Доби­ва­ясь бес­пре­ко­слов­ного послу­ша­ния от детей, роди­тели подчас забы­вают о воз­раст­ных осо­бен­но­стях их ребенка — о его жадном стрем­ле­нии познать окру­жа­ю­щее, желании про­я­вить само­сто­я­тель­ность. Иногда взро­с­лые склонны видеть зло­на­ме­рен­ность и непо­слу­ша­ние там, где их в действи­тель­но­сти нет.

...Четы­рех­лет­ние девочки-близ­нецы решили про­полоть грядки с огур­цами, чтобы помочь маме. Когда мама ушла к соседке по даче за лейкой и лопат­кой, девочки при­сту­пили к работе. Дело это каза­лось им совсем простым: они видели, как это делала хозяйка дачи и мама. У хозяйки это полу­ча­лось осо­бенно быстро, ловко, только руки мель­кали; не успеешь огля­нуться, как на грядке вместо бес­по­ря­дочно тор­ча­щей травы, выстра­и­ва­ются стройные ряды огу­реч­ной рассады! Но мама вчера почему-то не раз­ре­шила девоч­кам помо­гать ей полоть. Зато сегодня они это сделают сами. То-то мама обра­ду­ется! Это будет для нее сюрприз.

Когда мама вер­ну­лась, зна­чи­тель­ная часть рассады уже была вырвана вместе с травой и лишь кое-где торчали оди­но­кие травинки...

Не стоит опи­сы­вать него­до­ва­ние матери. Вся эта история кон­чи­лась тем, что обе девочки были нака­заны: мама одна ушла на станцию встре­чать папу, а пла­чу­щие Наташа и Иринка остались дома.

А может быть девочек нака­зали зря?

Посмо­трим, каковы мотивы совер­шен­ного детьми поступка: сделать сюрприз маме, пора­до­вать ее тем, что они сами могут делать что-то полез­ное. Правда, мама нака­нуне не раз­ре­шила девоч­кам полоть, но почему — не объ­яс­нила. И вот резуль­тат: их благие наме­ре­ния выгля­дели как «злост­ный посту­пок», вместе с сор­ня­ками постра­дала огу­реч­ная рассада.

Мама не искала причин, тол­к­нув­ших ребят на такой посту­пок. Она видела только при­чи­нен­ный детьми ущерб. В резуль­тате — дети нака­заны. А все могло бы быть иначе.

Если до конца быть откро­вен­ными, то при­дется при­знаться, что часто мы нака­зы­ваем своих детей зря, не разо­брав­шись по-насто­я­щему, каковы мотивы их про­ступка. Такое слу­ча­ется по разным при­чи­нам: потому что нам «некогда» вникать в мотивы поступка ребенка; потому что, не счита­ясь с воз­ра­с­том ребенка, мы требуем от него боль­шего, чем он может; а иногда и потому, что сгоряча слишком строго оце­ни­ваем его посту­пок.

Для того чтобы понять мотивы дет­ского пове­де­ния, надо хорошо пони­мать ребенка и знать его осо­бен­но­сти.

Что мы имеем в виду, когда говорим о детских осо­бен­но­стях? Это воз­раст­ные и пси­холо­ги­че­ские осо­бен­но­сти, инди­ви­ду­аль­ные осо­бен­но­сти нервной системы и умствен­ного раз­ви­тия ребенка.

В насто­я­щей главе мы коротко оста­но­вимся на осо­бен­но­стях детей дош­коль­ного воз­ра­ста, вли­я­ю­щих на их пове­де­ние.

Ребенок на все реа­ги­рует быстро, непо­сред­ственно и очень эмо­ци­о­нально. Чем меньше ребенок, тем большей импуль­сив­но­стью отли­ча­ются его действия.

В своем пове­де­нии малень­кие дети больше руко­вод­ству­ются чув­ствами, чем разумом. Раз­лич­ные чувства — страх, гнев, жалость часто ста­но­вятся дви­жу­щей силой поступ­ков ребенка. Чем меньше ребенок, тем больше он нахо­дится во власти чувств.

Дети двух-трех лет осо­бенно импуль­сивны, воз­ник­шее желание у них тотчас выра­жа­ется в действии: отби­рает у своего соседа понравив­шу­юся игрушку, толкает обид­чика, засту­па­ется за това­рища. Так он действует без особых раз­ду­мий, под вли­я­нием чувств.

