­ние роста насту­пает в среднем на год раньше, чем резкое уве­ли­че­ние массы. Поэтому понятно, что нам нередко удается наблю­дать, как девочки сначала очень «вытя­ги­ва­ются», а затем начи­нают «округ­ляться». Но это не значит, что исклю­чена другая воз­мож­ность: немало девочек, у которых при­бавки в росте и массе не раз­де­лены по времени столь заметно. Опять-таки отме­чен­ная выше нерав­но­мер­ность пубер­тат­ного скачка сама по себе может ока­заться и как бы стертой (при этом уве­ли­че­ние роста и массы идет ровно в течение трех и даже четырех лет), и, напротив, выра­жен­ной очень ярко: есть девочки, которые и «вытя­ги­ва­ются» и «округ­ля­ются» за год-полтора (причем в основ­ном в течение весны и лета).

Роди­те­лям очень важно понять, таким образом, что воз­можны вари­анты, и не ока­заться в плену рас­хо­жих пред­ста­в­ле­ний о том, какой «должна быть» их дочь-под­ро­сток. Несо­от­вет­ствие ее некоему стан­дарт­ному внеш­нему образу никак не может вос­при­ни­маться с тре­во­гой, болез­ненно: хотите вы или нет, подоб­ное ваше вос­при­ятие неиз­бежно ска­жется на само­о­щу­ще­нии дочери. На стра­ни­цах этой книги нам нередко при­хо­дится гово­рить о тре­вож­ном состо­я­нии под­рост­ков, которое может быть, пожалуй, сведено к вопросу, который они задают себе: «Почему я не такой? Почему я не такая?» Не такой, не такая, как все, — вот что имеется в виду. Не стоит давать своему ребенку лишних поводов зада­вать себе (а может быть, и вам) этот вопрос. Напротив, исполь­зуйте малейшую воз­мож­ность для того, чтобы раз­о­б­ла­чить подоб­ную само­по­до­зри­тель­ность, мни­тель­ность.

Понятно, это вовсе не исклю­чает вни­ма­тель­ного, заин­те­ре­со­ван­ного отно­ше­ния к осо­бен­но­стям раз­ви­тия своего ребенка — но с тем лишь, чтобы понять, какие поправки следует вносить в тре­бо­ва­ния к нему, в режим его учения, труда и отдыха, и с тем лишь, чтобы не про­пу­стить воз­мож­ных действи­тельно болез­нен­ных откло­не­ний.

Вот один из при­ме­ров, как важно считаться с пока­за­те­лями телес­ного раз­ви­тия девочек. Выяс­нено: чем раньше начи­на­ется пубер­тат­ный скачок, тем раньше насту­пают первые месяч­ные. Причем девочки, склон­ные к полноте, опе­ре­жают в половом раз­ви­тии тех, у кого рост тела быстрее идет в длину, а попе­реч­ные размеры тела (т. е. ширина таза, плеч) уве­ли­чи­ва­ются в меньшей степени, так что уже после 8—9 лет (ко времени, к кото­рому отно­сится начало пубер­тат­ного скачка) можно отметить «рас­сло­е­ние» девочек по уровню их физи­оло­ги­че­ской зре­ло­сти; девочки одного «биоло­ги­че­ского воз­ра­ста» могут раз­ниться по «физи­оло­ги­че­скому воз­ра­сту» на 3—4 года. Это суще­ственно, и не считаться с этим невоз­можно.

В част­но­сти, наблю­де­ни­ями уста­но­в­лено и иссле­до­ва­ни­ями под­твер­ждено, что у школь­ниц (и, кстати, у школь­ни­ков) с более низкими пока­за­те­лями физи­че­ского раз­ви­тия нередки (хотя и не обя­за­тельны!) более скромные успехи в учении — им просто может не хватать физи­че­ской и умствен­ной рабо­то­с­по­соб­но­сти. Недо­ста­ток такой рабо­то­с­по­соб­но­сти не стоит считать чем-то, что обре­кает ребенка на заве­до­мые неудачи. В тех случаях, когда вдум­чи­вые педа­гоги и забот­ли­вые роди­тели находят подход к ребенку, берегут его силы, не поз­во­ляют ему пере­на­пря­гаться, осо­бенно рев­ностно следят за тем, чтобы он вовремя отдыхал, спал, ел, гулял на свежем воздухе, не пыта­ются поправить его отста­ва­ние с помощью допол­ни­тель­ных занятий, на которые у ребенка нет уже сил и которые, сле­до­ва­тельно, могут нанести еще больший вред, — в этих случаях послед­ствия вре­мен­ного «физи­оло­ги­че­ского отста­ва­ния» могут стать если и не вовсе неза­мет­ными, но уж никак не опас­ными.

Про­дол­жая раз­го­вор об осо­бен­но­стях телес­ного раз­ви­тия девочек-под­рост­ков, отметим, что в ходе поло­вого созре­ва­ния меня­ются и про­пор­ции тела: до менархе уве­ли­че­ние роста идет так, что пре­и­му­ще­ственно удли­ня­ются ноги, а после менархе удли­ня­ется пре­и­му­ще­ственно туло­вище. Уве­ли­чи­ва­ются ширина и объем таза (осо­бенно резко в воз­ра­сте 9—12 лет. Соб­ственно, уве­ли­че­ние раз­ме­ров и округ­ле­ние таза служит первым при­зна­ком насту­пив­шего пубер­тат­ного скачка). В конце концов так и скла­ды­ва­ется женская фигура: ноги отно­си­тельно туло­вища у женщин короче, нежели у мужчин; бедра шире, плечи и осо­бенно спина уже. Из-за рас­ши­ре­ния таза и из-за того, что туло­вище по длине начи­нает пре­о­б­ла­дать над длиной ног, центр тяжести тела у девочек ока­зы­ва­ется рас­поло­жен­ным ниже, чем у маль­чи­ков. Вот почему девоч­кам объек­тивно, в соот­вет­ствии с зако­нами физики, труднее, чем маль­чи­кам, бегать и прыгать. К тому же у них ока­зы­ва­ется большей, чем у маль­чи­ков, доля жировой ткани — для женщины, при­з­ван­ной выно­сить и выкор­мить ребенка, наличие такого энер­гети­че­ского резерва очень важно, но дви­же­ниям это, конечно, помеха.

В ходе поло­вого созре­ва­ния окон­ча­тельно скла­ды­ва­ется женский тип дыхания — грудной; мышцы брюш­ного пресса в дыхании у женщин играют зна­чи­тельно меньшую роль, чем у мужчин. Это опять-таки понятно в свете будущей задачи вына­ши­ва­ния ребенка.

В пред­ви­де­нии бере­мен­но­сти телес­ное раз­ви­тие девочки-под­ростка обес­пе­чи­вает за счет большей подвиж­но­сти в суста­вах и позво­ноч­нике, за счет большей эла­стич­но­сти и рас­тя­жи­мо­сти связок большую, чем у маль­чи­ков, гиб­кость.

Сила же и выно­сли­вость девочек в срав­не­нии с маль­чи­ками меньше, причем это «меньше» скла­ды­ва­ется главным образом в ходе поло­вого созре­ва­ния (в 9 лет по этим каче­ствам те и другие почти равны). Понятно, что если доля жировой ткани у девочек больше, чем у маль­чи­ков, то с мышеч­ной должно быть нао­бо­рот. Вот почему, успешно спра­в­ля­ясь с уме­рен­ной мышеч­ной работой, уставая от нее при­мерно так же, как и маль­чики, девочки зна­чи­тельно сильнее утом­ля­ются при сред­нетя­же­лой и тяжелой работе. Отсюда, как само собой разу­ме­ется, выте­кает необ­хо­ди­мость очень осто­рожно загру­жать девочек таким трудом — домаш­ним, обще­ственно полезным, который тре­бо­вал бы боль­шого напря­же­ния. Видимо, не слу­чайно издавна в народ­ном тру­до­вом вос­пита­нии девочке, когда речь шла о помощи старшим, выпа­дали на долю пусть моно­тон­ные, пусть одно­об­разные, но не свя­зан­ные со зна­чи­тель­ным мышеч­ным напря­же­нием работы по дому. Девочка могла стря­пать, нянчить малышей, держать дом в чистоте, шить и вязать, но тяжести таскали и дрова кололи другие. Во всяком случае, к такому поло­же­нию стреми­лись.

О подвиж­но­сти девочек следует сказать сле­ду­ю­щее. Хотя несколько меньшая дви­га­тель­ная актив­ность их, как ясно из того, что напи­сано выше, оправ­дана биоло­ги­че­ски, часто полу­ча­ется так, что роди­тели «идут дальше природы», начиная огра­ни­чи­вать энергию своих дочерей искус­ственно. Причем исходят они, каза­лось бы, из благих побу­жде­ний. «Ты девочка, для тебя опасно лазать через забор! Тебе нельзя бегать по крыше!» Верно: нельзя и опасно. Но не потому, что девочке опасно — опасно всякому ребенку. Однако на подоб­ные забавы маль­чи­ков смотрят сквозь пальцы (а иногда и с тайным одо­бре­нием). Так исподволь соз­да­ются непи­са­ные «правила дви­же­ния» — для маль­чи­ков свои, а для девочек свои. Видимо, это отголоски прежних, еще более строгих уста­но­вок насчет того, что можно девоч­кам, девуш­кам, жен­щи­нам, а чего нельзя. Ведь когда-то вовсе не было обще­при­знан­ным (и даже просто при­знан­ным), что девочки могут учиться наравне с маль­чи­ками.

Вывод оче­ви­ден: дви­же­ние не менее необ­хо­димо девочке-под­ростку, нежели ее свер­ст­нику — маль­чику; огра­ни­чи­вать (или исклю­чать вовсе) следует те дви­же­ния, которые связаны с чрез­мер­ной физи­че­ской нагруз­кой. Нашим дочерям полезны любые подвиж­ные игры, пла­ва­ние, коньки, лыжи, туризм. С огром­ной пользой и удо­воль­ствием будут выпол­нять они упраж­не­ния, хоть в чем-то похожие на танец. Особая роль при­над­лежит упраж­не­ниям на гиб­кость...

Говоря об осо­бен­но­стях телес­ного раз­ви­тия девочки-под­ростка, мы посто­янно, как видит чита­тель, ста­ра­емся поставить их в связь с задачей, которую пред­стоит выпол­нять нашим дочерям, когда они выра­с­тут: зачать, выно­сить, родить, выкор­мить дитя. Мы убе­ждены, что роди­тели должны не только про­ник­нуться созна­нием важ­но­сти этой связи, но и со своими детьми (и с доче­рями, и с сыно­вьями) гово­рить об этом. Для них это тоже важно: лучшее пони­ма­ние того, что с тобой про­ис­хо­дит, в огром­ной степени спо­соб­ствует правиль­ному миро­о­щу­ще­нию, а также поз­во­ляет осо­знанно отне­стись к тем огра­ни­че­ниям, которые на тебя накла­ды­вают, к тем тре­бо­ва­ниям, которые выдви­гают перед тобой.

Начало поло­вого созре­ва­ния внешне обна­ру­жи­вает себя не только в скачке роста. При­мерно в 9 лет у девочек наряду с уве­ли­че­нием раз­ме­ров и округ­ле­нием таза набу­хают молоч­ные железы; роди­те­лям стоит учесть, что у их дочери при этом могут быть болез­нен­ные ощу­ще­ния (но они не обя­за­тельны).

Как правило, грудь примет окон­ча­тель­ный вид уже в воз­ра­сте 16—18 лет; до тех пор раз­ви­тие молоч­ных желез должно пройти через ряд сту­пе­ней. Идет оно очень по-разному. Бывает, что раз­ви­тие молоч­ных желез опе­ре­жает поя­в­ле­ние других вто­рич­ных половых при­зна­ков. Бывает, напротив, что оно начи­на­ется очень поздно, в 13—14 лет, но зато потом про­те­кает уско­ренно. Иногда одна из желез заметно опе­ре­жает в раз­ви­тии другую. Причин для бес­по­койства нет (стоит объ­яс­нить это девочке): в конце концов обе железы ока­жутся прак­ти­че­ски оди­на­ко­выми. Точно так же не должно вол­но­вать вас (и девочку), какого размера сло­жив­ши­еся молоч­ные железы: спо­соб­ность будущей матери кормить ребенка грудью прямой связи с этим не имеет (как и осо­бен­но­сти внеш­него вида молоч­ных желез).

Девочке-под­ростку необ­хо­дим лифчик. Он помо­гает сохра­не­нию упру­го­сти и формы молоч­ных желез, и девочке стоит при­выкнуть к нему как можно раньше. Лифчик должен под­дер­жи­вать молоч­ные железы снизу (так как они склонны посте­пенно отви­сать) — при­под­ня­тое поло­же­ние желез улуч­шает кро­во­об­ра­ще­ние в них, спо­соб­ствует нор­маль­ному их раз­ви­тию. Заметим: под­дер­жи­вать, но не сжимать — это как раз мешает кро­во­об­ра­ще­нию.

Быть может, девочка сама и не заду­мы­ва­ется пока над этим, но нелишне сказать ей, что физи­оло­ги­че­ски гра­мот­ное обра­ще­ние с пусть даже еще едва наметив­шейся грудью пре­ду­пре­ждает многие слож­но­сти, которые могут воз­ник­нуть тогда, когда придет пора кормить малыша; оно же ото­дви­гает время увя­да­ния груди.

Лифчик должен быть сшит по мерке, так, чтобы он не стеснял свободы дви­же­ний, не мешал глубоко дышать. Ткань легкая, хлоп­ча­то­бу­маж­ная. Лифчики, изго­то­в­лен­ные из син­тети­че­ских тканей, неги­ги­е­ничны, а порой и просто вредны. Поку­пать их не следует. Чтобы не зави­сеть от того, есть ли в продаже именно тот лифчик, который ей нужен, каждая девочка пусть нау­чится шить лифчик сама.

Иногда девочки, у которых раз­ви­тие молоч­ных желез нача­лось раньше, чем у свер­ст­ниц, и идет быстро, стес­ня­ются этого — им не вполне понятно, что про­ис­хо­дит, и уж совсем непо­нятно, почему это про­ис­хо­дит именно с ними; свое отличие от свер­ст­ниц они рас­сма­т­ри­вают как неже­ла­тель­ное. И вот, чтобы наме­ча­ю­ща­яся грудь была менее заметна, девочка начи­нает стя­ги­вать ее, суту­литься... Долг роди­те­лей — пре­ду­пре­дить такое невер­ное вос­при­ятие про­ис­хо­дя­щего, а если время для пре­ду­пре­жде­ния упущено и девочка, остав­шись наедине со своими пре­ду­бе­жде­ни­ями и сомне­ни­ями, ведет себя опи­сан­ным выше образом, надо спо­койно и реши­тельно дать над­ле­жа­щее разъ­яс­не­ние.

При этом особое уда­ре­ние стоит сделать на том, что никакие есте­ствен­ные изме­не­ния, про­ис­хо­дя­щие с чело­ве­ком, не могут быть стыд­ными. В даль­нейшем вам не раз при­дется гово­рить с дочерью о природе про­ис­хо­дя­щих в ней перемен; этот раз­го­вор первый и важный.

Что каса­ется отличия от других, то, во-первых, скажите (с полным осно­ва­нием), что и другим этого не мино­вать; во-вторых, спро­сите, почему надо сты­диться того, что ты раз­ви­ва­ешься немного быстрее, чем другие (ведь не сты­ди­лись же мы того, что у тебя на две недели раньше, чем у других, вырос первый зуб!).

Воз­можно, девочке стыдно не вообще, воз­можно, она стес­ня­ется именно маль­чи­ков. Это важный оттенок. Видимо, девочка чув­ствует (или пред­чув­ствует), что она ста­но­вится пред­метом повы­шен­ного вни­ма­ния не сама по себе, а просто потому, что свер­ст­ники впервые обна­ру­жили в своей среде малень­кую женщину. Что ж, это доста­точно сложная про­блема. Но и удобный случай для вас впервые сказать дочери, что интерес маль­чи­ков к девоч­кам (как и девочек к маль­чи­кам) — вещь зако­но­мер­ная, и что ей надо при­выкнуть к этому (ведь такой интерес к ней и дальше будут про­я­в­лять), и что отно­ситься к этому следует спо­койно и просто, не гордясь этим, не стыдясь этого.

Сле­ду­ю­щий признак про­ис­хо­дя­щего поло­вого раз­ви­тия — поя­в­ле­ние волос сначала на лобке (при­мерно в 11 лет), а затем (спустя в среднем два года) под мышками. Полного раз­ви­тия эти вто­рич­ные половые при­знаки дости­гают в течение 4—6 лет. Заметим, что вскоре после поя­в­ле­ния волос под мышками обычно насту­пает первая мен­стру­а­ция.

Для раз­ви­тия лоб­ко­вых и под­мы­шеч­ных волос доста­точно того срав­ни­тельно неболь­шого коли­че­ства мужских гор­мо­нов, андро­ге­нов, которые есть в орга­низме девочки в период поло­вого созре­ва­ния. Но этого коли­че­ства гор­мо­нов уже недо­ста­точно для того, чтобы пушок на лице пре­вра­тился в длинные волосы, как это про­ис­хо­дит у маль­чи­ков, орга­низму которых как раз и свойствен более высокий уровень мужских гор­мо­нов. Воз­можны, однако, случаи, когда из-за эндо­крин­ного забо­ле­ва­ния у женщин начи­нают расти усы и борода. К счастью, эти болез­нен­ные при­знаки исче­зают после лечения.

Следует, однако, иметь в виду: раз­дра­же­ние волос может при­ве­сти к тому, что они станут уско­ренно расти в неполо­жен­ном месте. И если девочка, недо­воль­ная тем, что у нее поя­вился слишком замет­ный пушок на лице (чаще над верхней губой), начи­нает с ним бороться (выщи­пы­вает, сбри­вает, при­ме­няет депи­ля­то­рий) — послед­ствия для ее внеш­но­сти могут ока­заться крайне неже­ла­тель­ными, рост волос уси­лится. Един­ствен­ное, что можно сделать в обычных усло­виях, — обес­цве­чи­вать волосы 3-про­цен­т­ной пере­ки­сью водо­рода. (Если же рост их чрез­ме­рен, оста­ется воз­мож­ность элек­тро­ко­агу­ля­ции, сложной кос­мети­че­ской опе­ра­ции, при которой дела­ется попытка раз­ру­шить нижние части корней волос — луко­вицы).

Ниже мы будем гово­рить о ломке, которую в ходе созре­ва­ния претер­пе­вают голос у маль­чи­ков (так назы­ва­е­мая мутация). У девочек подоб­ной ломки голоса не отме­ча­ется — он ста­но­вится лишь более глу­бо­ким («грудным»), при­об­ретает большую выра­зи­тель­ность, в нем ста­но­вится воз­мож­ным больше оттен­ков. Не надо скры­вать от дочери, что все это придает голосу женщины при­вле­ка­тель­ность и что при­вле­ка­тель­ность эту надо беречь. В част­но­сти, под­чер­к­ните, что крайне небла­го­при­ятно на голосе ска­зы­ва­ется курение — он ста­но­вится, как правило, сиплым, грубеет, тембр его беднеет. Женщину, которая курит, почти безо­ши­бочно можно узнать по голосу.

Половое созре­ва­ние маль­чи­ков, так же как и девочек, начи­на­ется с того, что более быстро при­ра­с­тают длина тела и его масса. Хорошо известно, что до 9—10 лет суще­ствен­ных раз­ли­чий в раз­ме­рах тела маль­чи­ков и девочек нет; у взро­с­лых же мужчин и женщин, что также хорошо известно, они зна­чи­тельны, и нака­п­ли­ва­ются эти раз­ли­чия именно в период поло­вого созре­ва­ния, осо­бенно во время пубер­тат­ного скачка.

На рисун­ках пока­зано, как изме­ня­ются рост и масса маль­чи­ков и девочек от года до 17 лет. Из рисун­ков ясно видно, что в период поло­вого созре­ва­ния при­бавки в росте и массе ста­но­вятся осо­бенно интен­сив­ными (кривые идут вверх более круто); видно также, что моменты, когда про­ис­хо­дят эти резкие при­бавки, у маль­чи­ков и девочек не сов­па­дают; не сов­па­дают и моменты при­бавки роста и массы у детей одного пола (выяс­нить это несложно, сопо­ставив оба рисунка); наконец, можно легко уста­но­вить, в каком воз­ра­сте маль­чики вре­менно усту­пают девоч­кам в росте, в каком — в массе.

До 10 лет рост маль­чи­ков в среднем оди­на­ков или больше, чем у девочек, а в воз­ра­сте от 10 до 13 лет он меньше, осо­бенно в 12 лет; после 13 лет маль­чики резко обго­няют девочек в росте. В массе тела маль­чики начи­нают усту­пать девоч­кам раньше, чем в росте, — уже с 8—9 лет, и это поло­же­ние сохра­ня­ется дольше; лишь после 14 лет маль­чики имеют массу тела большую, чем девочки. Таким образом, в росте маль­чики усту­пают девоч­кам в среднем в течение 3 лет, в массе — в течение более чем 5 лет.

Какие из всего этого можно сделать прак­ти­че­ские выводы?

Именно у маль­чи­ков осо­бенно резок разлад между пока­за­те­лями роста и массы, именно у них уве­ли­че­ние длины тела заметно обго­няет уве­ли­че­ние массы и попе­реч­ных раз­ме­ров тела. Мышцы отстают в раз­ви­тии от скелета (и от соот­вет­ству­ю­щего ему уве­ли­че­ния длины тела). Это при­во­дит к тому, что под­ростки начи­нают суту­литься, опус­кать голову (а мы порой объ­яс­няем это неже­ла­нием «дер­жаться нор­мально»).

Более бурный рост — резче, чем у девочек, выра­жена утом­ля­е­мость; и вот они ищут допол­ни­тель­ные точки опоры, им все хочется к чему-нибудь при­сло­ниться. (Как часто, не понимая этого, мы сер­димся: «Ну чего ты стенку под­пи­ра­ешь?»)

Когда уси­ленно растут кости, воз­можно раз­дра­же­ние над­кост­ницы; отсюда столь неред­кие у маль­чи­ков непри­ят­ные ощу­ще­ния в костях — ломота, болез­нен­ность. Не следует забы­вать, что, уси­ленно выра­с­тая в длину, кости ста­но­вятся менее устой­чи­выми к искри­в­ле­ниям — в этом отно­ше­нии они до неко­то­рой степени сходны с костями груд­ного ребенка. Принято думать, что рахит — это болезнь грудных костей. Правиль­нее же считать, что это болезнь бурно рас­ту­щего орга­низма при нехватке неко­то­рых необ­хо­ди­мых веществ, прежде всего фосфора. Конечно, о воз­мож­но­сти насто­я­щего рахита у под­рост­ков гово­рить не при­хо­дится, однако то, что их костная система недо­ста­точно устой­чива к искри­в­ле­ниям, учи­ты­вать необ­хо­димо. (К раз­го­вору о выра­ботке хорошей осанки мы вер­немся ниже.)

Как и у девочек, у маль­чи­ков воз­можны раз­лич­ные картины телес­ного раз­ви­тия. Неко­то­рые маль­чики раз­ви­ва­ются отно­си­тельно рав­но­мерно, другие нерав­но­мерно, сначала очень «вытя­ги­ва­ясь» и лишь затем посте­пенно набирая попе­реч­ные размеры и массу.

В ходе поло­вого созре­ва­ния про­пор­ции тела у маль­чи­ков при­об­ретают все более типич­ный мужской харак­тер: срав­ни­тельно большая, чем у женщин, длина ног, более широкие спина и плечи, более узкие бедра. Посте­пенно про­ис­хо­дит вырав­ни­ва­ние соот­но­ше­ния массы тела и роста: склон­ные к полноте маль­чики срав­ни­тельно меньше при­ба­в­ляют в весе, «вытя­ги­ва­ются», худые же при­ба­в­ляют отно­си­тельно больше.

У маль­чи­ков-под­рост­ков окон­ча­тельно закреп­ля­ется мужской тип дыхания — брюшной.

Сила и выно­сли­вость у маль­чи­ков посте­пенно нара­с­тают. Все больше у них пре­о­б­ла­дают срав­ни­тельно с девоч­ками размеры и масса сердца, объем крови, который про­хо­дит через сердце за один его удар и за одну минуту, содер­жа­ние гемо­гло­бина в крови. Сни­же­ние дви­га­тель­ной актив­но­сти не отме­ча­ется. Именно во второй фазе поло­вого созре­ва­ния (при­мерно после 14 лет) маль­чики осо­бенно пре­вос­хо­дят девочек в подвиж­но­сти. Да и пси­холо­ги­че­ски они склонны к большей актив­но­сти. Раз­но­об­разные подвиж­ные игры, походы, путе­ше­ствия, вылазки в лес и на речку — это все очень харак­терно для маль­чи­шек. Именно большая подвиж­ность маль­чи­ков, их пред­при­им­чи­вость и склон­ность к разного рода иссле­до­ва­ниям окрест­но­стей, дальние экс­кур­сии на свой страх и риск и при­во­дят к боль­шему трав­ма­тизму у них.

Как сказано выше, и у маль­чи­ков половое созре­ва­ние про­те­кает не у всех оди­на­ково. Каса­ется это как уве­ли­че­ния роста и массы тела, так и раз­ви­тия вто­рич­ных половых при­зна­ков. Если в 11—12 лет раз­ли­чия бывают еще неве­лики, то в 13—15 лет они уже весьма зна­чи­тельны.

Возьмем хотя бы такой важный признак поло­вого созре­ва­ния, как рост волос на лобке; раз­ли­чают несколько сте­пе­ней раз­ви­тия этого при­знака. Так вот, среди под­рост­ков 14 лет есть такие (их при­мерно 20%), которые дости­гли уже чет­вер­той степени раз­ви­тия при­знака, но столько же и таких, у кого отме­чена первая степень; более того, есть они даже среди 16-летних.

Однако более наглядны и прак­ти­че­ски важны раз­ли­чия в росте, которые в воз­ра­сте 13—15 лет могут дости­гать 20—30 см. Рост, как одно из наи­бо­лее видных всем про­я­в­ле­ний пубер­тат­ного раз­ви­тия, влияет на отно­ше­ние к под­ростку окру­жа­ю­щих, в извест­ном мире на то, в какой степени его считают взро­с­лым, само­сто­я­тель­ным. Отста­ва­ние в росте небла­го­при­ятно отра­жа­ется на состо­я­нии под­рост­ков, порой при­во­дит к чувству непол­но­цен­но­сти. А оно, это чувство, в свою очередь угнетает их или же, напротив, толкает к раз­лич­ного рода поступ­кам, неправиль­ному пове­де­нию.

Окон­ча­тель­ные размеры тела взро­с­лого чело­века в зна­чи­тель­ной степени пре­до­пре­де­лены генети­че­ски. Но не всегда осу­ще­ст­в­ля­ются все воз­мож­но­сти телес­ного раз­ви­тия: неко­то­рые люди не дости­гают того роста, кото­рого они могли бы достичь; причины этого окон­ча­тельно не выяс­нены. Однако теперь уже ясно, что и малый рост не явля­ется абсо­лютно неустра­ни­мым недо­стат­ком. Важно лишь сво­е­вре­менно взяться за его испра­в­ле­ние. Дело в том, что труб­ча­тые кости (напри­мер, бед­рен­ная, боль­ше­бер­цо­вая, кости пред­пле­чья и др.), длина которых опре­де­ляет общий рост, длину тела и конеч­но­стей, растут на концах, так назы­ва­е­мых эпи­фи­зах. Если с помощью спе­ци­аль­ных занятий сво­е­вре­менно, еще до окон­ча­ния пубер­тат­ного скачка, поощрять росто­вые про­цессы, про­ис­хо­дя­щие в эпи­фи­зах, общий рост чело­века может быть заметно уве­ли­чен. Примеры таких занятий: упраж­не­ния на рас­тя­же­ние, сво­бод­ное висение на пере­кла­дине.

Заме­чали ли вы, что люди нео­ди­на­ково вос­при­ни­мают недо­статки своей внеш­но­сти и свои вну­трен­ние недо­статки? Действи­тельно, дурные черты соб­ствен­ного харак­тера, плохие стороны соб­ствен­ного пове­де­ния, как правило, осо­зна­ются чело­ве­ком с трудом, а порой вообще не вос­при­ни­ма­ются как недо­статки; ска­зы­ва­ется на этом и то, что и для окру­жа­ю­щих они не всегда оче­видны, да и в глазах разных людей те или иные свойства лич­но­сти могут выгля­деть по-разному... Не то с недо­стат­ками внеш­но­сти. Они пред­стают как нечто фаталь­ное, незави­си­мое от воли чело­века, не под­да­ю­ще­еся созна­тель­ному испра­в­ле­нию; вместе с тем мы знаем, что такие недо­статки бук­вально бро­са­ются в глаза и всеми рас­це­ни­ва­ются одно­значно. Именно поэтому недо­статки внеш­но­сти при­но­сят чело­веку осо­бенно много огор­че­ний и вол­не­ний.

Когда под­ро­сток с помощью созна­тель­ных усилий начи­нает строить свой «внешний образ», изба­в­ляться от такого серьез­ного в его глазах недо­статка, как малый рост, это, без­у­словно, отра­жа­ется на его само­чув­ствии и на его вну­трен­нем мире. Опас­ность зам­кну­то­сти, мни­тель­но­сти, себя­лю­бия отсту­пает; скла­ды­ва­ются такие важные каче­ства лич­но­сти, как жиз­не­ра­дост­ность, уве­рен­ность в себе, общи­тель­ность.

Важно и другое. Воз­действуя на свой пока недо­ста­точ­ный рост (или испра­в­ляя иные недо­статки тело­сло­же­ния), под­ро­сток обретает и еще одно пои­с­тине нео­це­ни­мое каче­ство харак­тера — его чувства ста­но­вятся действен­ными. Один из очень суще­ствен­ных недо­стат­ков вос­пита­ния, недо­стат­ков раз­ви­тия лич­но­сти — отсут­ствие жесткой и одно­знач­ной связи между жела­нием и действием. Немало есть людей, которые могут чем-то быть недо­вольны, могут что-то сильно пережи­вать, но которые совер­шенно нес­по­собны, к уди­в­ле­нию и даже воз­му­ще­нию окру­жа­ю­щих, пред­при­нять хоть что-нибудь для пре­о­до­ле­ния того, что вызы­вает у них эти отри­ца­тель­ные эмоции. Бывает, взро­с­лый человек чего-то, кажется, очень хочет, но никаких усилий добиться этого не пред­при­ни­мает. И вся его пси­хи­че­ская энергия так и тра­тится на пустые пережи­ва­ния, меч­та­ния, про­жек­тер­ство.

Стрем­ле­ние под­ростка исправить недо­статки своей наруж­но­сти и целе­на­пра­в­лен­ные усилия, пред­при­ни­ма­е­мые с этой целью (напри­мер, занятия спортом, атлети­че­ской гим­на­сти­кой), могли бы, пов­то­ряем, стать хорошей школой вос­пита­ния действен­но­сти чувств. Увы, при­хо­дится видеть, что чаще недо­воль­ство своей внеш­но­стью ведет к тому, что под­ростки стес­ня­ются раз­де­ваться в при­сут­ствии других, нео­хотно посе­щают занятия физ­куль­ту­рой. Перед взро­с­лыми встает важная задача — помочь маль­чику пре­о­до­леть это состо­я­ние, вселить в него желание пред­при­нять усилия, создать условия для занятий, на которые решится под­ро­сток.

Очень важно выра­бо­тать у под­ростка правиль­ную осанку. Осанка — это умение без особого напря­же­ния удер­жи­вать свое тело, сохра­няя правиль­ную позу в раз­лич­ных поло­же­ниях: сидя, при ходьбе, во время игр. Вместе с тем осанкой назы­вают и саму эту правиль­ную позу. При правиль­ной осанке голова и туло­вище — на одной вер­ти­каль­ной линии, плечи раз­вер­нуты, слегка опущены и нахо­дятся (правое и левое) на одном уровне, лопатки прижаты, грудь слегка выпукла, живот втянут, изгибы позво­ноч­ника выра­жены нор­мально, ноги выпрям­лены в колен­ных и тазо­бед­рен­ных суста­вах.

Почему ценна правиль­ная осанка? По двум основ­ным при­чи­нам: во-первых, все вну­трен­ние органы нахо­дятся в наи­бо­лее удобных усло­виях; во-вторых, дви­же­ния чело­века наи­бо­лее есте­ственны, эко­но­мичны и резуль­та­тивны. Напротив, неправиль­ная осанка вредна для здо­ро­вья, для рабо­то­с­по­соб­но­сти, для внеш­него вида. Напри­мер, суту­лость, впалая грудь затруд­няют работу сердца и легких, а это при­во­дит к тому, что орга­низм полу­чает недо­ста­точно кисло­рода; отсюда повы­шен­ная утом­ля­е­мость, раз­дра­жи­тель­ность. Рас­сла­б­лен­ность (а затем и сла­бо­сть) мышц живота при­во­дит к сме­ще­нию органов брюшной полости, атонии желудка, застойным явле­ниям в желчном пузыре и кишеч­нике.

Вос­пи­ты­вать правиль­ную осанку можно физи­че­скими упраж­не­ни­ями и посто­ян­ным кон­тро­лем за соблю­де­нием правиль­ной позы во время еды, сна, на уроке и дома — при выпол­не­нии домаш­них заданий, чтении книг (неко­то­рые под­ростки любят читать полулежа, что вредно), в тру­до­вой дея­тель­но­сти, на про­гулке.

Важ­нейшим усло­вием правиль­ной осанки явля­ется нор­маль­ное раз­ви­тие позво­ноч­ника. Несмо­тря на то что все физи­оло­ги­че­ские изгибы позво­ноч­ника фор­ми­ру­ются пол­но­стью к началу ходьбы, они долгое время оста­ются неза­креп­лен­ными и до 7—12 лет под­дер­жи­ва­ются лишь за счет актив­ной работы мышц. Лишь у под­рост­ков после 11—12 лет про­ис­хо­дит фик­са­ция изгибов позво­ноч­ника за счет опре­де­лен­ного соот­но­ше­ния его костных и хря­ще­вых эле­мен­тов.

Если к под­рост­ко­вому воз­ра­сту вы не смогли научить сына, дочь само­сто­я­тельно следить за своей позой, вам на неко­то­рое время при­дется сохра­нить за собой роль кон­тро­ле­ров. Вам при­дется следить за воз­мож­ными нару­ше­ни­ями позы и испра­в­лять их сразу же.

Важно, чтобы во время пись­мен­ных работ край стула, на котором сидит ребенок, заходил под крышку стола на 2—4 см, ноги стояли сво­бодно на полу, голени были под прямым углом к бедрам, пред­пле­чья лежали на крышке стола, плечи нахо­ди­лись на одном уровне, спина была прямой, голова лишь немного накло­нена вперед. Главные нару­ше­ния правиль­ной позы в этом случае: голова опус­ка­ется и накло­ня­ется вбок, локоть левой руки свисает со стола (из-за чего левое плечо опус­ка­ется ниже правого, а позво­ноч­ник искри­в­ля­ется влево), грудь упи­ра­ется в стол.

При чтении, при­го­то­в­ле­нии устных уроков поза может быть более сво­бод­ной и раз­но­об­раз­ной, но следует запре­щать сидеть боком к столу, под­кла­ды­вать под себя ногу, сидеть согнув­шись с опу­щен­ным локтем. Недо­пу­стимо, чтобы ребенок дли­тель­ное время носил порт­фель в одной руке; лучше носить нужные для занятий пред­меты в ранце за спиной.

Но ваш кон­троль не может быть бес­ко­неч­ным. В прин­ципе под­ростки уже спо­собны к опре­де­лен­ному само­кон­тролю. Поэтому им следует сооб­щать знания о при­зна­ках правиль­ной и неправиль­ной осанки, о мерах пре­ду­пре­жде­ния нару­ше­ний осанки. Если сначала вам при­хо­дится самим непо­сред­ственно попра­в­лять позу сына, дочери, то потом все чаще огра­ни­чи­вайтесь напо­ми­на­нием о том, что поза должна быть правиль­ной.

Особая задача вос­пита­ния правиль­ной осанки у под­рост­ков — закре­пить нор­маль­ные ее навыки при ста­ти­че­ских позах и при пере­дви­же­ниях, выра­бо­тать ощу­ще­ние правиль­ной осанки. Для послед­него полезна ходьба с пред­метом на голове с сохра­не­нием правиль­ного поло­же­ния тела; упраж­не­ние может выпол­няться с откры­тыми и закры­тыми глазами. Полезны также упраж­не­ния с мячом такого типа: взять два неболь­ших мяча, под­бра­сы­вая один вверх, другой мяч под­ни­мать с полу и ста­раться не дать упасть на пол первому.

При вос­пита­нии осанки у под­рост­ков следует учи­ты­вать тот факт, что вслед­ствие интен­сив­ного уве­ли­че­ния длины нижних конеч­но­стей про­ис­хо­дит пере­ме­ще­ние центра тяжести тела вверх. Это может небла­го­при­ятно ска­зы­ваться на раз­ви­тии пле­че­вого пояса, изгибов позво­ноч­ника, манеры держать свое тело. Следует иметь в виду, что под­ростки вслед­ствие пере­о­ценки своих физи­че­ских воз­мож­но­стей склонны под­ни­мать чрез­мер­ные для них тяжести — а это небла­го­при­ятно ска­зы­ва­ется на состо­я­нии позво­ноч­ника, который в этом воз­ра­сте все-таки еще пол­но­стью не сфор­ми­ро­ван.

При выпол­не­нии заданий по труду, свя­зан­ных с поло­же­нием стоя (напри­мер, работа по выпи­ли­ва­нию, стро­га­нию и т. д.), нужно следить за тем, чтобы ступни ног были рас­ста­в­лены с неболь­шим раз­во­ро­том наружу, вес тела пере­не­сен с пяток на перед­нюю часть стоп; колени были выпрям­лены, живот под­тя­нут, кисти рук во время работы раз­вер­нуты. Необ­хо­димо соблю­дать прямое поло­же­ние корпуса, а если харак­тер работы этого не поз­во­ляет, то чаще менять позу так, чтобы нагрузка была рав­но­мер­ной на обе поло­вины тела.

К сожа­ле­нию, порой плохая осанка ока­зы­ва­ется резуль­та­том созна­тель­ных усилий под­ростка. Неко­то­рым маль­чи­кам кажется, что широко рас­ста­в­лен­ные ноги, общее напря­жен­ное поло­же­ние тела — это признак силы и муже­ства. Конечно, эта манера лучше, чем манера гнуться и суту­литься, но она про­из­во­дит коми­че­ское впе­ча­т­ле­ние. Следует внушить под­ростку, что правиль­ная осанка — та, которая сочетает в себе полную свободу и нена­пря­жен­ность с под­тя­ну­то­стью и гиб­ко­стью; дви­же­ния должны быть не раз­ма­ши­стыми, а эко­номными.