Кому не при­хо­ди­лось наблю­дать, как быстро меня­ется настро­е­ние у малень­ких детей: слезы сменяют смех, и нао­бо­рот.

Чем объ­яс­ня­ется детская импуль­сив­ность?

У малень­кого ребенка нервная система еще не сфор­ми­ро­ва­лась, про­цессы воз­бу­жде­ния пре­о­б­ла­дают над про­цес­сами тор­мо­же­ния. Вот почему все, что связано с «тор­мо­зами», не всегда удается малышу. Этим же объ­яс­ня­ется то, что у дош­коль­ника слабо развита воля.

Малыш, напри­мер, не спо­со­бен ждать, согла­ситься с отменой обе­щан­ного, нельзя его заставить подо­ждать есть, если он голоден, так как это требует воле­вого усилия. Все это, конечно, влияет на пове­де­ние детей.

Не следует запре­щать малень­кому ребенку того, что для него явля­ется есте­ствен­ной потреб­но­стью, так как это будет вызы­вать протест, выра­жа­ю­щийся в непо­слу­ша­нии, капри­зах. Напри­мер, невоз­можно тре­бо­вать от малыша, чтобы он долго сидел непо­движно, лишать общения с това­ри­щами, лишать игры или вне­за­пно пре­ры­вать игру.

Малень­кие дети быстро утом­ля­ются. Роди­те­лям нужно это учи­ты­вать, так как нередко при­чи­ной откло­не­ний в детском пове­де­нии может явиться нервная пере­грузка. Что может вызвать пере­у­том­ле­ние у дош­коль­ника? Можно впасть в ошибку, если считать, что ребенок устает от тех же причин, что и взро­с­лые. Одна из харак­тер­ных осо­бен­но­стей, при­су­щая именно ребенку, — быстрая утом­ля­е­мость не от дви­же­ний, а от невоз­мож­но­сти дви­гаться или от одно­об­раз­ной дея­тель­но­сти.

Иногда роди­тели недо­у­ме­вают: неужели малыш устал от того, что он долго сидел в вагоне метро, или на ска­мейке в сквере, или в детской коляске. Ведь он же сидел! Не мог же он устать от этого! Просто он каприз­ни­чает. И роди­тели воз­му­щены.

Известно, что дети подолгу могут играть, бегать, быть заня­тыми своими дет­скими делами и при этом не про­я­в­лять никаких при­зна­ков уста­ло­сти.

Заме­ча­тель­ный русский педагог К. Д. Ушин­ский, глубоко понимая детские осо­бен­но­сти, писал: «Основ­ной закон детской природы можно выра­зить так: дитя требует дея­тель­но­сти бес­пре­станно и утом­ля­ется не дея­тель­но­стью, а ее одно­об­ра­зием и одно­сто­рон­но­стью. Заставьте ребенка сидеть — он очень скоро устанет; лежать — то же самое; идти он долго не может, не может долго ни гово­рить, ни петь, ни читать и менее всего долго думать; но он резвится и дви­жется целый день, пере­ме­няет и пере­ме­ши­вает все эти дея­тель­но­сти и не устает ни на минуту, а креп­кого дет­ского сна доста­точно, чтобы воз­о­б­но­вить детские силы на будущий день»1.

Отсюда вывод, напра­ши­ва­ю­щийся сам собой: всякая муштровка, к которой при­бе­гают «строгие» роди­тели, — «сиди спо­койно», «замолчи», «не шуми», «не бегай» — не дает резуль­та­тов и даже, нао­бо­рот, еще больше воз­бу­ждает ребенка. Поэтому неправильно посту­пают те роди­тели, которые, чтобы унять ребенка, заста­в­ляют его подолгу сидеть на стуле или стоять «в углу», у стенки, а то и укла­ды­вают его в постель. Детям нелегко дается такая «непо­движ­ность», они обычно начи­нают вер­теться, вести себя бес­по­койно. Такие методы укро­ще­ния рас­шу­мев­шихся детей при­во­дят к тому, что, уто­мив­шись от без­действия, они с удво­ен­ной энер­гией начи­нают шалить. Взро­с­лые думают, что ребенок делает «назло» им, а ока­зы­ва­ется, что его орга­низм нужда­ется в дви­га­тель­ной раз­рядке. Если же он лишен такой воз­мож­но­сти, то начи­нает кричать, плакать, упря­миться, каприз­ни­чать.