Другой недо­ста­ток — наро­чито небреж­ная манера дви­гаться, общая рас­сла­б­лен­ность и как бы вялость. Это тоже способ «при­об­ще­ния» к более взро­с­лому воз­ра­сту. Только здесь пред­по­ла­га­ются не взро­с­лые сила и муже­ство, а, видимо, «умуд­рен­ность жиз­нен­ным опытом», некая небреж­ность в вос­при­ятии окру­жа­ю­щего, якобы свойствен­ная взро­с­лым и уже несколько утом­лен­ным жизнью людям, в проти­во­вес непо­сред­ствен­но­сти и острому инте­ресу к окру­жа­ю­щему, харак­тер­ным для нор­маль­ного под­ростка... Следует внушать под­ростку, что никого он этим не удивит и что такие манеры свойственны отнюдь не лучшим из взро­с­лых и действи­тельно умуд­рен­ных жизнью людей.

Уход за кожей. Общие гиги­е­ни­че­ские тре­бо­ва­ния на этот счет, видимо, известны чита­телю доста­точно хорошо. Оста­но­вимся лишь на неко­то­рых вещах, в основ­ном свя­зан­ных с осо­бен­но­стями под­рост­ко­вого воз­ра­ста.

Воз­можно, под­ростки сами того не ощущают, но у них уси­ли­ва­ется пото­от­де­ле­ние, причем пот при­об­ретает харак­тер­ный запах — нередко довольно сильный и непри­ят­ный. Под­ска­жите сыну и дочери, что для пре­ду­пре­жде­ния запаха следует еже­д­невно мыть под мышками, а отра­с­та­ю­щие волосы время от времени сбри­вать, чтобы раз­ла­га­ю­щийся пот на них не задер­жи­вался. С поя­в­ле­нием в широкой продаже дез­о­до­ран­тов у под­рост­ков воз­ни­кает иску­ше­ние поль­зо­ваться ими, а не мыться. Объ­яс­ните, что это нелепо и ничего не дает. Дез­о­до­рант — лишь вспо­мо­га­тель­ное сред­ство.

У под­рост­ков, как маль­чи­ков, так и девочек, порой сильно потеют ноги. Этому спо­соб­ствует плос­ко­сто­пие, тесная обувь, осо­бенно на рези­но­вой подошве, син­тети­че­ские носки и чулки, а также острая и пряная пища. Понятно, что в этом случае надо предъ­я­в­лять к себе осо­бенно жесткие гиги­е­ни­че­ские тре­бо­ва­ния. Дело не только в эстети­че­ских сооб­ра­же­ниях. Нео­прят­ное содер­жа­ние ног просто вредно для здо­ро­вья: во влажной среде легко воз­ни­кают опре­ло­сти — раз­рых­ле­ние и частич­ное омерт­в­ле­ние поверх­ност­ного слоя кожи; при ходьбе воз­ни­кают потер­то­сти, а через них в кожу про­ни­кают воз­бу­ди­тели гнойнич­ко­вых забо­ле­ва­ний; если опре­ло­сти и потер­то­сти сильны, обра­зу­ются доста­в­ля­ю­щие массу непри­ят­но­стей язвы, пузыри...

А ведь пре­дот­вра­тить все это так легко! Доста­точно еже­д­невно мыть ноги про­хлад­ной водой и еже­д­невно менять носки или чулки, следить, чтобы обувь всегда была сухой, чистой внутри (а не только снаружи!).

Суще­ствует немало средств для ухода за кожей ног — смяг­ча­ю­щие, вяжущие (напри­мер, фор­ми­дрон — 3—5-про­цен­т­ный раствор фор­малина с оде­коло­ном и другими вяжу­щими сред­ствами). Чтобы умень­шить пот­ли­вость, стоит попро­бо­вать дубящие пре­па­раты (напри­мер, 2—5-про­цен­т­ный раствор мар­ган­цо­во­ки­слого калия).

Главным сред­ством, однако, оста­ется все-таки чистая про­хлад­ная вода с мылом. И каждый день.

В отно­ше­нии девочек и маль­чи­ков к такой баналь­ной и обы­ден­ной про­це­дуре, как умы­ва­ние, есть раз­ли­чия.

Как правило, девочки умы­ваться умеют и любят. Лишь неко­то­рым следует напо­мнить, что вол­но­вать их должна не только чистота лица, но и чистота рук. А еще лучше, если они без всякого напо­ми­на­ния при­у­чатся мыть руки столь часто, сколь необ­хо­димо, — всякий раз, когда они загряз­ни­лись, и всегда перед едой. Кроме того, учи­ты­вая, в общем, есте­ствен­ное стрем­ле­ние взро­с­ле­ю­щих дочерей к «взро­с­лым» гиги­е­ни­че­ским сред­ствам, пре­до­сте­ре­гите их от того, чтобы они упо­тре­б­ляли дорогие сорта мыла (они содер­жат коко­со­вое масло, духи и часто сушат и раз­дра­жают кожу).

Что каса­ется маль­чи­ков, то они, лишаясь того пов­се­д­нев­ного (вернее, поми­нут­ного) надзора, кото­рому они под­вер­гались, когда были малень­кими, и ока­зы­ва­ясь один на один с быто­выми забо­тами, очень часто пре­не­бре­гают водой, мылом и поло­тен­цем. Здесь ска­зы­ва­ется, во-первых, отсут­ствие твердо закреп­лен­ной при­вычки; во-вторых, воз­можно, и таким стран­ным образом под­ро­сток снова утвер­ждает свое: «Что я, малень­кий?» В любом случае, если вы до 10 лет только заста­в­ляли маль­чика умы­ваться, не уди­в­ляйтесь, что теперь он вся­че­ски хочет от этого занятия увиль­нуть, а когда увиль­нуть не удается, он обна­ру­жи­вает попро­сту неу­ме­ние умы­ваться. Клас­си­че­ски описано все это Марком Твеном в сцене сборов Тома Сойера в вос­крес­ную школу: «Мери дала ему жестя­ной таз, полный воды, и кусок мыла; он вышел за дверь, поставил таз на ска­ме­ечку, затем обмак­нул мыло в воду и положил его на прежнее место; затем засучил рукава, осто­рожно вылил воду на землю, вошел в кухню и при­нялся что есть силы тереть себе лицо поло­тен­цем, висев­шим за дверью. Но Мери отняла у него поло­тенце.

— Как тебе не стыдно, Том! — вос­клик­нула она. — Разве можно быть таким сквер­ным маль­чиш­кой! Ведь от воды тебе не будет вреда.

Том был немного скон­фу­жен. Снова таз напол­нили водой. На этот раз Том неко­то­рое время стоял над ним, наби­ра­ясь хра­бро­сти, наконец глубоко вдохнул в себя воздух и стал умы­ваться. Когда он вто­рично вошел на кухню с закры­тыми глазами, ощупью отыс­ки­вая поло­тенце, вода и мыльная пена, сте­кав­шие у него с лица, не поз­во­ляли сомне­ваться в его добро­со­вест­но­сти. И все же, когда он выныр­нул из-под поло­тенца, резуль­таты ока­зались не слишком бле­стя­щие, так как чистое про­стран­ство, словно маска, зани­мало только часть его лица от лба до под­бо­родка; выше и ниже этих границ тяну­лась обшир­ная, не оро­шен­ная водой тер­ри­то­рия, вверху под­ни­мав­ша­яся на лоб, а внизу ложив­ша­яся темной полосой вокруг шеи».

Зато с неко­то­рыми девоч­ками-под­рост­ками воз­ни­кают иные про­блемы. Из под­ра­жа­ния взро­с­лым жен­щи­нам, некри­ти­че­ски следуя не лучшим образ­цам, они начи­нают неу­ме­ренно при­ме­нять кос­мети­че­ские сред­ства — пудру, кремы, губную помаду. Мало того что это выгля­дит нее­сте­ственно, это вредно отра­жа­ется на коже лица. К сожа­ле­нию, теперь уже не только стар­ше­клас­с­ницы, но и девочки-под­ростки готовы всту­пать в кон­фликты со взро­с­лыми по поводу накра­шен­ных губ и под­ве­ден­ных глаз.

Воз­можно, и в вашей семье могут воз­ни­кать подоб­ные кон­фликты. Видимо, прежде всего надо добиться, чтобы ваша дочь поняла: ваша позиция опре­де­ля­ется не какими-то «отста­лыми», «пуритан­скими», «кон­сер­ва­тив­ными» сооб­ра­же­ни­ями, а простым и ясным фактом: поскольку у девочки-под­ростка кожа молодая и здо­ро­вая, никакой необ­хо­ди­мо­сти при­ме­нять кос­мети­че­ские сред­ства, как правило, нет.

Когда девочка заботится о своем здо­ро­вье, когда она не пре­не­бре­гает обыч­ными гиги­е­ни­че­скими про­це­ду­рами, соблю­дает режим питания и сна, кожа ее будет здо­ро­вой и цвету­щей.

Понятно, что к при­ме­не­нию кос­мети­че­ских средств девочка при­бе­гает часто из желания выгля­деть более при­вле­ка­тель­ной. Это желание нельзя высме­и­вать ни в коем случае. Надо лишь так­тично и нена­вяз­чиво пока­зать, что истин­ная при­вле­ка­тель­ность вовсе не в уси­лен­ном деко­ри­ро­ва­нии себя. А то ведь кос­мети­че­ские про­це­дуры со вре­ме­нем могут пре­вра­титься в некое свя­щен­но­действие, погло­ща­ю­щее массу времени. Кон­ча­ется это все плохо — пока девушка отно­си­тельно сво­бодно рас­по­ря­жа­ется своим вре­ме­нем, его хватает на уси­лен­ные хлопоты над своей внеш­но­стью. Но вот девушка ста­но­вится молодой жен­щи­ной, матерью — и тут у нее самой, и у окру­жа­ю­щих соз­да­ется ощу­ще­ние, что она себя «запу­стила», тем более что поя­в­ля­ются объек­тив­ные осно­ва­ния для такого ощу­ще­ния — состо­я­ние кожи действи­тельно ухудша­ется в резуль­тате всего того, что с ней про­де­лы­вали прежде...

Так что соз­да­ние правиль­ного «кос­мети­че­ского стиля» — дело очень важное. Лучше зало­жить его основы сейчас, в под­рост­ко­вом воз­ра­сте.

Особая про­блема — так назы­ва­е­мые обык­но­вен­ные (или юно­ше­ские) угри. У старших под­рост­ков из-за повы­шен­ного коли­че­ства мужских гор­мо­нов, андро­ге­нов (у маль­чи­ков, заметим, угри и выра­жены сильнее), уси­ли­ва­ется работа сальных желез, рас­поло­жен­ных в коже. Вместе с тем протоки, по которым секрет сальных желез выходит наружу, сужа­ются. Поэтому и воз­ни­кают сальные пробки. Если в такие пробки про­ни­кают болез­не­твор­ные микробы, начи­на­ется вос­па­ле­ние. При этом вокруг места заку­порки протока железы воз­ни­кает уплот­не­ние, похожее на узелок, покрас­не­ние; затем узелок нагна­и­ва­ется. У неко­то­рых под­рост­ков обра­зу­ются сли­ва­ю­щи­еся между собой вос­па­лен­ные участки, на месте которых в после­ду­ю­щем оста­ются разного размера рубцы. Чаще всего юно­ше­ские угри бывают на лице, груди и верхней части спины. Угри могут быть пре­хо­дя­щим явле­нием, для­щимся всего несколько месяцев, но могут быть и насто­я­щим забо­ле­ва­нием кожи, от кото­рого под­ро­сток и юноша стра­дают несколько лет (иногда до 20—25-летнего воз­ра­ста). Многое зависит от наслед­ствен­ного пред­рас­поло­же­ния. (Заме­чено также, что у быстро крас­не­ю­щих под­рост­ков угрей обычно не бывает.)

Пре­ду­пре­дить ослож­не­ния, свя­зан­ные с поя­в­ле­нием угрей, в общем, несложно: важно лишь тща­тельно соблю­дать чистоту кожи, сво­е­вре­менно пре­дот­вра­щать заку­порку про­то­ков сальных желез. Если их актив­ность усилена, умы­ваться нужно чаще и обя­за­тельно с мылом, мас­си­ро­вать лицо; сначала следует умыться горячей водой, затем ополос­нуть лицо холод­ной. (Это помо­гает лучшему отхо­жде­нию секрета сальных желез.)

Суще­ствует мнение, будто бы нельзя выда­в­ли­вать сальные пробки. (Действи­тельно, весьма вредна при­вычка под­рост­ков мимо­хо­дом что-то трогать или выда­в­ли­вать на лице — именно это и при­чи­няет вред коже.) Выда­в­ли­вать сальные пробки можно и нужно — только умело, обя­за­тельно чистыми руками и не на ходу. Итак, сначала следует тща­тельно вымыть руки, умыться с мылом, сделать паровую ванну для лица (на 10—15 минут), затем выдавить сальные пробки (но не гнойники), а все места, где они нахо­ди­лись, смазать спир­то­вым рас­тво­ром гра­ми­ци­дина или лево­ми­цетина.

Наряду с мест­ными сред­ствами при угрях следует при­ме­нять и общие (по реко­мен­да­ции врача). О необ­хо­ди­мо­сти этого говорит, напри­мер, тот факт, что у неко­то­рых девочек-под­рост­ков угри поя­в­ля­ются или обо­стря­ются перед или во время мен­стру­а­ции. Уси­лен­ному поя­в­ле­нию угрей спо­соб­ствует упо­тре­б­ле­ние в пищу острых, пряных про­дук­тов, кофе, какао, креп­кого чая, избыток в пище угле­во­дов и жиров.

Уход за воло­сами. Общие правила оста­ются преж­ними: мыть голову надо, как только она ста­но­вится грязной (если волосы жирные — раз в 5—6 дней, если сухие — раз в 10—12 дней), брать для мытья лучше шампуни (подо­брать тот, при исполь­зо­ва­нии кото­рого волосы лучше про­мы­ва­ются, не обра­зу­ется перхоти и голова не чешется), вода него­ря­чая (лучше кипя­че­ная или дожде­вая, в водо­про­вод­ную сырую можно добавить немного буры); полезен массаж кожи головы паль­цами или спе­ци­аль­ной щеткой; важно хорошо промыть волосы водой; сушить лучше при ком­нат­ной тем­пе­ра­туре (фен нередко иссу­ши­вает волосы, они ста­но­вятся ломкими); рас­че­сы­вать вымытую голову только после того, как она высох­нет (иначе немало волос ока­жутся вырван­ными).

Длинные волосы рас­че­сы­вают с концов, корот­кие — от корня. Рас­че­ска лучше без острых зубьев, метал­ли­че­ская (от пласт­мас­со­вой волосы элек­три­зу­ются и плохо укла­ды­ва­ются).

Для роста волос полезно по-разному укла­ды­вать их. Полезно для них также время от времени обре­зать концы, осо­бенно если они начи­нают рас­щеп­ляться.

Как видите, под­рост­ко­вый возраст не при­но­сит в отно­ше­нии основ­ных гиги­е­ни­че­ских тре­бо­ва­ний ничего нового. Что следует особо учесть роди­те­лям, так это пере­мену отно­ше­ния их дочерей и сыновей к при­че­ске как важной соста­в­ля­ю­щей их внеш­но­сти.

Когда девочке испол­нится 10 лет (воз­можно, и раньше) роди­тели — вместе с ней! — пусть поду­мают о том, какой тип при­че­ски ей больше подойдет. В это время у девочки интерес к своей внеш­но­сти выражен уже доста­точно отчет­ливо и она в состо­я­нии созна­тельно отне­стись к такому выбору. Конечно, вы учтете харак­тер лица дочери (круглое или вытя­ну­тое), воз­мож­ные дефекты, форму ушей, харак­тер фигуры... Не надо заста­в­лять девочку отра­щи­вать длинные волосы против ее желания. Все равно первое, что она сделает, когда почув­ствует себя само­сто­я­тель­ной, — отрежет волосы...

Далее, вы пре­до­сте­ре­жете девочку против каких-либо «экс­пе­ри­мен­тов» со своей головой. Бывает, что, гонясь за подру­гами, стар­шими, девочки начи­нают (уже теперь, под­рост­ками) под­кра­ши­вать волосы, обес­цве­чи­вать их, мыть неиз­вест­ными сред­ствами.

Объ­яс­ните также, что всякое «насилие» над воло­сами даром не про­хо­дит. Не стоит их стя­ги­вать («конский хвост»), слишком туго заплетать — при этом часть волос поги­бает из-за того, что питание их ухудша­ется. При начесе волосы обла­мы­ва­ются, это же может про­и­зойти при тугом накру­чи­ва­нии на бигуди, при горячей завивке. О полной неле­по­сти парика для девочки-под­ростка и гово­рить не при­хо­дится: он для волос и кожи вреден, и должны быть очень серьезные осно­ва­ния, чтобы носить его; ясно, что такие осно­ва­ния могут поя­виться в более позднем воз­ра­сте.

Трудно сказать, будет ли тогда, когда вы возь­мете в руки эту книгу, про­цветать мода на под­чер­к­нуто длинные волосы у маль­чи­ков-под­рост­ков. Воз­можно, и нет. Тем не менее эта мода время от времени воз­вра­ща­ется. Длина волос, конечно, дело вкуса. И мы спешим сказать: никоим образом не советуем «пре­се­кать» эту моду, высме­и­вать, а то и оскор­б­лять под­рост­ков, которые ока­зались ей под­вер­жен­ными. Видимо, более честным было бы при­знать, что мы пожи­наем плоды вос­пита­ния — в данном случае плодом ока­зы­ва­ется недо­ста­точно раз­ви­тый вкус в сочета­нии с неу­ме­нием не посту­пать, «как все».

Если же оце­ни­вать моду на под­чер­к­нуто длинные волосы по суще­ству, то, откро­венно говоря, она не может не вызвать неко­то­рого недо­у­ме­ния: почему это у мужчины воз­ни­кает стрем­ле­ние носить при­че­ску, которая по харак­теру при­бли­жа­ется к тра­ди­ци­онно женской? Кроме того, мода на длинные волосы почему-то никогда не ока­зы­ва­ется вместе с тем и модой на чистые волосы. При взгляде на неко­то­рых под­рост­ков трудно решить — то ли они отпус­кают волосы, следуя моде, то ли, вос­поль­зо­вав­шись модой на длинные волосы, просто пере­стают уха­жи­вать за ними...

Выше мы сказали, Что ни «пре­се­кать», ни высме­и­вать не стоит. Что же делать? Думаем, что роди­тели без­у­словно могут потре­бо­вать, чтобы в любом случае волосы были чистыми, вид их — опрят­ным (воз­можно, ощутив, что держать длинные волосы в чистоте и порядке куда труднее, под­ро­сток легче рас­ста­нется с ними). Кроме того, воз­мо­жен нена­вяз­чи­вый раз­го­вор о мере в сле­до­ва­нии моде, о том, что нера­зумно в пов­се­д­нев­ной при­че­ске под­ра­жать образ­цам, которые демон­стри­руют, скажем, эстрад­ные певцы. Далее, для под­ростка может ока­заться вполне понят­ным сооб­ра­же­ние, которое мы выска­зали насчет того, что негоже мужчине «стирать грань» между собой и жен­щи­ной. И наконец, обра­тите вни­ма­ние маль­чика на то, что человек никогда не ста­но­вится при­вле­ка­тель­нее от того, что отно­сится к своей внеш­но­сти пас­сивно (в данном случае — «поз­во­ляет расти» волосам), нао­бо­рот, при­вле­ка­тель­ность чело­века (и мужчины, и женщины) стоит в прямой зави­си­мо­сти от того, носит ли на себе «есте­ствен­ное» следы куль­туры, и прежде всего хоро­шего вкуса.

Уход за ногтями. У под­рост­ков — как девочек, так и маль­чи­ков — при­хо­дится не столь уж редко наблю­дать неже­ла­ние стричь ногти. Но природа этого неже­ла­ния у тех и у других раз­лична.

Девоч­кам хочется похо­дить на взро­с­лых женщин: длинные ногти, покры­тые лаком. Это совер­шенно ни к чему. Инте­ресно, можно ли помо­гать маме по дому, зани­маться обще­ственно полезным трудом с такими вот, «ухо­жен­ными» паль­цами? Это сооб­ра­же­ния жиз­нен­ные. А вот гиги­е­ни­че­ские: если ноготь выра­с­тает за край ногте­вого ложа, на котором он поко­ится и из мягких тканей кото­рого он полу­чает питание, то в нем начи­на­ются дис­тро­фи­че­ские про­цессы, он быстро желтеет, ста­но­вится ломким; именно поэтому длинные ногти выгля­дят хуже ногтей нор­маль­ной длины. Что каса­ется лака, то и его при­ме­нять вредно (бес­цвет­ный или раз­но­цвет­ный — все равно); соб­ственно, вреден не сам лак, а рас­тво­ри­тели его (чаще всего поль­зу­ются ацето­ном) — они также вызы­вают пожел­те­ние ногтей, делают их ломкими. Что каса­ется при­вле­ка­тель­но­сти обла­да­тель­ниц длинных ногтей, то она очень сомни­тельна; во всяком случае, неко­то­рые мужчины при­зна­ются в том, что, глядя на длинные ногти, они прежде всего думают о том, сколько же микро­бов нашли под ними приют!

Воз­можно, мужчины думают об этом потому, что сами под­рост­ками были обла­да­те­лями длинных (и грязных) ногтей, — разу­ме­ется, они не отра­щи­вали их, как девочки, а просто не стригли. Случаи эти, увы, нередки. Воз­можно, нелю­бовь к стрижке ногтей у них связана с вос­по­ми­на­ни­ями раннего детства: нередко грудным детям, которые не могут хоть несколько секунд быть спо­койными, ногти обре­зают, торо­пясь, а потому не очень бережно; если при этом ноготь ока­зы­ва­ется обре­зан­ным слишком коротко, так, что затро­нута часть ногте­вого ложа, то это очень болез­ненно. Не уди­ви­тельно, что эта сво­е­об­разная пси­хи­че­ская травма (а ведь она пов­то­ря­ется не раз) оста­в­ляет следы надолго. И вот теперь, в под­рост­ко­вом воз­ра­сте, вам при­дется при­ло­жить немало усилий, чтобы стереть вос­по­ми­на­ния о непри­ят­ной про­це­дуре, прежде всего научив маль­чика стричь ногти правильно и без­бо­лез­ненно. Ногти стригут на руках раз в неделю, на ногах — раз в две недели. Лучше после мытья: от воды и мыла ногти раз­мяг­ча­ются и не тре­с­ка­ются, когда их обре­за­ешь. Чтобы острые края не вра­с­тали в кожу, срез должен быть полу­круг­лым на пальцах рук и прямым на пальцах ног. Зау­сенцы срезать, а их места сма­зы­вать оде­коло­ном. Вот и все. Можно добавить только (это уже «эстети­че­ские сооб­ра­же­ния»), что ногтям на корот­ких и толстых пальцах поста­райтесь придать слегка удли­нен­ную форму, ногтям на длинных пальцах — округ­лую.

Несколько слов о ребятах, которые грызут ногти. Здесь не просто дурная при­вычка, от которой можно отучить непре­стан­ными жест­кими тре­бо­ва­ни­ями. Здесь особое пси­хи­че­ское состо­я­ние, своего рода невроз. Порой под­ро­сток просто не может оста­но­виться, обку­сы­вая ногти чуть ли не до корня; состо­я­ние это потому и назы­ва­ется они­цо­фа­гией (бук­вально: «пожи­ра­ние ногтей»). Необ­хо­дима пси­хо­те­ра­пия, при­ме­не­ние средств, которые укре­пили бы нервную систему. Окрики, нака­за­ния, высме­и­ва­ние не только не помогут, — нао­бо­рот, усу­гу­бят состо­я­ние. Заметим, что явление это часто имеет наслед­ствен­ный харак­тер, хотя и склонно обна­ру­жи­ваться осо­бенно ярко во время поло­вого созре­ва­ния.

Итак, перед под­рост­ками стоит много сложных проблем, свя­зан­ных с фор­ми­ро­ва­нием нового уровня само­со­зна­ния, с необ­хо­ди­мо­стью разо­браться в себе, в своих воз­мож­но­стях, успехах и неу­да­чах, в своих отно­ше­ниях с това­ри­щами и взро­с­лыми. Пережи­ва­е­мые ребен­ком труд­но­сти во многом опре­де­ляют фор­ми­ро­ва­ние его лич­но­сти: у одного поя­в­ля­ется неу­ве­рен­ность в себе, чрез­мер­ная рани­мость; у другого раз­ви­ва­ется умение при­с­по­са­б­ли­ваться к мнениям окру­жа­ю­щих; третий, не сумев найти общего языка с дру­зьями, замы­ка­ется или ищет форму общения вне семьи и школы (некри­ти­че­ски при­ни­мая прин­ципы, на которых стро­ится это общение). Но вместе с тем многие под­ростки бла­го­по­лучно минуют под­вод­ные камни и рифы этого воз­ра­ста, раз­ви­ва­ясь гар­мо­ни­че­ски и бес­кон­флик­тно. Тот путь, по кото­рому пойдет фор­ми­ро­ва­ние лич­но­сти, только на первый взгляд может пока­заться обу­сло­в­лен­ным слу­чайными обсто­я­тель­ствами. У истоков всегда стоит взро­с­лый, отно­ше­ния с ним.

Мы сказали, что у под­ростка суще­ствуют две системы отно­ше­ний: со свер­ст­ни­ками и со взро­с­лыми. Зна­че­ние общения со свер­ст­ни­ками трудно пере­о­це­нить. (Об этом — несколько позже.) Но в то же время оно само — его формы и содер­жа­ние, его харак­тер и способы — по суще­ству опре­де­ля­ется и напра­в­ля­ется теми отно­ше­ни­ями, которые скла­ды­ва­ются у под­ростка со взро­с­лыми.

Отро­че­ство — это время ста­но­в­ле­ния само­сто­я­тель­но­сти, пора пере­хода от детства к взро­с­ло­сти, усво­е­ния новых образ­цов взро­с­лого пове­де­ния. Поэтому в конеч­ном счете раз­ви­тие под­ростка — это всегда рав­не­ние на взро­с­лого. Под­ро­сток стремится посту­пать и выгля­деть, как взро­с­лый, обла­дать теми же, что и взро­с­лый, правами и воз­мож­но­стями. Это рав­не­ние на взро­с­лого может про­я­в­ляться не непо­сред­ственно, а через под­ра­жа­ние свер­ст­нику, уже усво­ив­шему какие-то стороны взро­с­ло­сти, или более стар­шему това­рищу. Но есть ведь и такой путь усво­е­ния взро­с­ло­сти — в непо­сред­ствен­ном кон­такте со взро­с­лым, в сов­мест­ных с ним делах и занятиях, в сов­мест­ном с ним труде.

Этот второй путь пре­до­ста­в­ляет взро­с­лому больше воз­мож­но­стей влиять на фор­ми­ро­ва­ние лич­но­сти под­ростка, на процесс его воз­му­жа­ния. И здесь главная про­блема для взро­с­лого — найти для себя правиль­ную позицию в отно­ше­ниях с под­рост­ком.

Какой же она должна быть, эта позиция?

Попро­буем взгля­нуть на это глазами самого под­ростка. Его мысли как бы под­слу­шал В. А. Сухом­лин­ский: «Не опе­кайте меня, не ходите за мной, не свя­зы­вайте каждый мой шаг, не сви­вайте меня пелен­ками при­с­мо­тра и недо­ве­рия, не напо­ми­найте и словом о моей колы­бели. Я само­сто­я­тель­ный человек. Я не хочу, чтобы меня вели за руку. Передо мной высокая гора. Это цель моей жизни. Я вижу, думаю о ней, хочу достичь ее, но взойти на эту вершину хочу само­сто­я­тельно. Я уже под­ни­ма­юсь, делаю первые шаги; и чем выше ступает моя нога, тем более широкий гори­зонт откры­ва­ется мне, тем больше я вижу людей, тем больше познаю их, тем больше людей видят меня. От величия и без­гра­нич­но­сти того, что мне откры­ва­ется, дела­ется страшно. Мне необ­хо­дима под­дер­жка стар­шего друга. Я достигну своей вершины, если буду опи­раться на плечо силь­ного и мудрого чело­века. Но мне стыдно и боязно сказать об этом. Мне хочется, чтобы все считали, что я само­сто­я­тельно, своими силами добе­русь до вершины». Вот что сказал бы под­ро­сток, если бы он умел сказать о том, что его волнует, и если бы — самое главное — он захотел откро­венно обо всем сказать».

Тонкий знаток детской души, В. А. Сухом­лин­ский глубоко под­метил основ­ное проти­во­ре­чие вну­трен­ней позиции под­ростка. С одной стороны, он стремится к само­сто­я­тель­но­сти, про­те­стует против мелоч­ной опеки, кон­троля, недо­ве­рия. С другой стороны, испы­ты­вает тревогу и опа­се­ния, боязнь не справиться с новыми зада­чами. Он ждет от взро­с­лого помощи и под­дер­жки, но не хочет открыто при­знаться в этом. Эту слож­ность и проти­во­ре­чи­вость вну­трен­ней позиции под­ростка взро­с­лый должен понять и принять. И именно на основе этого пони­ма­ния строить свои отно­ше­ния с ним.

Взро­с­лый должен быть другом под­ростка. Но другом особым, отлич­ным от друга-свер­ст­ника. Это раз­ли­чие коре­нится в раз­ли­чии соци­аль­ных позиций взро­с­лого и взро­с­ле­ю­щего чело­века. Один уже имеет опре­де­лен­ный круг обя­зан­но­стей и выте­ка­ю­щие из них права, другой еще только стремится полу­чить эти права, имея довольно смутное пред­ста­в­ле­ние об обя­зан­но­стях. Задача взро­с­лого — помочь под­ростку взро­с­леть, быть рядом с ним.

Под­ростку необ­хо­дима сов­мест­ная дея­тель­ность со взро­с­лым, значит, у них должны быть общие инте­ресы, увле­че­ния. Содер­жа­ние такого сотруд­ни­че­ства может быть самым раз­лич­ным. Под­ро­сток может быть серьезным помощ­ни­ком роди­те­лей в хозяйствен­ных заботах, совет­чи­ком в домаш­них делах. Взро­с­лый может при­об­щать под­ростка к своим занятиям и инте­ре­сам или раз­де­лять инте­ресы и занятия самого под­ростка. Увле­че­ние искус­ством, сов­мест­ное посе­ще­ние театра и кино, обсу­жде­ние лите­ра­тур­ных новинок, помощь в кон­стру­и­ро­ва­нии — не стоит и пытаться дать пере­чень тех сфер, в которых взро­с­лый может быть вместе с под­рост­ком. Надо под­чер­к­нуть, что именно сов­мест­ная дея­тель­ность под­ростка и взро­с­лого рождает общ­ность пережи­ва­ний, чувств, настро­е­ний, облег­чает кон­такты с под­рост­ком, эмо­ци­о­наль­ную и духов­ную бли­зо­сть.

Но ведь мы помним, что главное стрем­ле­ние под­ростка — это стрем­ле­ние быть само­сто­я­тель­ным. Взро­с­лый должен быть рядом с ним и тут. Взро­с­лый рядом — это значит, что под­ро­сток доста­точно само­сто­я­тель­ный, много знает и умеет, сам отве­чает за свое пове­де­ние, дела и поступки. Но под­ро­сток впервые на само­сто­я­тель­ном пути. Ему может встретиться что-то непред­ви­ден­ное, нео­жи­дан­ное; его опыт еще слишком мал, чтобы со всем справиться, чтобы все решить самому. Взро­с­лый может всегда прийти на помощь — под­ска­зать, посо­вето­вать, а если воз­ник­нет необ­хо­ди­мость — вме­шаться более активно.

Взро­с­лый рядом — это значит, что у под­ростка есть надеж­ный и опытный друг, который умело и так­тично про­ве­дет его через все труд­но­сти отро­че­ства. Это значит, что под­ро­сток всегда будет чув­ство­вать столь необ­хо­ди­мые для него в это время свободу и само­сто­я­тель­ность, ува­же­ние и доверие. Это значит, что его потреб­но­сти, желания и инте­ресы встре­чают пони­ма­ние и под­дер­жку.

Взро­с­лый друг рядом — это должно быть важ­нейшим усло­вием вос­пита­ния и раз­ви­тия под­ростка. Только неу­клон­ное соблю­де­ние этого условия может обес­пе­чить бла­го­по­луч­ное фор­ми­ро­ва­ние лич­но­сти ребенка в самую сложную пору его жизни.

Потреб­ность во взро­с­лом друге ощу­ща­ется под­рост­ком очень остро. Он ищет такого друга в семье, в школе, в других сферах общения, а где он его найдет, кем он ока­жется — во многом зависит от нас, старших. Ведь именно взро­с­лые, их отно­ше­ния между собой, их отно­ше­ние к самому ребенку создают ту или иную атмо­сферу в семье.

Помочь под­ростку взро­с­леть — это значит создать в семье такой стиль отно­ше­ний, который поставил бы ребенка в реаль­ные условия жизни по нормам и тре­бо­ва­ниям, предъ­я­в­ля­е­мым к взро­с­лым. Необ­хо­димо рас­ши­рять сферу само­сто­я­тель­но­сти под­ростка, круг его прав и обя­зан­но­стей. Важно, чтобы в семье была действи­тель­ная, а не декла­ра­тив­ная нужда в труде и заботах ребенка. Должна про­и­зойти насто­я­щая пере­стройка спо­со­бов общения с ребен­ком: именно в семье он должен нау­читься уважать лич­ность другого чело­века, нау­читься такту, береж­ному, вни­ма­тель­ному отно­ше­нию к людям. И гаран­тией этого может быть прежде всего береж­ное, ува­жи­тель­ное отно­ше­ние к нему самому.

Интел­лек­ту­аль­ное раз­ви­тие ребенка также требует от семьи посто­ян­ного вни­ма­ния и заботы. Поощряйте позна­ва­тель­ные инте­ресы под­ростка, раз­ви­вайте его любо­зна­тель­ность, побу­ждайте к само­об­ра­зо­ва­нию.

В под­рост­ко­вом воз­ра­сте даже соб­ственно учение во многом опи­ра­ется на само­об­ра­зо­ва­ние и само­со­вер­шен­ство­ва­ние. Помочь под­ростку овла­деть навы­ками само­сто­я­тель­ного дви­же­ния в знаниях, спо­собами само­сто­я­тель­ной работы с книгой, с учеб­ни­ком, спра­воч­ни­ком — посиль­ная задача для каждого из нас. Направить под­ростка по пути интел­лек­ту­аль­ного взро­с­ле­ния — это значит про­бу­дить в нем стрем­ле­ние к овла­де­нию насто­я­щими, глу­бо­кими зна­ни­ями.

Раз­ви­тие морально-эти­че­ской взро­с­ло­сти под­ростка связано с умением раз­би­раться в поступ­ках и отно­ше­ниях людей. Помочь под­ростку в этом — значит научить его пони­мать мотивы пове­де­ния людей, видеть причины и след­ствия поступ­ков не только окру­жа­ю­щих, но и своих соб­ствен­ных. Оце­ни­вая поступки других, под­ростки нередко склонны не заме­чать недо­статки в своем соб­ствен­ном пове­де­нии. Научить под­ростка кри­ти­че­ски отно­ситься к себе, к своим поступ­кам — значит помочь ему сделать важный шаг на пути морально-эти­че­ского взро­с­ле­ния. Для этого важно про­бу­дить у ребенка спо­соб­ность к сопе­режи­ва­нию, вос­питать спо­соб­ность к сочув­ствию. Важным сред­ством может послу­жить тут сов­мест­ное обсу­жде­ние про­читан­ных книг, уви­ден­ных фильмов, событий окру­жа­ю­щей жизни. И еще — очень важно, чтобы взро­с­лый заин­те­ре­со­ванно отно­сился к самому под­ростку, к его вну­трен­нему миру, к вол­ну­ю­щим его вопро­сам, тре­во­жа­щим его отно­ше­ниям с това­ри­щами и свер­ст­ни­ками, нужны душев­ный контакт и душев­ная бли­зо­сть с ним.

Для раз­ви­тия взро­с­ло­сти под­ростка очень важны раз­лич­ные формы его сов­мест­ной тру­до­вой дея­тель­но­сти со взро­с­лым. Труд рядом и наравне со взро­с­лым рождает у ребенка чувство удо­вле­тво­ре­ния и гор­до­сти, под­дер­жи­вает и укреп­ляет чувство соб­ствен­ного досто­ин­ства, про­бу­ждает ува­же­ние к себе. Эти поло­жи­тель­ные эмоции чрез­вы­чайно важны для нала­жи­ва­ния и закреп­ле­ния кон­так­тов между взро­с­лым и под­рост­ком.

Что каса­ется ста­но­в­ле­ния внешней взро­с­ло­сти под­рост­ков, тут вернее идти не путем запретов и нака­за­ний за чрез­мер­ное увле­че­ние броской атри­бу­ти­кой взро­с­ло­сти, а путем вос­пита­ния хоро­шего вкуса, правиль­ных эстети­че­ских пред­ста­в­ле­ний. Кроме того, важно под­чер­к­нуть сле­ду­ю­щее: гар­мо­ни­че­ское раз­ви­тие содер­жа­тель­ных сторон взро­с­ло­сти под­ростка, т. е. раз­ви­тие его интел­лек­ту­аль­ной, тру­до­вой и морально-эти­че­ской взро­с­ло­сти, ведет к тому, что под­ра­жа­ние внешним формам взро­с­ло­сти не выходит из разумных границ и не зани­мает в жизни под­ростка зна­чи­тель­ного места.

Под­ро­сток многое видит, заме­чает, но как часто не под тем углом зрения! Он много знает, но этого еще так мало... Он весь в дви­же­нии, в нем так мало усто­яв­ше­гося, проч­ного. Он весь в будущем, это человек в проекте. В нем все еще только может быть. И будет или нет — в зна­чи­тель­ной мере зависит от того, как и куда поведем его мы с вами. Хватит ли у нас сил, умения, желания вести его по нелег­ким дорогам отро­че­ства, и при этом вести его так, чтобы — помните, как у Сухом­лин­ского? — чув­ствуя нашу руку, он все же шел само­сто­я­тельно, сам при­ни­мал решения и сам отвечал за себя?