Известно, что один и тот же подход к разным детям не дает оди­на­ко­вых резуль­та­тов. Объ­яс­ня­ется это тем, что сколько детей, столько и разных харак­те­ров, отдель­ных осо­бен­но­стей, при­су­щих только одному ребенку и не пов­то­ря­е­мых в другом. Это всегда надо учи­ты­вать взро­с­лым в выборе мер воз­действия.

Напри­мер, на одного бла­го­при­ятно влияет заме­ча­ние, сде­лан­ное твердым, может быть, даже резким тоном, а для другого такое воз­действие ока­жется «непо­силь­ным», он рас­пла­чется. Такой ребенок лучше реа­ги­рует на заме­ча­ние в мягком тоне. Тре­тьему доста­точно, что назы­ва­ется, выра­зи­тель­ного взгляда или пори­ца­ю­щего пока­чи­ва­ния головой.

Чем это объ­яс­нить? Прежде всего здесь играет роль при­вычка ребенка к опре­де­лен­ным мерам воз­действия. Однако при­хо­дится считаться и с тем, что каждый человек наделен от природы опре­де­лен­ными осо­бен­но­стями нервной системы. В зави­си­мо­сти от этого одни дети более воз­бу­димы, подвижны, другие — урав­но­ве­шены. Эти осо­бен­но­сти играют нема­ло­важ­ную роль в жизни чело­века, придают сво­е­об­ра­зие его лич­но­сти. У детей-дош­коль­ни­ков наи­бо­лее отчет­ливо про­я­в­ля­ются эти раз­ли­чия.

Что может про­и­зойти, если в подходе к ребенку не учи­ты­вать его осо­бен­но­стей?

При слишком суровом подходе к детям тихим, застен­чи­вым, частых нака­за­ниях их за слу­чайные промахи, про­ступки раз­ви­ва­ется заби­то­сть, робость. Дети начи­нают испы­ты­вать страх не только перед суро­выми роди­те­лями или вос­пита­те­лями, но и перед свер­ст­ни­ками, боятся их насме­шек, избе­гают участия в общих играх. Такая мнимая нелов­кость, чрез­мер­ная робость будет и в даль­нейшем мешать ребенку: он с трудом схо­дится с кол­лек­ти­вом, пас­си­вен на занятиях, стес­ня­ется про­я­вить себя в любой дея­тель­но­сти, не умеет посто­ять за себя.

Дети неу­рав­но­ве­шен­ные, у которых пре­о­б­ла­дает реакция воз­бу­жде­ния над тор­мозными про­цес­сами, отли­ча­ются шум­ли­во­стью, подвиж­но­стью, непо­сед­ли­во­стью. Такие дети при­чи­няют взро­с­лым много хлопот, так как они шало­в­ливы, непо­слушны.

Если по отно­ше­нию к таким детям роди­тели или вос­пита­тели часто при­ме­няют нака­за­ния за слу­чайные про­ступки, за неу­ме­ние себя сдер­жи­вать, то у них выра­ба­ты­ва­ется агрес­сив­ность, готов­ность к отпору, к само­за­щите. Они легко всту­пают в кон­фликты со свер­ст­ни­ками, с роди­те­лями, обижают слабых, нару­шают уста­но­в­лен­ный порядок. Это те «трудные» дети, которые нередко ста­но­вятся дез­ор­га­ни­за­то­рами кол­лек­тива.

Таким образом, учи­ты­вая осо­бен­но­сти лич­но­сти ребенка, надо изби­рать опре­де­лен­ный подход к нему. Это даст воз­мож­ность роди­те­лям и вос­пита­те­лям избе­гать нака­за­ний или при­бе­гать к ним лишь в крайних случаях.

...Слава вместе с мамой вошли в кабинет заве­ду­ю­щей детским садом. Славе скоро пять, но он впервые в детском саду. Еще в дверях он про­из­но­сит «здрасьте!» и с инте­ре­сом огля­ды­ва­ется по сто­ро­нам. Слава «не слышит» вопро­сов заве­ду­ю­щей, обра­щен­ных к нему, он без спроса хватает альбом с кар­тин­ками, берет со стола линейку, пыта­ется открыть шкаф с игруш­ками, поми­нутно спра­ши­вает: «Это для чего?», «Зачем это?», «Это чье?».

Мать, краснея за пове­де­ние сына, рас­ска­зы­вает, что он очень непо­сед­ли­вый, непо­слуш­ный.

— Построже с ним, пожа­луйста, у меня это как-то не полу­ча­ется. И лаской и нака­за­ни­ями с ним, а ему все нипочем.

Первое время в детском саду Слава своим пове­де­нием доста­в­лял немало огор­че­ний и вос­пита­те­лям и детям: с трудом под­чи­нялся режиму, отнимал у детей игрушки, обижал ребят даже старше его по воз­ра­сту. Вос­пита­тель­нице под­чи­нялся с трудом, оста­ва­ясь «глухим» к ее ука­за­ниям. Недис­ци­пли­ни­ро­ван­ное пове­де­ние маль­чика плохо влияло на осталь­ных детей. Пытались делать ему заме­ча­ния в мягкой форме:

— Слава, так посту­пать нельзя. Посмо­три: все дети кладут игрушки на место, и ты должен так же, как они, поставить машину в гараж.

Но Слава делал по-своему.

Пытались нака­зы­вать: сажали его на стул отдельно от детей, объ­яс­няя за что его нака­зы­вают. Но это нис­колько не удру­чало маль­чика: посидев несколько минут, он как ни в чем не бывало слезал со стула и при­со­е­ди­нялся к игра­ю­щим.

Вос­пита­тель­ница, наблю­дая за Славой, видела, что когда он занят каким-либо увле­ка­тель­ным делом, он меньше шалит, пове­де­ние его ста­но­вится более урав­но­ве­шен­ным. Но стоит ему остаться ничем не занятым, как его кипучая энергия тотчас про­я­в­ля­ется в шало­стях.

Ясно, что у таких детей, как Слава, с неу­рав­но­ве­шен­ным типом нервной системы, надо посте­пенно тре­ни­ро­вать тор­мозные про­цессы, пере­клю­чать их с подвиж­ных игр на спо­койные, следить за ними, чтобы они были посто­янно заняты чем-то полезным.: Однако время от времени надо давать воз­мож­ность таким детям «раз­ря­дить» свою энергию в подвиж­ных играх, в инте­рес­ных формах тру­до­вой дея­тель­но­сти, увле­ка­тель­ных занятиях.

Такие ребята, как Слава, доста­в­ляют непри­ят­но­стей и роди­те­лям и вос­пита­те­лям больше, чем другие. «Выйдя из тер­пе­ния», взро­с­лые при­бе­гают к нака­за­ниям. Вот в этом-то и есть их основ­ная ошибка: на таких детей осо­бенно вредно действуют частые нака­за­ния, огра­ни­чи­ва­ю­щие их свободу, актив­ность. Такие нака­за­ния пере­гру­жают и без того слабый тор­моз­ной процесс и лишь уси­ли­вают воз­бу­ди­мость ребенка.

В детском саду и дома Славу ста­рались при­об­щать к полез­ному делу, следили за ним, чтобы он не оста­вался не занятым. Вот папа ремон­ти­рует полочку — и сын здесь же, он подает молоток, гвозди, вместе они наме­чают, где ее пове­сить. Папа скло­нился над чер­те­жами (он гото­вится к зачету) — и сын возле него рисует, выре­зает фигурки из бумаги и накле­и­вает их.

В детском саду Слава посто­янно чем-то занят, то дежурит по столо­вой, то помо­гает вос­пита­тель­нице под­го­то­вить мате­ри­алы к занятию, то вместе с ней наводит порядок в шкафу, где хра­нятся детские рисунки, лепка, работы по кон­стру­и­ро­ва­нию. Да мало ли инте­рес­ных дел! А главное, мальчик был всегда занят чем-то инте­рес­ным.