Только в такой само­сто­я­тель­но­сти действи­тельно взро­с­леет под­ро­сток. Он начи­нает по-иному отно­ситься к себе, начи­нает чув­ство­вать себя взро­с­лым. Он ищет для себя эталоны взро­с­ло­сти, под­рав­ни­ва­ется к тем, кого считает в чем-либо более взро­с­лым, стремится дотя­нуться до них. Причем стрем­ле­ние это не всегда осо­знано, не зря пси­хологи назы­вают его чув­ством взро­с­ло­сти.

Под­ро­сток много думает о себе, и воз­ни­ка­ю­щее у него чувство взро­с­ло­сти начи­нает опре­де­лять его оценки и само­о­ценки, отно­ше­ние к своим поступ­кам, поступ­кам свер­ст­ни­ков, старших. Педа­го­гам и роди­те­лям надо ори­ен­ти­ро­ваться на это чувство, опи­раться на него.

Конечно, степень про­я­в­лен­но­сти чувства взро­с­ло­сти, его яркость у разных ребят не оди­на­кова. Если мы при­знаем право под­ростка на извест­ную само­сто­я­тель­ность, отно­симся к нему с ува­же­нием, сво­е­вре­менно меняем харак­тер тре­бо­ва­ний и форму, в которой они предъ­я­в­ля­ются, то чувство взро­с­ло­сти не будет ущем­лено, и в таких случаях под­ро­сток раз­ви­ва­ется и взро­с­леет, как правило, без кон­флик­тов.

Совсем другое мы видим в семьях, где это чувство ребенка пода­в­лено мелоч­ной опекой, излиш­ней жест­ко­стью кон­троля, недо­ве­рием к само­сто­я­тель­но­сти. В таких случаях под­ро­сток не имеет воз­мож­но­сти почув­ство­вать себя в какой-то степени взро­с­лым и утвер­дить себя таким во мнении окру­жа­ю­щих. Но это необ­хо­димо ему! И вот он начи­нает грубить, упря­миться, воз­ни­кают обиды, кон­фликты, растет и углу­б­ля­ется вза­им­ное непо­ни­ма­ние. Иногда кон­ча­ется тем, что под­ро­сток, по суще­ству, уходит из семьи, т. е. уходит из-под кон­троля и влияния, ста­но­вится чужим в семье.

Внешних при­зна­ков кон­фликта в семье может и не быть. Однако пода­в­ле­ние у под­ростка чувства взро­с­ло­сти ведет к тому, что он замы­ка­ется, уходит в себя или ищет такой круг общения, где его при­тя­за­ния на взро­с­лость находят удо­вле­тво­ре­ние. Пара­докс заклю­ча­ется в том, что в этом новом кругу (а часто это бывают дво­ро­вые ком­па­нии, воз­гла­в­ля­е­мые более стар­шими ребя­тами) под­ро­сток нередко ста­но­вится без­ро­пот­ным испол­ни­те­лем любых при­ка­зов. Его приняли в обще­ство более взро­с­лых и само­сто­я­тель­ных людей, его при­знали рав­но­прав­ным — и он готов сейчас сми­риться с любыми тре­бо­ва­ни­ями, как бы непри­глядны они ни были. Рядом с ним ока­зы­ва­ется взро­с­лый, но не тот, кто должен быть, кто ему действи­тельно нужен. А чтобы этого не слу­чи­лось, необ­хо­димо так строить вну­три­се­мейные отно­ше­ния, чтобы ребенок при­ни­мал не фор­маль­ное, а насто­я­щее участие в общих семейных заботах.

Есте­ственно, вы поза­боти­тесь о том, чтобы лич­ность под­ростка раз­ви­ва­лась гар­мо­нично: вы будете фор­ми­ро­вать его позна­ва­тель­ные инте­ресы, раз­ви­вать спо­соб­но­сти, вос­пи­ты­вать обще­ственно ценные каче­ства, каче­ства кол­лек­ти­ви­ста.

«В нашей стране, — писал А. С. Мака­ренко, — только тот человек будет пол­но­цен­ным, потреб­но­сти и желания кото­рого есть потреб­но­сти и желания кол­лек­ти­ви­ста». Чтобы под­ро­сток сумел найти свое место в будущей жизни, он должен овла­деть всей бога­тейшей прак­ти­кой кол­лек­ти­ви­сти­че­ских отно­ше­ний: уметь согла­со­вы­вать свои желания и инте­ресы с жела­ни­ями и инте­ре­сами кол­лек­тива, нау­читься радо­ваться общими радо­стями, печалиться общими печа­лями, соот­но­сить свою дея­тель­ность с общими целями. Под­ро­сток, в общем, готов к этому: ведь одна из его основ­ных воз­раст­ных осо­бен­но­стей — неу­дер­жи­мая тяга к общению, к кол­лек­тиву, к сов­мест­ной дея­тель­но­сти с това­ри­щами.

Это стрем­ле­ние под­ростка к общению важно направить в нужное русло, и роль напра­в­ля­ю­щего пусть примет на себя взро­с­лый.

Каковы же наи­бо­лее типич­ные виды неправильно сло­жив­шихся отно­ше­ний под­рост­ков и роди­те­лей?

Эмо­ци­о­наль­ное отвер­же­ние. Лишь в редких случаях кон­фликт между роди­те­лями и под­рост­ком дости­гает такой остроты, что отно­ше­ния между ними ока­зы­ва­ются бук­вально на грани «развода», а взро­с­лый откро­венно фор­му­ли­рует свое отно­ше­ние: «Видеть не могу этого небла­го­дар­ного, не хочу и не буду тре­во­житься о нем». Чаще мы встре­ча­емся с другим. Поскольку непри­язнь к детям — чувство, которое счита­ется дурным и осу­жда­ется окру­жа­ю­щими, оно при­ни­мает скрытые формы. Это не озна­чает, что взро­с­лые цинично и про­ду­манно мас­ки­ру­ются, — нет, они нео­со­знанно пода­в­ляют непри­язнь к ребенку как недо­стойное чувство, не при­зна­ются в нем даже себе.

Такое скрытое эмо­ци­о­наль­ное отвер­же­ние может выра­жаться в без­раз­ли­чии роди­те­лей к под­ростку, малом вни­ма­нии к его вну­трен­ней жизни. А вот как раз те роди­тель­ские заботы (кон­троль, вни­ма­ние, заин­те­ре­со­ван­ность), недо­ста­ток которых мог бы открыть окру­жа­ю­щим такую нелю­бовь, ока­зы­ва­ются внешне пре­у­ве­ли­чен­ными, под­чер­к­ну­тыми, прямо-таки демон­стра­тив­ными. Взро­с­лые тща­тельно следят за тем, как под­ро­сток одет, пун­к­ту­ально кон­тро­ли­руют режим его дня и т. п. Но, несмо­тря на все ухищре­ния взро­с­лого, ребенок безо­ши­бочно уга­ды­вает искус­ствен­ность этой заботы. Такое показ­ное, внешнее вни­ма­ние действует на него даже хуже, чем откро­вен­ное без­раз­ли­чие.

Иногда эмо­ци­о­наль­ное отвер­же­ние бывает более насту­па­тель­ным — в этих случаях его назы­вают вос­пита­нием по типу Золушки. Ребенку дают понять, что он не самый желан­ный человек в семье. Ему не просто навя­зы­вают бес­чи­с­лен­ные пред­пи­са­ния, которые никто не в состо­я­нии был бы выпол­нить, но и ста­ра­ются при этом дать почув­ство­вать, как он плох и как окру­жа­ю­щие от него стра­дают. При­знаться, что все это вызвано непри­яз­нью к ребенку, роди­тели, разу­ме­ется, не могут, поэтому такой холод­но­сти при­да­ется вид «педа­го­ги­че­ского прин­ципа»: «Ласкать ни в коем случае нельзя — они раз­бал­ты­ва­ются». Или: «Взыс­ка­тель­ность никому еще не повре­дила». И еще: «Раньше боялись взро­с­лых, и дети были послуш­нее».

В послед­нее время, к сожа­ле­нию, все чаще встре­ча­ется и еще одна форма роди­тель­ского отвер­же­ния. Взро­с­лые уверены: ребенок растет «не таким, как хоте­лось бы», не отве­чает их ожи­да­ниям, не оправ­ды­вает надежд. И к его реаль­ным (пре­хо­дя­щим, воз­раст­ным) несо­вер­шен­ствам при­пи­сы­ва­ется мно­же­ство вся­че­ских недо­стат­ков и изъянов, его сла­бо­сти пре­у­ве­ли­чи­ва­ются. Сочи­не­ния «Мой ребенок», которые по просьбе пси­холога пишут роди­тели, испы­ты­ва­ю­щие труд­но­сти в общении со своими детьми, бес­по­щад­но­стью тона и обилием пере­чи­с­ля­е­мых про­вин­но­стей иногда напо­ми­нают обви­ни­тель­ные заклю­че­ния: «Патоло­ги­че­ское отсут­ствие воли...», «Я не видела таких мед­ли­тель­ных, как он...», «Фено­ме­нально ленив, растет без­дель­ни­ком, все делает из-под палки...»

Ситу­а­ция в семьях, где налицо роди­тель­ское отвер­же­ние, пои­с­тине дра­ма­ти­че­ская. Роди­тель­ская любовь там пере­стает быть чем-то надеж­ным для ребенка, ста­но­вится зыбкой, услов­ной: будешь «хорошим маль­чи­ком» — будем тебя любить, не будешь — не будет и любви. И ребенку не на что опе­реться душевно, эмо­ци­о­нально.

Наи­боль­шую опас­ность эмо­ци­о­наль­ное отвер­же­ние пред­ста­в­ляет для чув­стви­тель­ных, спо­соб­ных на глу­бо­кую при­вя­зан­ность ребят. Они могут испы­ты­вать жесто­кие стра­да­ния — до глу­бо­кой угнетен­но­сти, депрес­сии, неже­ла­нии жить. У других под­рост­ков, настро­ен­ных на общение со свер­ст­ни­ками, связь с домом уже осла­бе­вает, и холод­ность близких не столь их огор­чает — они найдут при­зна­ние в своих ком­па­ниях. Зам­кну­тые же дети, не знающие сильной потреб­но­сти в общении, отго­ра­жи­вают свой вну­трен­ний мир «стеной отчу­ж­де­ния».

Столь же небла­го­по­лучны послед­ствия эмо­ци­о­наль­ного отвер­же­ния и для тех, кто привык быть в центре вни­ма­ния близких и вне­за­пно лиша­ется его: умер отец, в семью пришел отчим, поя­вился другой ребенок; пере­вели из одной школы в другую, где стал заметно хуже учиться, и т. д. В этих усло­виях «отвер­жен­ные» будут искать случая пока­зать себя; они могут совер­шать отча­ян­ные, шоки­ру­ю­щие поступки, подчас при­бе­гают даже к выдум­кам, наго­ва­ри­вают на себя, лишь бы снова добиться вни­ма­ния окру­жа­ю­щих.

Эмо­ци­о­наль­ное пот­вор­ство. Одна из осо­бен­но­стей, отли­ча­ю­щих такие семьи: ребенок — центр всей жизни взро­с­лых. Роди­тели, а вместе с ними и бабушки, дедушки живут для ребенка, стре­мятся к мак­си­маль­ному удо­вле­тво­ре­нию его потреб­но­стей, любовно, «хором» ему покро­ви­тель­ствуют, участ­вуют во всех его делах и бес­ко­нечно вос­хи­ща­ются им. Не слу­чайно такое вос­пита­ние иначе назы­вают еще вос­пита­нием по типу Кумира Семьи. Тре­бо­ва­ния здесь к ребенку зача­стую мини­мальны, в лучшем случае они огра­ни­чены зада­чами, свя­зан­ными с учением. Запреты мягки. Всегда и во всем роди­тель­ский кон­троль усту­пает место любов­ному покро­ви­тель­ству.

Поскольку так чаще всего вос­пи­ты­ва­ется един­ствен­ный ребенок, любовь роди­те­лей к тому же еще и крайне тре­вожна, мни­тельна. Опекая кумира, роди­тели совер­шают немало опро­мет­чи­вого: выде­ляют его из массы свер­ст­ни­ков (скажем, вызы­ва­юще наряжая), демон­стра­тивно огра­ждают от «обид­чи­ков», под­чер­ки­вают его исклю­чи­тель­ность и рани­мость (споря с учи­те­лями из-за отметок).

В таких усло­виях ребенок ощущает защи­щен­ность и соб­ствен­ную зна­чи­мость. Но рано или поздно чувства эти под­вер­га­ются суровым испы­та­ниям. При­выкнув к поло­же­нию пре­мьера в семье, под­ро­сток и за пре­де­лами дома претен­дует на исклю­чи­тель­ное поло­же­ние. Однако осталь­ные взро­с­лые, как правило, гораздо более сдер­жанны в оценках его совер­шен­ств, чем близкие, а свер­ст­ники еще и насме­шливы (под­ростки, как известно, не терпят задавал и выско­чек). Неиз­бежно начи­на­ются обиды, воз­ни­кает злость на других. Роди­тели довольно часто ста­но­вятся даже стра­да­ю­щей сто­ро­ной, так как под­ро­сток оты­гры­ва­ется на них за ущем­лен­ное само­лю­бие и непри­зна­ние в среде свер­ст­ни­ков. Да и во взро­с­лой жизни те, кого в детстве чрез­мерно лелеяли, хвалили, редко зани­мают такое место, которое удо­вле­тво­рило бы их апломб. Обычно для высоких свер­ше­ний им не хватает при­вычки к труду, настой­чи­во­сти, упор­ства в дости­же­нии цели.

Для такого под­ростка очень полезно бывает найти вместе с ним такую сферу дея­тель­но­сти, где потреб­ность быть в центре вни­ма­ния, желание «стать зна­ме­ни­тым» полу­чили бы удо­вле­тво­ре­ние. Худо­же­ствен­ная само­де­я­тель­ность, увле­че­ния, кото­рыми можно блес­нуть среди свер­ст­ни­ков, при­влечь их вни­ма­ние, дости­же­ния в каком-нибудь нео­быч­ном виде спорта — самые под­хо­дя­щие сред­ства для само­утвер­жде­ния таких ребят.

Авто­ритар­ный кон­троль. Как и в пре­ды­ду­щем случае, вос­пита­ние ребенка соста­в­ляет здесь главное жиз­нен­ное дело роди­те­лей. Это тот фокус, в котором собраны их актив­ность, чувство ответ­ствен­но­сти, все их цели и ожи­да­ния. Но авто­ритар­ные роди­тели мало счита­ются с инди­ви­ду­аль­но­стью под­ростка. Вместо мягкого покро­ви­тель­ства здесь прак­ти­ку­ется строгий кон­троль, жесткая регла­мен­та­ция пове­де­ния. Главная вос­пита­тель­ная линия про­я­в­ля­ется в мно­го­чи­с­лен­ных вари­ан­тах роди­тель­ского нажима: «Ты должен», «Тебе нужно», «Ты не сде­ла­ешь этого».

Такие роди­тели могут бес­це­ре­монно отва­дить от дома подругу дочери, если выбор кажется им неже­ла­тель­ным. Они не оста­но­вятся перед уни­зи­тель­ной для под­ростка слежкой, чтобы выяс­нить, как он про­во­дит время вне семьи. Могут, не ставя его в извест­ность, запи­сать в выбран­ную ими спор­тив­ную секцию и запретить посе­щать другую. Они посто­янно внушают ребенку: вот что тебе нужно, вот чем надо инте­ре­со­ваться, чего хотеть, а вовсе не тем, что тебе по глу­по­сти кажется при­вле­ка­тель­ным. Словом, двигают детьми, как шах­мат­ными фигу­рами (а вернее — как пешками). Не слу­чайно в опи­са­нии этого стиля вос­пита­ния пси­хологи часто исполь­зуют понятие «мани­пу­ли­ро­ва­ние».

Обилие тре­бо­ва­ний и жесткая рас­пи­сан­ность жизни при­во­дят к пара­док­саль­ному на первый взгляд резуль­тату: даже когда дети под­чи­ня­ются роди­тель­скому нажиму, ожи­да­е­мого вос­пита­тель­ного эффекта нет. Учатся дети неважно, на уроках отвле­ка­ются, бывают рас­се­янны, задания делают из-под палки, вытя­ги­вая из домаш­них всю душу. Но пара­док­саль­ность тут только кажу­ща­яся: ведь за под­ростка все решают, на все ему ука­зы­вают, он авто­ма­ти­че­ски лиша­ется чувства долга и ответ­ствен­но­сти, не при­у­ча­ется на соб­ствен­ном опыте разумно сораз­ме­рять и рас­пре­де­лять силы, время, раз­ли­чать важные и неваж­ные дела.

Несо­сто­я­тель­ность такого вос­пита­ния обычно обна­ру­жи­ва­ется уже с первыми поступ­ками, сви­детель­ству­ю­щими о том, что под­ро­сток не хочет быть малень­ким. Но взро­с­лые, увы, и тогда не пере­стра­и­ва­ются. Они видят свою задачу лишь в том, чтобы усилить дозу при­выч­ных средств: кон­троля и мелоч­ной опеки. При­хо­дится под­ростку самому ста­но­виться ини­ци­а­то­ром пере­стройки отно­ше­ний. Он начи­нает утвер­ждать свои права, защи­щать себя непо­слу­ша­нием и про­те­стом. Если взро­с­лые оста­ются глухими и к этим сиг­на­лам, соз­да­ется своего рода пороч­ный круг кон­фликта: вза­им­ное непри­ятие тре­бо­ва­ний и неже­ла­ние в чем-то усту­пить. Хорошо, если дело не доходит до полного разрыва.

Как видим, и пот­вор­ство, и мани­пу­ли­ро­ва­ние (разными спо­собами!) создают в семье атмо­сферу, которая пре­пят­ствует успеш­ному взро­с­ле­нию под­ростка. Отсут­ствие тре­бо­ва­ний и тре­бо­ва­ния, которые не могут быть приняты, зани­жен­ные и нере­ально высокие границы доз­во­лен­ного и недо­з­во­лен­ного при­во­дят к одному итогу: ини­ци­а­тива и само­сто­я­тель­ность под­ростка либо вообще не раз­ви­ва­ются, либо находят выход в нездо­ро­вых, соци­ально непри­ем­ле­мых формах.

У актив­ных, энер­гич­ных, общи­тель­ных, при­ня­тых свер­ст­ни­ками ребят сверх­кон­троль старших нередко вызы­вает бурное отри­ца­ние любых тре­бо­ва­ний взро­с­лых. Тут стра­дает прежде всего усво­е­ние соци­ально при­ем­ле­мых норм пове­де­ния. И при­чи­ной этого ока­зы­ва­ется (не пара­док­сально ли!) как раз чрез­мер­ное усердие роди­те­лей в попыт­ках научить ребенка «правильно себя вести»! А на впе­чат­ли­тель­ных, с повы­шен­ным чув­ством ответ­ствен­но­сти под­рост­ков дес­поти­че­ская опека старших ока­зы­вает совер­шенно иное действие: воз­ни­кает зани­жен­ная само­о­ценка, неу­ве­рен­ность в себе, неса­мо­сто­я­тель­ность, нес­по­соб­ность при­ни­мать решения — на долгие годы!

Наконец, всего несколько слов о пот­вор­ству­ю­щем невме­ша­тель­стве. Тут взро­с­лые, при­ни­мая решения, чаще руко­вод­ству­ются настро­е­нием, а не какими-либо педа­го­ги­че­скими целями и прин­ци­пами. Они не пыта­ются удо­вле­тво­рить все желания ребенка и тем более не при­но­сят себя в жертву. Их девизом ста­но­вится: поменьше хлопот. Кон­троль за пове­де­нием ребенка осла­б­лен; под­ро­сток почти пол­но­стью пре­до­ста­в­лен себе в выборе занятий, това­ри­щей, спо­со­бов вре­мя­пре­про­во­жде­ния.