Конечно, не сразу удалось нор­мали­зо­вать пове­де­ние Славы, он часто «сры­вался», обижал других детей. Однако воз­действо­вать на него теперь было уже зна­чи­тельно легче. Доста­точно было вос­пита­тель­нице сказать ему: «Слава, ведь я считала тебя своим помощ­ни­ком, а какой же ты мне помощ­ник, если так ведешь себя?», как мальчик при­ти­хал, словно под­тя­ги­вался.

Из этого примера видно, нас­колько важно знать осо­бен­но­сти детей для того, чтобы опре­де­лить правиль­ный подход к каждому из них.

Знание воз­раст­ных и инди­ви­ду­аль­ных осо­бен­но­стей ребенка необ­хо­димо взро­с­лым для правиль­ного его вос­пита­ния и, в част­но­сти, для правиль­ного воз­действия на него в том или ином кон­крет­ном случае. Однако надо отметить, что осо­бен­но­сти нервной системы нельзя рас­сма­т­ри­вать как что-то раз нав­се­гда данное чело­веку и неиз­ме­ня­ю­ще­еся. Под вли­я­нием вос­пита­ния пове­де­ние чело­века меня­ется. Напри­мер, вос­пи­ты­вая ребенка сильно воз­бу­ди­мого, такого как Слава, надо тре­ни­ро­вать его волю, умение сдер­жи­вать себя. И чем раньше вы начнете вос­пи­ты­вать в детях эти каче­ства, тем успеш­нее пойдет вос­пита­ние.

Неправы роди­тели, дума­ю­щие, что черты харак­тера ребенка насле­ду­ются им от роди­те­лей и поэтому пере­вос­пита­нию не под­ле­жат. Они бес­по­мощно опус­кают руки, не веря в силу вос­пита­ния, так как ребенок «весь в отца» или «весь в мать».

Сход­ство харак­те­ров объ­яс­ня­ется не наслед­ствен­но­стью, а вли­я­нием окру­жа­ю­щих людей, стрем­ле­нием малыша под­ра­жать им.

Напри­мер, пяти­лет­ний Игорь во всем ста­ра­ется похо­дить на отца: ходит широ­кими шагами, закла­ды­вая руки за спину; когда рас­сма­т­ри­вает книгу, то садится раз­валив­шись в кресле, вытянув ноги, при раз­го­воре с людьми у маль­чика в голосе слы­шатся те же инто­на­ции, что и у отца, даже к маме он отно­сится с оттен­ком пре­не­бре­же­ния, часто пов­то­ряет отцов­ские фразы: «Ну, что торо­пишь — не видишь, я занят?» или «Оставь меня в покое, не действуй мне на нервы!»

Такое пове­де­ние надо бы пресечь, но мама взды­хает и говорит при ребенке:

— Весь в отца! Ну бук­вально все отцов­ское в нем. Надо же так уро­диться — два экзем­п­ляра под копирку!

В голосе мамы больше любо­ва­ния, чем осу­жде­ния, и пяти­лет­ний мальчик это чув­ствует.

Пове­де­ние детей зависит от того, что они наблю­дают, что видят и слышат дома, на улице, в детском саду. Дети дош­коль­ного воз­ра­ста обла­дают очень большой под­ра­жа­тель­но­стью, и все виден­ное отра­жа­ется в их пове­де­нии.

...Мишин папа пришел в детский сад за сыном. Миша, радост­ный и сияющий, выбежал ему нав­стречу. Мальчик, пере­пол­нен­ный впе­ча­т­ле­ни­ями дня, с инте­ре­сом стал что-то рас­ска­зы­вать папе. Одевая сына и слушая его рассказ, отец вдруг сказал:

— Не ври! Будет тебе зали­вать!

Пяти­лет­ний малыш вос­при­нял реплику отца как должное и про­дол­жал свое нехит­рое пове­ст­во­ва­ние.

— Во дает!.. — поощри­тельно под­дак­нул ему отец.

А мальчик, видимо, уже осно­ва­тельно попол­нив­ший свой лек­си­кон папи­ными словами, так и сыпал: «бабка», «не ори», «как съездил ему», и т. п.

Почему отец не попра­в­ляет маль­чика? Ока­зы­ва­ется, ему забавно слышать из уст малыша грубые слова. По его мнению, в этом есть какой-то «мужской шик». На так­тич­ное заме­ча­ние вос­пита­тель­ницы отец ответил:

— Ничего, он мальчик. Ведь не кисейную барышню ращу, а мужчину! Правда, Мишук, муж­чи­ной будешь, — заклю­чил он, под­хва­ты­вай малыша на руки.

В детском саду Миша тоже упо­тре­б­ляет «папины» слова. А когда вос­пита­тель­ница попра­в­ляет маль­чика, он не может понять, почему и за что его пори­цают — ведь сам папа так говорит!

Разве не бывает так, что мы, воз­му­ща­ясь дурными при­выч­ками, грубыми выход­ками ребенка, недо­у­ме­ваем: «Откуда это у него? Ведь такому не учим!..» Действи­тельно, учим хоро­шему словами, нота­ци­ями, а быт семьи, нравы, весь уклад жизни не под­креп­ляет наши благие наме­ре­ния.

Непри­ят­ное впе­ча­т­ле­ние вызы­вает малень­кий ребенок, гово­ря­щий взро­с­лым: «Сиди уж и помал­ки­вай! Тебя не спра­ши­вают!» (это бабушке), «Ну-ка, пово­ра­чи­вайся живее, а то из-за тебя не пройти!» (это маме), «Ты, неряха-рас­те­ряха, вечно что-нибудь ищешь!» (это отцу) и т. п.

Конечно, пяти- — шести­лет­ний ребенок не сам до этого доду­мался. Нет­рудно дога­даться, что подоб­ные фразы при нем часто про­из­но­сят взро­с­лые члены семьи и в раз­го­воре друг с другом и с ребен­ком. Однако, услышав подоб­ную гру­бо­сть от детей, роди­тели воз­му­ща­ются и тотчас при­зы­вают их к ответу, нака­зы­вают, заста­в­ляют просить изви­не­ния. Ребенок, глядя испод­ло­бья на отца или мать, воз­ра­жает:

— А ты сама так гово­рила, сама!

Раз­го­ра­ется кон­фликт. Взро­с­лые обви­няют ребенка в дер­зо­сти, непо­слу­ша­нии, а сын или дочь упрямо пов­то­ряют свое. Нака­за­ние не при­но­сит жела­е­мого резуль­тата. В лучшем случае ребенок, испу­гав­шись нака­за­ний, в даль­нейшем не будет больше про­из­но­сить гру­бо­сти в при­сут­ствии взро­с­лых. Зато в их отсут­ствие он будет отзы­ваться о своих близких без долж­ного ува­же­ния.

Очень рано у детей начи­нает про­я­в­ляться тяга к само­сто­я­тель­но­сти. Желание само­сто­я­тельно действо­вать в сочета­нии с под­ра­жа­тель­но­стью и неу­ме­нием оценить свои силы и воз­мож­но­сти иногда может явиться при­чи­ной дет­ского про­ступка.

Малыш заби­вает гвозди («как папа»), выбрав при этом самое видное место в стене, «чинит» стул так, что окон­ча­тельно ломает его, «выти­рает» пыль с трюмо («как мама») и раз­би­вает вазочку...

...Трех­лет­няя Дашенька под­метает веником пол. Паркет в комнате только что под­метен и натерт до блеска. Поэтому девочке неин­те­ресно под­метать пол, на котором ни соринки. Пока мама занята в другой комнате, малышка при­но­сит из кухни корзину с мусором и рас­сы­пает его по комнате: теперь она под­метает не «пона­рошку». В воздухе облако пыли от «вза­прав­даш­него» Даши­ного под­мета­ния.

Можно себе пред­ставить гнев мамы: такое натво­рить после гене­раль­ной уборки!

А может быть, девочка такое натво­рила потому, что ей хоте­лось рабо­тать, как мама? Ведь мама не нашла для дочери ника­кого посиль­ного ей дела, а желание про­я­вить само­сто­я­тель­ность и быть похожей во всем на маму было у девочки так велико! Этот случай должен был под­ска­зать матери: пора дать малышке дело, хотя бы совсем малень­кое, незна­чи­тель­ное...

По мере роста ребенка воз­ра­с­тает и его само­сто­я­тель­ность. Стрем­ле­ние к само­сто­я­тель­но­сти может про­я­в­ляться при неправиль­ном вос­пита­нии в упрям­стве, капри­зах, сво­е­во­лии, стрем­ле­нии насто­ять на своем.