Ори­ен­ти­ром, образ­цом для под­ростка нередко ста­но­вится друг. Более того, сам поиск образца зача­стую выли­ва­ется в поиск друга. И тогда раз­мыш­ле­ния о поступ­ках и каче­ствах друзей ста­но­вятся раз­мыш­ле­ни­ями о том, «каков мой друг», если он есть, или о том, «каким он должен быть», если его нет.

Вопрос о том, каким должен быть друг, — один из самых насущ­ных для под­ростка. Не тот абстрак­тно-лите­ра­тур­ный друг, каче­ства кото­рого можно пере­чи­с­лить в сочи­не­нии, а друг реаль­ный, под­лин­ный.

Заду­шев­ный друг чрез­вы­чайно важен для под­ростка и нужен ему.

Друг нужен не только для здо­ро­вого эмо­ци­о­наль­ного само­чув­ствия. Ища заду­шев­ного друга, под­ро­сток при­стально всма­т­ри­ва­ется в поступки и отно­ше­ния людей. В дружбе обо­га­ща­ется обще­ствен­ный опыт под­ростка, укреп­ля­ются обще­ственно ценные каче­ства: ува­же­ние к чело­веку, чут­кость, вни­ма­ние, добро­же­ла­тель­ность, готов­ность помочь в беде.

Отно­ше­ние под­ростка к другу ста­но­вится все более и более взро­с­лым: его уже не удо­вле­тво­ряет просто «быть вместе» — играть вместе, учиться вместе, даже иметь общие инте­ресы. Он хочет боль­шего: к другу он уже предъ­я­в­ляет высокие чело­ве­че­ские тре­бо­ва­ния. Если пере­ве­сти на взро­с­лый язык мысли и чувства под­ростка, то они звучали бы так: друг должен пони­мать, сопе­режи­вать, сочув­ство­вать, более того, он должен всегда и во всем быть как бы части­цей моего «я».

Ребята ищут то, что соот­вет­ствует их новым потреб­но­стям. В этих поисках воз­ни­кают увле­че­ния и разоча­ро­ва­ния, заго­ра­ются и рушатся надежды, в зна­чи­тель­ной степени скла­ды­ва­ются, испы­ты­ва­ются и отта­чи­ва­ются идеалы под­рост­ков.

Ведь под­рост­кам есть с кем срав­ни­вать своих друзей: у ребят этого воз­ра­ста, как правило, уже имеется тот иде­аль­ный герой, который воп­ло­щает в себе все лучшее, кото­рому они хотят под­ра­жать, «строить жизнь с кого». Это и исто­ри­че­ские лич­но­сти, и лите­ра­тур­ные герои.

Идеалы создают для под­ростка как бы пси­холо­ги­че­скую пер­спек­тиву, а дорога к ней про­кла­ды­ва­ется по более близким ори­ен­ти­рам, доступ­ным непо­сред­ствен­ному наблю­де­нию, оценке, под­ра­жа­нию. Эти близкие ори­ен­тиры, образцы — или окру­жа­ю­щие его взро­с­лые, или това­рищи по учебе, обще­ствен­ной работе, спорту, инте­ре­сам и увле­че­ниям.

Что ценят и что осу­ждают под­ростки в своих това­ри­щах? Это надо знать роди­те­лям, чтобы помочь под­ростку найти друга, правильно оценить его каче­ства, кри­ти­че­ски отне­стись к себе.

Вот что говорят под­ростки о хорошем друге: во всем помо­гает, никогда не отка­зы­вает в просьбе, не бросит в беде, засту­пится за слабых, сочув­ствует при непри­ят­но­стях, не свали­вает вину на других, не под­ве­дет, не предаст, добро­со­вестно отно­сится к делу, не жадный, может дать тол­ко­вый совет, не ссо­рится из-за пустя­ков, хранит тайну, откро­ве­нен и, наконец, вообще, «умеет дружить по-насто­я­щему».

С одной стороны, это каче­ства, гово­ря­щие о высоком мораль­ном облике под­ростка, это сво­е­об­разный нрав­ствен­ный кодекс: прин­ци­пи­аль­ность, добро­со­вест­ное отно­ше­ние к делу, обще­ствен­ная актив­ность, бла­го­род­ные чело­ве­че­ские каче­ства — искрен­ность, чест­ность, доброта. С другой стороны, эти каче­ства непо­сред­ственно каса­ются отно­ше­ний ребят друг к другу и про­я­в­ля­ются в этих отно­ше­ниях, в дружбе.

К другу предъ­я­в­ля­ются очень большие тре­бо­ва­ния: под­ро­сток ведь во всем мак­си­малист. Его друг должен быть иде­аль­ным чело­ве­ком, должен воп­ло­щать все самое хорошее, быть при­ме­ром, на который хоте­лось бы рав­няться.

Много сил тратит под­ро­сток на поиски друга. Эти поиски, рас­хо­дясь кругами, как от бро­шен­ного в воду камня, обычно захва­ты­вают любой кол­лек­тив под­рост­ков: в посто­ян­ном неу­ло­ви­мом дви­же­нии скла­ды­ва­ются и рас­па­да­ются группы, меня­ются отно­ше­ния.

Если плохо скла­ды­ва­ется общение в классе и во дворе (не полу­ча­ется, допу­стим, дружба с тем, с кем хочется, или в резуль­тате какого-либо кон­фликта воз­ни­кает охла­жде­ние, угроза отчу­ж­де­ния), под­ростки, попав­шие в такую небла­го­при­ят­ную ситу­а­цию, ищут новую сферу общения и при этом могут пойти на слу­чайные кон­такты, лишь бы не

остаться в оди­но­че­стве. Нередко при­хо­дится наблю­дать даже борьбу — да, самую насто­я­щую борьбу — за друга, за общение с ним, за место рядом с ним.

Борьба за друга, непо­сто­ян­ство отно­ше­ний, наблю­да­ю­щи­еся в кол­лек­тиве под­рост­ков, говорят об огром­ной слож­но­сти раз­ви­ва­ю­ще­гося вну­трен­него мира ребят, их нрав­ствен­ного ста­но­в­ле­ния.

Нор­маль­ное раз­ви­тие под­ростка невоз­можно без общения со свер­ст­ни­ками. Друзья, това­рищи — это та есте­ствен­ная среда, которая жиз­ненно необ­хо­дима под­ростку. Среди това­ри­щей он находит образцы для под­ра­жа­ния и, стре­мясь дотя­нуться до них, «делает» сам себя, вос­пи­ты­вает в себе нужные каче­ства. У това­ри­щей он находит столь необ­хо­ди­мую ему оценку этих качеств, оценку своих знаний и умений, спо­соб­но­стей и воз­мож­но­стей. У това­ри­щей он находит сочув­ствие, сопе­режи­ва­ние, отклик на все свои душев­ные радости и невз­годы, которые нам, взро­с­лым, так часто кажутся незна­чи­тель­ными.

Каждому под­ростку очень важно добиться ува­же­ния, при­зна­ния това­ри­щей, важно быть «не послед­ним» среди них, знать, что тебя ценят, с тобой счита­ются, тебя уважают.

Но не всегда легко сделать это само­сто­я­тельно. Один не видит своих недо­стат­ков, другой не может про­я­вить свои досто­ин­ства, третий робок и излишне застен­чив. Вот тут-то и нужна помощь роди­те­лей. Помо­гите под­ростку разо­браться в себе, под­ска­жите ему, что в нем хоро­шего, чем он может быть полезен своим това­ри­щам, в чем может помочь им. Под­ска­жите ему пути пре­о­до­ле­ния недо­стат­ков. Одо­брите робкого, при­дер­жите бес­це­ре­мон­ного. Помо­гите вашему ребенку понять, как он выгля­дит в глазах других. Помо­гите ему нау­читься раз­би­раться в людях, их каче­ствах и отно­ше­ниях, в плохом и хорошем. И пусть ни одна ссора вашего сына или вашей дочери с дру­зьями не оставит вас рав­но­душ­ными. Раз­бе­ри­тесь, кто прав, кто виноват, поста­райтесь пре­дот­вра­тить ненуж­ные обиды, отни­ма­ю­щие у под­рост­ков так много душев­ных сил. Но делать это надо так­тично и осто­рожно, не вме­ши­ва­ясь прямо.

Так­тич­ный вопрос, заду­шев­ный раз­го­вор, а если спор, то спор на равных, с ува­же­нием ко всем аргу­мен­там проти­во­полож­ной стороны — таково должно быть общение с под­рост­ком. И наконец, старое, но вечно новое правило — друзья сына или дочери пусть будут и вашими дру­зьями. Только тогда воз­ник­нет под­лин­ный душев­ный контакт между вами и ребен­ком.

Но всегда ли дружба несет под­ростку только хорошее? Всякую ли дружбу нужно под­дер­жи­вать и укреп­лять? Ведь образцы раз­личны как по своему содер­жа­нию, так и по обще­ствен­ной цен­но­сти. И далеко не всегда ведут под­ростка по самому правиль­ному пути.

Но иногда вся система вос­пита­ния в семье выра­ба­ты­вает у ребенка такие нормы пове­де­ния, когда отно­ше­ния со свер­ст­ни­ками не скла­ды­ва­ются вовсе и он оста­ется вне кол­лек­тива.

...Семейная обста­новка, в которой рос Аркадий, внешне была очень бла­го­по­луч­ной. С раннего детства мать следила за его здо­ро­вьем. Для него был уста­но­в­лен строгий режим, неу­кос­ни­тельно соблю­дав­шийся все годы. Мате­ри­аль­ная обес­пе­чен­ность, пре­крас­ная биб­ли­о­тека, попол­няв­ша­яся в расчете на будущие инте­ресы сына.

Аркадий был кумиром семьи и хорошо знал об этом. Обо­жа­ние, все­про­ще­ние, пере­о­ценка спо­соб­но­стей, кон­фликты между взро­с­лыми по поводу наи­луч­ших спо­со­бов вос­пита­ния — вот та атмо­сфера, в которой он рос. К этому надо при­бавить, что никогда никаких домаш­них обя­зан­но­стей на него не воз­ла­гали, у него была лишь одна обя­зан­ность — учиться; при этом пред­по­ла­га­лось, что он должен учиться только на пятерки, всякую другую отметку встре­чали дома с холод­ным недо­у­ме­нием, как нечто непри­лич­ное.

Аркадий много читал, но это чтение было бес­по­ря­доч­ным. В резуль­тате он знал поне­многу обо всем, о чем бы ни зашла речь. Никаких глу­бо­ких инте­ре­сов у него не было.

Со вре­ме­нем у Аркадия стали обна­ру­жи­ваться такие каче­ства, как занос­чи­вость, само­у­ве­рен­ность, хваст­ли­вость, стрем­ле­ние поко­ман­до­вать. Роди­тели были склонны оправ­ды­вать сына: такой умный мальчик не может не заме­чать своей исклю­чи­тель­но­сти, своей непо­хо­же­сти на других.

Он привык к поло­же­нию лучшего ученика класса. Вообще-то по своим воз­мож­но­стям и интел­лек­ту­аль­ным данным Аркадий мог бы поль­зо­ваться авто­ри­тетом и ува­же­нием. Но его лич­ност­ные каче­ства мешали этому. Он мог бы рас­ска­зать, да не рас­ска­жет, мог бы научить, да не научит. А иногда и рас­ска­жет, и научит, но не для того, чтобы другие ребята что-то узнали новое, а для того, чтобы похвалиться своими зна­ни­ями. Его знания и умения были лишь сред­ством выде­литься среди других.

Ребята к такому очень чув­стви­тельны. Они очень скоро пере­стали обра­щаться к нему за помощью, не при­вле­кали его к общим делам, попро­сту не хотели общаться с ним. Поэтому Аркадий попал в ситу­а­цию острого кон­фликта: «про­фес­сор» не имеет обще­ствен­ного при­зна­ния, «эрудиту» не пору­чают никаких ответ­ствен­ных заданий.

Близких друзей у него в классе не было, он никого не любил, и его не любили. Ребята гово­рили о нем: «С ним нельзя раз­го­ва­ри­вать, как с другими, он только сам хочет гово­рить». Они остро чув­ство­вали, что Аркадий не уважает их, ставит себя выше других.

Аркадий не пытался найти причины такого отно­ше­ния к себе, поду­мать, чем оно вызвано. Нет, вино­ваты только «они», не пони­ма­ю­щие его бле­стя­щих качеств. А раз так, Аркадий встает в позу и пускает в ход иронию.

Проти­во­по­ста­в­ле­ние себя другим поко­ится у Аркадия на крепком, явном инди­ви­ду­ализме, который вольно или невольно вос­питали в нем роди­тели. Неод­но­кратно он выска­зы­вал мысль о том, что каждый должен отве­чать сам за себя. Он считал ненуж­ной помощь отста­ю­щим: каждый должен полу­чать по заслу­гам — «по своим заслу­гам», под­чер­ки­вал он.

Аркадий — лучший ученик, но учеба его инте­ре­сует лишь как сред­ство добиться опре­де­лен­ных оценок, которые должны были бы при­не­сти почет и ува­же­ние.

Его эру­ди­ция того же про­ис­хо­жде­ния. Он читает не потому, что ему инте­ресно, или потому, что он считает это нужным; он читает, чтобы потом удивить, пора­зить своими зна­ни­ями. Это просто способ само­утвер­жде­ния, способ заво­е­ва­ния авто­ри­тета. Ему надо коман­до­вать, под­чи­нять себе, он считает, что имеет на это все осно­ва­ния, так как он «лучше других». Поэтому его не удо­вле­тво­ряет его поло­же­ние в классе, он считает, что с ним обхо­дятся не по заслу­гам, а вино­ваты в этом ребята, которые не желают заме­чать такой исклю­чи­тель­ной лич­но­сти. Отсюда посто­ян­ная оппо­зи­ция.

Такой путь фор­ми­ро­ва­ния лич­но­сти чрез­вы­чайно опасен для под­ростка. Именно сейчас скла­ды­ва­ются такие важные для лич­но­сти каче­ства, как само­о­ценка, само­кон­троль, уровень при­тя­за­ний, напра­в­лен­ность лич­но­сти. И трудно пере­о­це­нить роль семьи в этом важ­нейшем про­цессе!

Если ребенок при­вы­кает е первых шагов слышать только похвалу, если он надежно укрыт любя­щими роди­те­лями от любых кри­ти­че­ских оценок, каких бы то ни было заме­ча­ний, если ему посто­янно внушают, какой он осо­бен­ный, умный, спо­соб­ный, не мудрено, что он и сам в конце концов начи­нает отно­ситься к себе как к исклю­чи­тель­ной лич­но­сти, не видит в себе никаких недо­стат­ков, более того, ста­но­вится глух ко всякой критике. Он начи­нает сверх меры ценить себя, думать, что все окру­жа­ю­щие должны обя­за­тельно считаться с его исклю­чи­тель­но­стью. Он претен­дует на особое поло­же­ние, особое к себе отно­ше­ние. Это очень скоро при­во­дит к соз­да­нию вну­трен­ней позиции проти­во­по­ста­в­ле­ния себя кол­лек­тиву, а в общении со свер­ст­ни­ками — к фак­ти­че­скому оди­но­че­ству.

Печаль­ный итог слепого роди­тель­ского обо­жа­ния! Стра­да­ю­щей сто­ро­ной здесь прежде всего ока­зы­ва­ется сам «вун­дер­кинд». Кол­лек­тив под­рост­ков не терпит ника­кого зазнайства, похвальбы, ника­кого под­чер­ки­ва­ния своих, пусть даже и действи­тельно име­ю­щихся досто­ин­ств. Непи­са­ный ребячий кодекс кате­го­ри­че­ски отвер­гает такое пове­де­ние как не соот­вет­ству­ю­щее нормам това­ри­ще­ских отно­ше­ний.

Осо­бенно болез­ненно пережи­ва­ется это непри­зна­ние именно потому, что в отро­че­стве оно стал­ки­ва­ется с другой могучей силой — стрем­ле­нием к общению. Каждый под­ро­сток стремится к этому! А тут его оттал­ки­вают... Воз­ни­кает острый кон­фликт, выход из кото­рого бывает очень трудно найти. Под­ро­сток порой делает отча­ян­ные попытки пробить стену обще­ствен­ного непри­ятия, непри­зна­ния. Он то при­со­е­ди­ня­ется к какой-либо группе ребят (но ощущает себя там чужим), то берется за выпол­не­ние сложных пору­че­ний, надеясь таким путем заво­е­вать авто­ри­тет (но, не умея орга­ни­зо­вать и объе­ди­нить вокруг себя ребят, сры­ва­ется и здесь). Ушибы следуют один за другим, а успеха все нет и нет. Поло­же­ние под­ростка среди ребят не меня­ется, отно­ше­ние к нему прежнее. Кон­фликт с това­ри­щами под­ро­сток пережи­вает очень болез­ненно.

Так было и с Арка­дием. Его само­о­ценка скла­ды­ва­лась резко завы­шен­ной, правиль­ного пред­ста­в­ле­ния о себе у него не было. Дома и в началь­ной школе он был «осо­бен­ный», ему уди­в­ля­лись, им гор­ди­лись, им вос­хи­щались, его пре­воз­но­сили, он был непо­в­то­ри­мым. Тем самым Аркадия ставили в особое поло­же­ние, воз­вы­шая его над това­ри­щами, над свер­ст­ни­ками.

Посте­пенно и сам он стал считать себя осо­бен­ным, лучшим. «В себе я не вижу никаких недо­стат­ков, — написал он в одном из сочи­не­ний. — Я никогда не думал о своих поступ­ках... Я всегда хорошо посту­паю». Такая само­о­ценка — резуль­тат прямого усво­е­ния оценки взро­с­лых.

В отно­ше­ниях с людьми Аркадий был открыт только для похвал. Критика вызы­вала у него не столько чувство обиды, сколько озло­б­ле­ние и раз­дра­же­ние.

Для маль­чика соз­да­лась очень тяжелая ситу­а­ция. Он фак­ти­че­ски выби­вался из круга общения со свер­ст­ни­ками. Каковы пути «спа­се­ния» таких, как Аркадий? Может быть, один из них — под­чер­к­нуть все его промахи и недо­четы, чтобы пока­зать ему, что он не лучше, а кое в чем даже хуже других? Но этот путь таит в себе опас­ность. Можно пере­гнуть палку, ранить под­ростка и окон­ча­тельно оттол­к­нуть его от свер­ст­ни­ков. (Только при чрез­вы­чай­ной осто­рож­но­сти и большом педа­го­ги­че­ском такте этот эффек­тив­ный сам по себе путь при­ве­дет к успеху.)

Другой воз­мож­ный путь — найти для под­ростка такое реаль­ное дело, которое потре­бо­вало бы от него напря­же­ния всех сил, заставило бы его самого почув­ство­вать недо­ста­точ­ность своих знаний и умений и по-новому взгля­нуть на себя. Увле­чен­ность таким делом могла бы изме­нить и отно­ше­ния под­ростка с ребя­тами, поставив их сначала на деловую почву — он стал бы нужен им, а они — ему.

При­чи­ной того, что ребенок не при­ни­ма­ется свер­ст­ни­ками, могут быть и другого рода недо­статки и недо­четы в семей­ном вос­пита­нии.

Вася — невы­со­кий, худень­кий, бледный мальчик, очень подвиж­ный и непо­сед­ли­вый. Рядом с такими по-разному взро­с­лыми свер­ст­ни­ками он казался совсем малень­ким. Да и дома отно­си­лись к нему, как к малышу. Никуда не пускали одного, в кино он ходил только с роди­те­лями, на сосед­нюю улицу его про­во­жала за руку мама, в то время как одно­клас­с­ники уже одни ездили за город. Учился он плохо, хотя и очень ста­рался. Получая двойки, плакал, а поскольку двоек он получал много, то слезы лились чуть ли не на каждом уроке.

Вася посто­янно на всех жало­вался. Когда же нака­зы­вали его самого, он ворчал: «А за что? А что я сделал?» Ребята не при­ни­мали его всерьез. На пере­ме­нах он при­ста­вал ко всем и получал в ответ «полной мерой». И все же, хотя за эти бес­ко­неч­ные при­ста­ва­ния, жалобы и назойли­вость ребята не уважали Васю, они отно­си­лись к нему снис­хо­ди­тельно: «Он еще малень­кий», «В день ревет по пять раз».

В классе Вася пытался при­м­кнуть к какой-нибудь группе, но все было тщетно. Ребята не при­ни­мали его в свою ком­па­нию. Общение не скла­ды­ва­лось, мальчик оста­вался в позиции малень­кого, слабого, отвер­г­ну­того, все больше отста­вал от взро­с­ле­ю­щих свер­ст­ни­ков.

А в семье не только не помо­гали Васе взро­с­леть, но, напротив, обе­ре­гали, опекали, кон­тро­ли­ро­вали, не давали ни шагу ступить само­сто­я­тельно, все пред­пи­сы­вали, за все нака­зы­вали. Задер­жи­вая сына в детстве, мать думала, что ее опека и посто­ян­ный кон­троль отведут от сына под­сте­ре­га­ю­щие его беды. На самом же деле она не только не спасала его, но нано­сила непо­прави­мый ущерб его раз­ви­тию. Вася давно уже мог и должен был быть само­сто­я­тель­ным, а его все еще водили на помочах. Тор­мо­зи­лось раз­ви­тие лич­но­сти, общение со свер­ст­ни­ками не скла­ды­ва­лось, инте­ресы оста­вались на уровне раз­ви­тия младшего школь­ника, выра­ба­ты­вались инфан­тиль­ные способы пове­де­ния и черты харак­тера, которые в будущем могут ослож­нить жизнь маль­чика...

Мы рас­ска­зали о разных ребятах, раз­ви­тие которых шло так или иначе небла­го­по­лучно. Это небла­го­по­лу­чие не всегда сразу видно, а уж истоки его нередко и вовсе глубоко скрыты. Вос­хи­ща­ясь умом или мане­рами сына или дочки, давая им полную свободу в действиях или, нао­бо­рот, кон­тро­ли­руя и пред­пи­сы­вая каждый шаг, мы, конечно же, не думаем, что можем нанести какой-то вред ребенку. Мы просто выби­раем для себя, в меру своего разу­ме­ния опре­де­лен­ный способ действий и при­дер­жи­ва­емся его в полной уве­рен­но­сти, что делаем хорошо.

Не ведая того, мы иска­жаем лич­ность ребенка, спо­соб­ствуем ее одно­бо­кому раз­ви­тию, нару­шаем гар­мо­нию. Иногда мы закры­ваем перед ним и тот путь, на котором он сам мог бы исправить наши ошибки, — путь общения со свер­ст­ни­ками.

Именно в семье скла­ды­ва­ются те способы общения, с кото­рыми под­ро­сток идет к това­ри­щам. Сумеет или не сумеет он найти общий язык с това­ри­щами, обрести себя в кол­лек­тиве — все это зависит и от нас, роди­те­лей.

Само­о­ценка влияет на все стороны жизни чело­века: на его эмо­ци­о­наль­ное само­чув­ствие и отно­ше­ние с окру­жа­ю­щими, на раз­ви­тие его твор­че­ских спо­соб­но­стей и удо­вле­тво­рен­ность работой, учебой, в конеч­ном счете жизнью.

В годы отро­че­ства само­о­ценка неу­стой­чива: под­ро­сток склонен считать себя то гением, то ничто­же­ством. Любая мелочь может в корне изме­нить отно­ше­ние под­ростка к себе. В соб­ствен­ных глазах он должен быть очень умным, кра­си­вым, очень смелым, очень спо­соб­ным и так далее, до бес­ко­неч­но­сти. Но если он выну­жден при­знать: что-то из этого у него не так, не на высшем уровне, его мнение о себе падает сразу и по всем пунктам.

Но (пусть это не пока­жется нео­жи­дан­ным для чита­те­лей) именно такая, подвиж­ная и проти­во­ре­чи­вая само­о­ценка необ­хо­дима под­ростку — она поз­во­ляет ему под­тя­нуть себя к новым, «взро­с­лым» меркам. Важно одно: чтобы эти осо­бен­но­сти само­о­ценки не закре­пи­лись нав­се­гда.

Нередки такие жалобы роди­те­лей. «Мой сын совер­шенно не верит в себя, видит у себя одни недо­статки. А ведь он тол­ко­вый парень». За подоб­ными жалобами может скры­ваться разное.

Наи­бо­лее простой случай: неверие в свои силы есть прямое отра­же­ние невы­со­кого пред­ста­в­ле­ния о себе, с которым под­ро­сток уже успел сми­риться. В этом случае он всякое пори­ца­ние вос­при­ни­мает как есте­ствен­ное, заслу­жен­ное, он пре­у­ве­ли­чи­вает свои недо­статки, а успех, который, конечно, радует его, рас­це­ни­вает просто как подарок судьбы.

Такая низкая само­о­ценка скла­ды­ва­ется при совер­шенно опре­де­лен­ном типе семейного вос­пита­ния, когда роди­тели предъ­я­в­ляют ребенку очень жесткие тре­бо­ва­ния и посто­янно ука­зы­вают на его недо­статки, промахи, недо­четы. Они делают это совер­шенно созна­тельно — из благих побу­жде­ний. Они искренно уверены: только так, не допус­кая ни единого промаха, можно вос­питать добро­со­вест­ного, ответ­ствен­ного, тру­до­лю­би­вого чело­века. Очень часто, чтобы ребенок «не зазна­вался», роди­тели объ­яс­няют все его успехи слу­чайно­стью, а все его неудачи — неу­ме­ло­стью, нелов­ко­стью, глу­по­стью. А ему некуда деваться — он это и при­ни­мает как истину.

Для неверия в себя могут быть и другие причины: скажем, то, что пси­хологи назы­вают «при­ну­ди­тель­ной скром­но­стью». В этом случае застен­чи­вость, бро­са­ю­ща­яся в глаза низкая само­о­ценка скры­вают за собой очень высокие при­тя­за­ния. Такая в суще­стве своем кон­флик­т­ная само­о­ценка воз­ни­кает у под­ростка опять-таки под вли­я­нием роди­те­лей. Это они, с одной стороны, очень много, нере­ально много с него требуют: он должен учиться только на пятерки, всегда быть дис­ци­пли­ни­ро­ван­ным, вообще, он должен добиться в жизни исклю­чи­тель­ного успеха. Но, с другой стороны, они же чрез­вы­чайно низко, пес­сими­сти­че­ски оце­ни­вают воз­мож­но­сти своего сына или дочери. Проти­во­ре­чи­вость такого подхода не осо­зна­ется роди­те­лями, и двойствен­ная оценка обо­ра­чи­ва­ется к под­ростку то той, то другой сто­ро­ной, причем вне прямой зави­си­мо­сти от реаль­ных успехов и неудач. Вот сын получил за сочи­не­ние желан­ную пятерку, но мать все равно недо­вольна: по ее мнению, он мог бы напи­сать и лучше...

У детей в таких семьях часто раз­ви­ва­ется так назы­ва­е­мый дис­ком­форт успеха. Внешне это кажется пара­док­саль­ным: ребенок бывает смущен и даже недо­во­лен своими дости­же­ни­ями, успех выби­вает его из колеи. Дело тут в том, что из двойствен­ной роди­тель­ской оценки ребенок, стре­мясь хоть к какой-то ста­биль­но­сти в пред­ста­в­ле­ниях о себе, созна­тельно выби­рает именно низкую само­о­ценку — ее-то по крайней мере можно оправ­дать. И тем самым он еще больше раз­дра­жает роди­те­лей. А в глубине души он сохра­няет идею своего «величия»...

Раз­ли­чия между этими двумя вари­ан­тами низкой само­о­ценки отчет­ливо видны в отно­ше­нии под­рост­ков к успехам и неу­да­чам свер­ст­ни­ков. Ребята, у которых просто низкая само­о­ценка, к этим успехам и неу­да­чам обычно отно­сятся реально и спо­койно. А «при­ну­ди­тельно скромные» часто стре­мятся любыми сред­ствами обес­це­нить успех другого, осо­бенно такого, кото­рому они зави­дуют, с кем себя срав­ни­вают. Они вти­хо­молку раду­ются чужим неу­да­чам. Если стес­ни­тель­ный и скромный сын подробно и кра­сочно рас­ска­зы­вает вам, как отлич­ник Петя не смог решить простой задачи, вам стоит встре­во­житься.

Вза­и­мо­от­но­ше­ния «при­ну­ди­тельно скромных» детей со свер­ст­ни­ками часто выгля­дят довольно странно. Под­ро­сток дружит с каким-то одним свер­ст­ни­ком, но не простым, а обя­за­тельно «звездой» (при­знан­ным всеми эру­ди­том, спорт­сме­ном, дис­ко­ма­ном) и проти­во­по­ста­в­ляет себя вместе с ним всем осталь­ным. Заметим: этот бли­ста­тель­ный свер­ст­ник может даже не подо­зре­вать, что он — лучший друг нашего героя. В пси­холо­гии это явление иногда назы­вают «эффек­том при­ли­палы»: под­ро­сток совер­шенно нео­со­знанно одну сторону своей двойствен­ной само­о­ценки — при­зна­ние успеха — как бы воп­ло­щает в другом, действи­тельно удачли­вом свер­ст­нике; этот другой словно ста­но­вится частью его самого. Под­ро­сток-«при­ли­пала» бла­го­даря этому начи­нает чув­ство­вать большую уве­рен­ность в себе, обретает ту защи­щен­ность, которую не обес­пе­чили ему роди­тели. А взро­с­лые раду­ются такой дружбе, под­дер­жи­вают ее, не понимая, что реально она при­но­сит только вред: во-первых, закреп­ляет неправильно скла­ды­ва­ю­щу­юся само­о­ценку, а во-вторых, лишает под­ростка нор­маль­ных, пол­но­цен­ных и рав­но­прав­ных вза­и­мо­от­но­ше­ний со свер­ст­ни­ками.

Жалобы на плохую память у под­рост­ков-школь­ни­ков куда более часты, чем у младше­клас­с­ни­ков. Мы уже гово­рили о том, что такие жалобы воз­ни­кают с тем большей веро­ят­но­стью, чем менее выра­бо­та­лось у школь­ника умение учиться, чем больше пола­га­ется он на меха­ни­че­ское «зазу­б­ри­ва­ние» мате­ри­ала; рано или поздно память пере­стает спра­в­ляться с воз­ра­с­та­ю­щим объемом мате­ри­ала, если он не обра­бо­тан и не разо­бран по смыслу, если ученик не обла­дает куль­ту­рой запо­ми­на­ния, если он не умеет исполь­зо­вать под­соб­ные приемы, облег­ча­ю­щие работу.

Так или иначе, у под­ростка воз­ни­кает особый интерес к тому, чтобы улуч­шить свою память. Надо помочь ему в этом.

Начнем с того, что поможем под­ростку овла­деть неслож­ными прави­лами куль­туры запо­ми­на­ния. Очень часто ребята их не знают, а если и знают, то игно­ри­руют, хотя польза их бес­с­порна, много раз про­ве­рена в пси­холо­ги­че­ских экс­пе­ри­мен­тах.

Вот давно уста­но­в­лен­ный пси­холо­гами «закон рас­пре­де­ле­ния пов­то­ре­ний по времени». Что это значит? Допу­стим, школь­нику надо выучить большой объем мате­ри­ала: сразу несколько пара­гра­фов по учеб­нику да еще записи на несколь­ких уроках. Пре­ду­пре­дили: будет кон­троль­ный опрос по всему разделу!

И вот ста­ра­тель­ный ученик, нака­нуне сидит целый вечер над одним пред­метом — 4 часа, и 5, и 6... Он несколько раз про­чи­ты­вает, пов­то­ряет весь мате­риал, т. е. посту­пает как раз вопреки закону рас­пре­де­ле­ния пов­то­ре­ний. Этот-то закон прямо велит: чем больше мате­ри­ала надо запо­мнить, тем важнее это делать не в один присест и уж, конечно, не нака­нуне дня, когда надо будет пока­зать вла­де­ние этим мате­ри­а­лом.

Даже и не очень большое сти­хо­т­во­ре­ние лучше выу­чи­вать наи­зусть не сразу, а так: сегодня поучил, кое-что уже можешь рас­ска­зать на память, но все без запинки не полу­ча­ется... Не беда! Не надо ста­раться за один раз довести текст до знания назубок. Гораздо лучше оставить сти­хо­т­во­ре­ние недо­вы­у­чен­ным, а завтра (еще лучше — после­зав­тра или на третий день) снова взяться за него. А если оно доста­точно длинное, то и на втором при­ступе не стоит стремиться к полному овла­де­нию им.

На сколько же пов­то­ре­ний рас­пре­де­лять мате­риал? Общий совет — на 2—3, через 2—3 дня. В отдель­ных случаях надо смо­треть по ситу­а­ции, а если при­дется учить наи­зусть «Кому на Руси жить хорошо», тогда, конечно, нужно пов­то­рить не один раз...

Еще раз напо­мним: мно­го­чи­с­лен­ные опыты разных ученых, в разные годы и в разных странах неиз­менно под­твер­ждали, что при рас­пре­де­лен­ных пов­то­ре­ниях на запо­ми­на­ние уходит меньше времени и сил и самих пов­то­ре­ний нужно гораздо меньше, чем при попыт­ках запо­мнить мате­риал в один прием.

Второе правило малой меха­ни­за­ции памяти: чере­до­вать пас­сив­ные вос­при­ятия мате­ри­ала с актив­ными попыт­ками при­по­ми­на­ния его.

В том примере, о котором шла речь выше, ученик пере­чи­ты­вал большой урок мно­го­кратно. Разве не так посту­пают многие школь­ники, да бывает и сту­денты вузов — тоже? Задали пара­граф из книги — надо его про­честь: первый раз — для ори­ен­ти­ровки, второй раз — для при­мерки, третий раз — для запо­ми­на­ния, чет­вер­тый раз — для само­про­верки, а пятый раз — для успо­ко­е­ния, на всякий случай... А назав­тра — не больше тройки, увы...

Как же советует в таких случаях действо­вать пси­холо­гия памяти? Очень просто... нужно про­честь первый раз, закрыть книгу и попы­таться при­по­мнить все, что удается. Затем — снова посмо­треть и пов­с­по­ми­нать!.. И так — до момента, когда при­по­ми­на­ние ока­жется полным, исчер­пы­ва­ю­щим. Тогда книгу можно отло­жить, заняться иными делами или пред­метами... И разве что на другой день (по закону рас­пре­де­ле­ния пов­то­ре­ний во времени) про­бе­жать еще раз либо при­по­мнить про себя...

И этот закон, так же как пре­ды­ду­щий, мно­го­кратно про­ве­рялся в экс­пе­ри­мен­тах и мно­го­кратно под­твер­ждался: да, так лучше в пода­в­ля­ю­щем боль­шин­стве случаев, для людей всех воз­ра­с­тов, для любого мате­ри­ала (учеб­ного, или быто­вого, или про­фес­си­о­наль­ного)! Един­ствен­ное исклю­че­ние — те неча­стые случаи, когда сам запо­ми­на­е­мый мате­риал имеет личную зна­чи­мость для чита­ю­щего, связан с чем-то особым, вызы­вает сильные эмоции (неважно какие — при­ят­ные или непри­ят­ные).

Речь идет именно о пережи­ва­ниях по содер­жа­нию мате­ри­ала: если школь­ник учит урок, чтобы «дока­зать» кому-нибудь, кто не верит в его спо­соб­но­сти, — это не тот случай. Вот если он при­мется за текст по истории о боях под Смо­лен­ском, где погиб его дед, тогда, пожалуй, урок будет запо­ми­наться в свете личного отно­ше­ния и мальчик сам добро­вольно будет высма­т­ри­вать в мелком шрифте фамилии гене­ра­лов, коман­до­вав­ших теми боями...

Во всем этом есть немалое «но» — субъек­тив­ная труд­ность. К примеру, многие сту­денты педву­зов, узнав про «закон чере­до­ва­ния актив­ного-пас­сив­ного пов­то­ре­ния», пробуют его на себе, убе­жда­ются в пре­и­му­ще­ствах работы памяти по этому закону — и про­дол­жают учить по-преж­нему, мно­го­крат­ным пас­сив­ным про­смо­тром. Отчего же так? А оттого, что при­ме­не­ние «закона чере­до­ва­ния» требует замет­ных, иногда тяжких волевых усилий. Для пас­сив­ного пере­чи­ты­ва­ния почти никаких импуль­сов воли не надобно, чита­ется «само собой». Но чтобы закрыть книгу и заставить себя вспо­мнить... Тут нужны изряд­ные волевые импульсы, нужен нешу­точ­ный труд, осо­бенно с непри­вычки.

Если человек привык учить, «как мы все», а затем затеет пере­у­чи­ваться на научный лад — ему будет трудно и неу­добно (хотя во времени он сразу выи­грает) лишь на первых порах. Затем непре­менно пойдет фор­ми­ро­ва­ние непро­из­воль­ных навыков вместо созна­тель­ных усилий. Это как с утрен­ней гим­на­сти­кой: нужны усилия воли, чтоб при­у­чить себя ее делать, но в даль­нейшем она ста­но­вится и при­выч­кой, и потреб­но­стью: она придает воли, а не требует воли.

Сле­ду­ю­щий совет — раз­но­об­ра­зить сен­сор­ные опоры памяти, ста­раться запо­ми­нать не одним лишь зрением, не одним лишь слухом, не актив­ным про­го­ва­ри­ва­нием (речедви­га­тель­ной памятью), а и тем, и другим, и третьим...

Один и тот же мате­риал? Да, если он осо­бенно важен и если есть время на «сен­сор­ное дубли­ро­ва­ние», как иногда назы­вают такой путь. Но прак­ти­че­ски, и для детей-под­рост­ков осо­бенно, важнее раз­но­об­ра­зить вос­при­ятие запо­ми­на­е­мого мате­ри­ала не на одном и том же мате­ри­але, а на разных. Скажем, стихи наи­зусть лучше всего запо­ми­нать со слуха или по соб­ствен­ному гово­ре­нию, речедви­га­тель­ной памятью. Гео­гра­фи­че­ские струк­туры — контуры и рас­поло­же­ния — хорошо запо­ми­нать по зрению. А уж выводы формул алгебры — здесь все-таки полезно «вклю­чать руки» для записи хода рас­су­жде­ний, для записи формул.

Иногда роди­тели говорят: у нас вон сын учится в V классе, стремится запо­ми­нать все со слуха, а поу­че­ния при­ни­мает как досад­ную помеху своим при­выч­кам, как оче­ред­ные при­дирки... Что делать?