Часто про­сту­пок невольно совер­ша­ется ребен­ком из-за желания дока­зать: «я все могу», «я уже большой».

...Четы­рех­лет­ний Валя пере­пры­ги­вает через лужу и... попа­дает прямо в самую сере­дину. Брызги летят маме на платье... Идя по лест­нице, мальчик спры­ги­вает вниз сразу через несколько сту­пе­нек. Валя в восторге от соб­ствен­ной хра­бро­сти: «Мама, посмо­три, как я умею!» Он удивлен: почему мама осу­ждает его посту­пок?

Нельзя забы­вать и о таких детских осо­бен­но­стях, как актив­ность и любо­зна­тель­ность. Начиная с четырех-пяти лет, а иногда и раньше у детей поя­в­ля­ется «иссле­до­ва­тель­ский» интерес: «что будет, если...»

...Вите третий год. Он в кулачок зажи­мает каран­даш и водит по чистому листу бумаги. Это инте­ресно: на бумаге оста­ются черные полоски, завитки, точки, кру­жочки. А если попро­бо­вать на клеенке или на обоях? Ока­зы­ва­ется, и на них можно рисо­вать каран­да­шом.

Ребенок растет, растет и его актив­ность, которая побу­ждает его к новым «иссле­до­ва­ниям». Он «экс­пе­ри­мен­ти­рует» с каран­да­шом, нож­ни­цами, песком, водой, потро­шит игрушки — малыш познает мир.

Ребенок пяти — семи лет стремится сам ответить на ряд инте­ре­су­ю­щих его вопро­сов, само­сто­я­тельно познать что-то новое, инте­рес­ное, для него неиз­ве­дан­ное. Часто такая любо­зна­тель­ность и ста­но­вится мотивом дет­ского про­ступка.

Что внутри завод­ной чере­пахи, почему она дви­га­ется, если ее заво­дишь ключом? Надо сломать и посмо­треть... Каран­даш легко стро­га­ется ножиком, палочка и прутик — тоже: они дере­вян­ные. А стол?..

Бумага режется нож­ни­цами, кусок полотна — тоже. А клеенка? Коробка кар­тон­ная? Дедуш­кин футляр для очков?..

Ребенок делает много уди­ви­тель­ных для себя откры­тий, и ему часто бывает непо­нятно, почему взро­с­лые нео­до­бри­тельно отно­сятся к этому.

Взро­с­лые должны помочь ребенку в позна­нии мира, помочь разо­браться в том, что полезно, а что вредно, что можно, что нельзя. Иначе любая «проба» может при­ве­сти к про­ступку.

В дош­коль­ном воз­ра­сте игра — основ­ной вид дея­тель­но­сти. Хорошая игра с поло­жи­тель­ным содер­жа­нием явля­ется сильным сред­ством вос­пита­ния. В игре дети отра­жают окру­жа­ю­щую действи­тель­ность, ото­б­ра­жают то, что про­из­вело на них наи­боль­шее впе­ча­т­ле­ние. Однако, не всегда умея отли­чать поло­жи­тель­ные явления от отри­ца­тель­ных, в силу недо­ста­точ­ного опыта, дети могут взять на себя и отри­ца­тель­ные роли. Напри­мер, изо­б­ра­жать пьяных и драться.

В таких случаях ребенка надо отвлечь, пере­клю­чить на другие игры иного, поло­жи­тель­ного содер­жа­ния, но которые могли бы дать раз­рядку детской актив­но­сти.

Ребенок, взяв на себя опре­де­лен­ную роль, настолько «рас­тво­ря­ется» в ней, что забы­вает об окру­жа­ю­щем. Увле­чен­ность ребенка игрой так велика, что хотя он и пони­мает, что в игре «пона­рошку», что «вза­правду», испы­ты­ва­е­мые им при этом чувства глубоки и сильны.

— Я пускаю ракеты на Марс! — востор­женно вос­кли­цает шести­лет­ний Валя, под­бра­сы­вая подушку к потолку.

Угодил в люстру, доволен и зая­в­ляет:

— Чуть не залетел на другую планету!