В таких случаях ответ при­хо­дится давать отдельно по форме и по содер­жа­нию. По содер­жа­нию: надо при­у­чать пар­нишку запо­ми­нать не только со слуха, но и по зрению. Надо пытаться втол­ко­вать, внушить ему правила памяти. Но как можно это делать, если он сопроти­в­ля­ется вну­ше­нию взро­с­лых, если он откро­венно цеп­ля­ется за при­выч­ные сте­ре­отипы своей умствен­ной работы? Весь вопрос именно в этом. Воз­действие, вну­ше­ние, при­ка­за­ние, совет, показ при­ме­ром и т. д. — это все те формы, к которым при­хо­дится при­бе­гать роди­те­лям. Если вы ясно видите, что ваш сын имеет «уклон» памяти в сторону слуха и сопроти­в­ля­ется вашим усилиям выпра­в­лять этот уклон, — значит, причина уже не в пси­холо­гии памяти, а в пси­холо­гии воз­действия. Значит, где-то что-то у вас не так или вы сами не ощу­ща­ете меры в своих советах, под­сказ­ках, тре­бо­ва­ниях... Или берете не тот тон... Ищите, про­буйте, меняйте подходы, побольше огля­ды­вайтесь на самих себя, на великое мно­же­ство «пустя­ков», из которых скла­ды­ва­ется педа­го­ги­че­ское воз­действие. Напри­мер, такой пустяк, как время воз­действия: когда пар­нишка устал и нерв­ни­чает, не очень-то он откро­ется вашим наста­в­ле­ниям про правила запо­ми­на­ния. Надо бы выбрать другое время для наста­в­ле­ний.

Теперь несколько слов о так назы­ва­е­мой мне­мо­тех­нике. Всем нам, пожалуй, со школы помнится стран­ная фраза: «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан». Эта фраза помо­гает нам вос­ста­но­вить в любой момент после­до­ва­тель­ность семи цветов радуги (раз­ло­жен­ного спектра белого цвета). Это мне­мо­тех­ни­че­ский прием, как и легко запо­ми­на­ю­щийся стишок:

Стишок, поз­во­ля­ю­щий вос­ста­но­вить число «пи» до один­на­дца­того знака после запятой (по числу букв в словах). А если кто не может запо­мнить числа дней в месяцах — к его услугам косточки пальцев соб­ствен­ной руки.

Подоб­ных мне­мо­тех­ни­че­ских приемов — мно­же­ство. Одни из обще­у­по­тре­би­тель­ных, другие соз­да­ются каждым для себя. Обра­тить вни­ма­ние под­ростка на воз­мож­ность исполь­зо­вать мне­мо­тех­нику — полезно; это даст воз­мож­ность быстрее овла­деть мате­ри­а­лом, тре­бу­ю­щим бук­валь­ного запо­ми­на­ния. Вместе с тем полезно обра­тить вни­ма­ние школь­ника и на другое: приемы эти искус­ственны.

Не слу­чайно мне­мо­тех­нику назы­вают фор­маль­ной, меха­ни­че­ской. В действи­тель­но­сти, конечно, здесь всегда участ­вует и логи­че­ская, смы­сло­вая память, но участ­вует сво­е­об­разно: она тре­бу­ется, чтобы запо­мнить сам прием, вне связи с содер­жа­нием мате­ри­ала. Фраза про фазанов сама по себе запе­ча­т­ле­ва­ется меха­ни­че­ски, почти бес­смы­сленно. Однако «ключ» к этой фразе — сов­па­де­ние первых букв ее слов с первыми буквами назва­ний цветов — это все-таки запо­ми­на­ние мысли, и тут налицо логи­че­ская память. В приемах мне­мо­тех­ники смы­сло­вая память как бы ходит вокруг да около запо­ми­на­е­мого мате­ри­ала, не затра­ги­вая его по суще­ству.

Оста­ется загад­кой и по сей день: отчего, соб­ственно, люди запо­ми­нают мысли лучше, чем запо­ми­нают внешние образы или слова без пони­ма­ния их смысла?.. Но сам этот закон (мысли пом­нятся лучше и часто запо­ми­на­ются нав­се­гда) оста­ется справед­ли­вым.

Главный и непре­рыв­ней путь работы логи­че­ской памяти — само­сто­я­тель­ная пере­стройка, пре­об­ра­зо­ва­ние запо­ми­на­е­мого мате­ри­ала. Изве­стен простой опыт, про­ве­ден­ный в началь­ных классах. Когда по про­грамме детям тре­бо­ва­лось по книге «Родная речь» позна­ко­миться со сказкой «Храбрый заяц», то в несколь­ких классах (кон­троль­ных) эту работу провели обычным образом, т. е. учи­тель­ница для начала сама прочла вслух детям эту ска­зочку, пре­ду­пре­див, что будет спра­ши­вать о про­читан­ном. Затем состо­я­лась беседа, дети читали вслух этот же текст, а потом читали выбо­рочно — для ответов на вопросы.

В других классах (экс­пе­ри­мен­таль­ных) сделали иначе: раздали ребятам напе­ча­тан­ные на машинке куски текста сказки. На каждую парту — по 7—8 полосок маши­но­писи. И пред­ло­жили разо­браться: где тут начало, где про­дол­же­ние, где послед­ний абзац текста? На эту задачу отвели при­мерно то же время, какое уходило на чтение сказки учи­те­лем. А дальше шло как обычно: и беседа по про­читан­ному, и само­сто­я­тель­ное чтение, уже по учеб­нику, и новое чтение по отдель­ным вопро­сам.

Но когда через день, через два дня и через неделю стали про­ве­рять у каждого ученика, что ему запо­мни­лось из всей сказки (про­верка была и в экс­пе­ри­мен­таль­ных, и в кон­троль­ных классах), обна­ру­жили, что дети, рабо­тав­шие с раз­роз­нен­ными кусками текста, запо­мнили мате­риал лучше. Пона­чалу факт удивил педа­го­гов: ведь именно логи­че­ской связи меньше было между раз­роз­нен­ными кусками мате­ри­ала, чем в после­до­ва­тель­ном тексте учеб­ника!

При более глу­бо­ком разборе стало ясно: важнее всего ока­за­лось, что дети выну­ждены были само­сто­я­тельно «поше­ве­лить мозгами», находя после­до­ва­тель­ность раз­роз­нен­ных кусков текста и сое­ди­няя их.

И у нас, и за рубежом уже давно и неод­но­кратно про­во­ди­лись опыты такого рода. Итог их был одно­зна­чен: само­сто­я­тель­ное умствен­ное опе­ри­ро­ва­ние мате­ри­а­лом при­во­дит к запо­ми­на­нию по меньшей мере рав­но­цен­ному, а иногда даже лучшему, чем созна­тель­ное зау­чи­ва­ние «на память». Если надо запо­мнить какой-то список (будь то города и реки по гео­гра­фии, особые слова в пра­во­пи­са­нии, даже рас­поло­же­ние войск в какой-то битве), надо обя­за­тельно этот список перета­со­вать по-своему — не так, как в учеб­нике, не так, как про­дик­то­вал учитель, а в ином, своем порядке. На языке совре­мен­ной теории инфор­ма­ции это назы­ва­ется «пере­ко­ди­ровка». И у взро­с­лых, и у детей про­стейшая пере­ко­ди­ровка заклю­ча­ется в приеме клас­си­фи­ка­ции (если надо заучить ряд ино­стран­ных слов, лучше их раз­де­лить на смы­сло­вые группы: какие слова к каким родам отно­сятся). Опять-таки, тут не столь важно, по какому прин­ципу станет груп­пи­ро­вать мате­риал человек, но важно, чтоб он сам этот принцип выбрал и его после­до­ва­тельно при­дер­жи­вался. Напри­мер, в списке ино­стран­ных слов можно делить эти слова даже просто по вели­чине: корот­кие, средние и длинные слова... Но главное, чтобы запо­ми­на­ю­щий сам подумал, как лучше поде­лить слова, как ему ока­жется удобнее.

Конечно, про­дол­жая этот пример, лин­гвист всегда найдет более глу­бо­кий, изящный способ груп­пи­ровки ряда слов (более верное, научное под­раз­де­ле­ние), чем школь­ник. И для запо­ми­на­ния это не без­раз­лично — «умное» деление удер­жится в памяти легче и прочнее, чем неу­дач­ное. А уж всякому ясно, что делить слова на корот­кие, длинные и средние — это клас­си­фи­ка­ция весьма неза­мы­сло­ва­тая, чтобы не сказать прими­тив­ная, лучше бы избрать иную... Но без риска больших ошибок можно про­воз­гла­сить: лучше такая само­сто­я­тельно сде­лан­ная клас­си­фи­ка­ция (как прием памяти), чем умная, но кем-то под­ска­зан­ная и прямо задан­ная. Другими словами, гораздо важнее для логи­че­ской памяти факт соб­ствен­ной попытки мыслить и рас­по­ла­гать мате­риал, чем степень логич­но­сти и раци­о­наль­но­сти полу­чив­ше­гося рас­поло­же­ния. Для решения задач в любой области, в любой науке важна логика, правиль­ность, резон­ность. Неважно, много ли вы ста­рались, и неважно, сколько раз, с новых сторон вы при­сту­пали к задаче. Важен ответ, в широком смысле слова (верный ход). Иное дело — в решении мнеми­че­ской задачи (задачи запо­мнить, поточ­нее и попроч­нее); тут почти прямая зави­си­мость: чем больше раз­но­об­разных под­хо­дов, чем больше само­сто­я­тель­ных ста­ра­ний про­я­в­лено, тем успеш­нее ока­жется решен­ной задача — запо­мнить...

За послед­ние годы в дидак­тике воз­ни­кло новое напра­в­ле­ние — «про­блем­ное обу­че­ние». Суть его в том, что детям не дают готовых знаний (послу­шай учителя, про­смо­три учебник и поста­райся усвоить), а стре­мятся каждый шаг в учебе пре­вра­тить в решение про­блемы, в работу над задачей... Причем — самое важное — условия задачи школь­ник тоже сам должен осо­знать и разъ­яс­нить себе, а не полу­чить в готовом виде.

Заставить хоро­шенько (и само­сто­я­тельно!) поду­мать над любым мате­ри­а­лом — это значит заставить надолго и глубоко запо­мнить этот мате­риал. Задачи раз­ви­тия само­сто­я­тель­ного мыш­ле­ния и задачи тре­ни­ровки логи­че­ской памяти здесь сов­ме­ща­ются.

Особое место в учебной работе зани­мает вычле­не­ние логи­че­ской струк­туры учеб­ного мате­ри­ала (что главное, что вто­ро­сте­пен­ное). Здесь давно под­ме­чен «пара­докс тройки». В чем он состоит? А в сле­ду­ю­щем: если школь­ник бегло про­сма­т­ри­вает задан­ный урок, стре­мясь выучить его «хотя бы на тройку», и если это дела­ется не на ходу, не на пере­мене, а заранее, дома, без дефи­цита времени, тогда, как пока­зы­вает обшир­ный опыт, мате­риал частенько ока­зы­ва­ется усво­ен­ным на «4», а не на «3». В чем здесь дело?

А в том, что учебная задача «усвоить хотя бы на тройку» реально озна­чает: запо­мнить и понять в задан­ном уроке самое главное, основ­ное. Тройку-то ставят обычно, когда знаешь основ­ное, но не больше того! И «пара­докс тройки» состоит именно в этом:

чтобы знать основ­ное в уроке, надо самому про­читать все и при­ки­нуть, где главное, что надо знать, а где — уже тон­ко­сти, подроб­но­сти, иллю­стра­тив­ные примеры. И вот в ходе такой само­сто­я­тель­ной умствен­ной работы ока­зы­ва­ется: запо­ми­на­ется сама работа мысли и ее содер­жа­ние! Запо­ми­на­ется и самое главное («на тройку»!), но многое «сверх тройки» тоже оста­ется в памяти!

Отчего полезно это знать взро­с­лым, роди­те­лям? Оттого, что именно в этой работе старшие могут и помочь, и натол­к­нуть младших на верный путь... Ведь тут даже дело не в наших знаниях, важна сама взро­с­лость: взро­с­лые люди, про­сма­т­ри­вая незна­ко­мый текст в учеб­нике, всегда могут лучше увидеть главное, чем дети.

Школь­ники часто спра­ши­вают: «Надо ли учить мелкий шрифт?» Тут оче­видно, что ребята оце­ни­вают задан­ные уроки с позиций, сколько строчек и страниц, а не с позиций сколько смы­сло­вых единиц, сколько мыслей и поло­же­ний. Здесь лучше всего отве­чать при­мерно так: раз­ли­чайте, что в уроке основ­ное, и учите прежде всего это. А «мелкий шрифт» учите во вторую очередь, если оста­нется время, или, нао­бо­рот, поло­майте немножко голову над смыслом этого «мелкого шрифта».

Про­стейшие приемы анализа изу­ча­е­мого мате­ри­ала дети должны усвоить сначала как логи­че­ские приемы. Беря самый простои прием — «пере­ко­ди­ровки», клас­си­фи­ка­ции, полезно запо­мнить обычные ошибки детей. Скажем, клас­си­фи­ка­ция дере­вьев: «Все деревья делятся на лист­вен­ные, хвойные и тро­пи­че­ские...» В учеб­ни­ках логики пре­ду­пре­ждают, что ошибки такого рода нередки и у взро­с­лых людей, в сложных вопро­сах: спутаны при­знаки, по которым ведется клас­си­фи­ка­ция. Оче­видно, должен быть есте­ствен­ный порядок: сначала научить правильно клас­си­фи­ци­ро­вать, а потом — при­ме­нять эту опе­ра­цию для запо­ми­на­ния.

Едва ли не важ­нейшая часть школь­ного мате­ри­ала по любому пред­мету — это усво­е­ние тер­ми­ноло­гии. Здесь бывает трудно разо­браться, где цель, а где сред­ства обу­че­ния. Вот на уроках химии вво­дятся термины «вален­т­ность», «радикал»... По алгебре-то ради­калы тоже были, да совсем другие, не о том. Пред­ста­в­ле­ние (сначала) и затем более строгое и глу­бо­кое понятие о вален­т­но­сти — это сразу и мате­риал химии, и сло­вар­ный запас, и цель, и сред­ство...

Взро­с­лому это понятно. Да, термины науки — главное содер­жа­ние учеб­ного пред­мета. Да, любой задан­ный урок тем труднее, чем больше новых тер­ми­нов, новых понятий в нем содер­жится. Но возь­мите простой вопрос: «Сколько новых тер­ми­нов в данном уроке?» Попро­буйте на него ответить без долгих рас­су­жде­ний, одним словом — чис­ли­тель­ным... Это в боль­шин­стве случаев можно сделать, но при­вычки к этому нет ни у нас, ни тем более у детей. По любому учеб­ному пред­мету любой урок, тре­бу­ю­щий дли­тель­ной работы или беглого про­смо­тра, полезно оце­ни­вать прежде всего вот по этому вопросу: сколько новых све­де­ний, сколько новых понятий надо усвоить к сле­ду­ю­щему уроку? Ясное, созна­тель­ное выде­ле­ние новых слов науч­ного словаря — важ­нейшая часть той суммы навыков умствен­ной работы, которую мы при­вы­кли назы­вать «уметь выде­лять главное». Сколько новых тер­ми­нов? Сколько при­ве­дено в учеб­нике при­ме­ров для разъ­яс­не­ния этих тер­ми­нов? Вот два вопроса, которые должны стать вну­трен­ней при­выч­кой каждого школь­ника как можно раньше. Ответ на эти вопросы и пред­ста­в­ляет собой «само­сто­я­тель­ную логи­че­скую обра­ботку учеб­ного мате­ри­ала», т. е. выпол­не­ние главной запо­веди пси­холо­гии памяти.

А сле­ду­ю­щим шагом на этом пути может быть отгра­ни­че­ние знания. Что это значит? Допу­стим, школь­ник выучил урок, посвя­щен­ный резо­нансу из учеб­ника физики. Допу­стим, он сделал верные акценты «самого понятия» и «при­ме­ров к нему» (воз­можно, ему тут помогли старшие). Он уже не спра­ши­вает: «Сколько надо рас­ска­зы­вать при­ме­ров резо­нанса? Неужели все, какие даны в учеб­нике, да еще те, которые при­во­дил вчера учитель?» Нет, он уже знает: надо усвоить главное понятие и уметь его пока­зать на при­ме­рах. А откуда возь­мешь примеры, это не столь важно. И сколько можно набрать при­ме­ров — два или пять — тоже не самое суще­ствен­ное.

Но... если гово­рить о резо­нансе, то полезно при­ки­нуть: а какие вопросы содер­жатся неявно в этом учебном мате­ри­але? Вот, скажем, все примеры в учеб­нике и все примеры, что при­во­дил учитель, толкуют насчет резо­нанса между твер­дыми телами. А само опре­де­ле­ние, сло­вес­ная формула понятия «резо­нанс» — она как-то не содер­жит ого­ворки, что резо­нанс воз­мо­жен лишь между твер­дыми телами... А воз­мо­жен ли феномен резо­нанса между жидкими веще­ствами или газами? А в чет­вер­том состо­я­нии веще­ства, плазме, бывает резо­нанс или нет? Вот такие вопросы, выхо­дя­щие за пределы учеб­ного мате­ри­ала (там нет ясного ответа, и школь­ная про­грамма не пре­ду­сма­т­ри­вает разбор таких вопро­сов), усло­вимся назы­вать *белые вопросы» — по образцу «белых пятен» на карте мира.

Многие роди­тели знают, что дети склонны зада­вать среди других вопро­сов и такие вот — «белые». Известно, что поток подоб­ных вопро­сов соста­в­ляет часть очень важного личного каче­ства интел­лек­ту­аль­ной актив­но­сти. Гораздо реже взро­с­лые знают такую деталь педа­го­ги­че­ской пси­холо­гии: «белые вопросы» не обя­за­тельно требуют решения и ответа; польза таких вопро­сов в том, чтобы помочь ясно пред­ставить, что нужно знать и помнить, а что нео­бя­за­тельно.

Глу­бин­ный смысл таких вопро­сов уже за пре­де­лами проблем памяти, это же отно­сится к области «раз­ви­тия мыш­ле­ния и созна­ния». Но надо под­чер­к­нуть особую роль таких вопро­сов для все той же мнеми­че­ской задачи — вну­трен­ней пере­ра­ботки, систе­ма­ти­за­ции запо­ми­на­е­мого мате­ри­ала, именно для улуч­ше­ния запо­ми­на­ния.

Итак, тре­ни­ровка логи­че­ской памяти, или «большая техника памяти», вклю­чает в себя при­вычку к само­сто­я­тель­ным умствен­ным опе­ра­циям над запо­ми­на­е­мым мате­ри­а­лом.

Навер­няка, прочтя все это, неко­то­рые роди­тели спросят: но как кон­кретно все это делать, с чего начи­нать, на каком мате­ри­але, в каком коли­че­стве?

Пси­холо­гия и педа­го­гика могут под­ска­зать верный путь, но не готовые рецепты. Впрочем, если угодно, вот готовый рецепт: ищите, про­буйте, раз­би­райте неудачи, не пов­то­ряйте ошибок, какие вы уже обна­ру­жили. И не рас­счи­ты­вайте на фан­та­сти­че­ские пере­мены в течение несколь­ких недель (бывает и такое, но очень редко) — раз­ви­тие логи­че­ской памяти требует многих усилий. Но зато и оку­па­ются такие усилия сто­ри­цею.