Для того чтобы детские игры имели вос­пита­тель­ную цен­ность, надо руко­во­дить ими. Это не потре­бует у роди­те­лей спе­ци­аль­ного времени: даже занятые своим делом роди­тели могут уловить, каково содер­жа­ние детской игры, спо­соб­ствует ли она фор­ми­ро­ва­нию лучших чело­ве­че­ских качеств, содействует ли раз­ви­тию ини­ци­а­тивы, само­сто­я­тель­но­сти, кол­лек­ти­вист­ских черт.

Каждому, навер­ное, при­хо­ди­лось наблю­дать, как у игра­ю­щего ребенка камешки пре­вра­ща­ются в сахар, стулья — в корабль, в самолет, в ракету; сам ребенок ста­но­вится то лет­чи­ком, то кос­мо­нав­том, то капита­ном корабля. Он вооб­ра­жает себя то в далеком пла­ва­нии, то парящим под обла­ками, то про­би­ра­ю­щимся среди поляр­ных льдов... Без вооб­ра­же­ния, фан­та­зии не была бы воз­мож­ной ни одна игра.

Фан­та­зия поз­во­ляет малышу как бы осу­ще­ствить те желания, которые в действи­тель­но­сти пока нео­су­ще­ствимы. Вот почему ребенок часто не спо­со­бен отли­чить жела­е­мое от действи­тель­ного и невольно ста­но­вится лгу­ниш­кой.

...Рита рас­ска­зы­вает вос­пита­тель­нице:

— Скоро у меня день рожде­ния и мне станет уже шесть лет, как и моему брату Жене. Мама мне купила подарок — платье в горошек. Оно кра­си­вое очень...

Вме­ши­ва­ется Ритин брат:

— И неправда это! Рите будет только пять лет. А когда ей будет шесть, так уже мне семь испол­нится! И платье ей мама еще не купила, а только соби­ра­ется!..

Стоит ли пори­цать Риту за ложь?

Девочка настолько ясно пред­ста­в­ляла себя в наряд­ном платье, которое ей обещали купить, что когда она начала рас­ска­зы­вать о нем, сама уже была убе­ждена в реаль­но­сти того, о чем гово­рила.

Вос­пита­тель­ница, не ущемляя само­лю­бия девочки, уточ­няет:

— Ничего, что еще не купили платье. Мама непре­менно купит: она ведь обещала Рите.

Девочка бла­го­дарно кивает головой:

— Я даже это платье в витрине видела...

Не стоит в таких случаях гово­рить ребенку: «Не ври».

Иногда ребенок иска­жает факты потому, что они сразу были вос­при­няты им неправильно из-за кон­крет­но­сти, образ­но­сти его мыш­ле­ния, отсут­ствия доста­точ­ного жиз­нен­ного опыта.

Слу­ча­ется, что дети, которые растут в семье, где они лишены доста­точ­ной теплоты и ласки со стороны взро­с­лых, ста­ра­ются при­влечь к себе вни­ма­ние с помощью вымысла. Малыш жалу­ется на то, что у него болит голова, или просит есть, в то время как в действи­тель­но­сти голова у него не болит и есть он не хочет. Делает он это для того, чтобы взро­с­лые обра­тили на него вни­ма­ние, посо­чув­ство­вали ему.

Но ребенок дош­коль­ного воз­ра­ста может и созна­тельно гово­рить неправду, желая из обмана извлечь какую-то пользу для себя, напри­мер избе­жать нака­за­ния или полу­чить жела­е­мое.

При­чи­ной созна­тель­ной лжи могут явиться частые нака­за­ния ребенка за незна­чи­тель­ные про­вин­но­сти, причем нака­за­ния, уни­жа­ю­щие детское само­лю­бие.

В таких случаях ложь может стать при­выч­ным спо­со­бом защиты. Иногда роди­тели допус­кают ошибку, когда нака­зы­вают ребенка за про­сту­пок, в котором он чисто­сер­дечно при­знался. В сле­ду­ю­щий раз он попы­та­ется уйти от нака­за­ния, скрыв правду.

Многое зависит от того, как взро­с­лые, пытаясь выяс­нить истину, сфор­му­ли­руют вопрос, обра­щен­ный к ребенку. Вот, к примеру, один звучит так: «Кто сломал эту куклу?», а другой так: «Как же так слу­чи­лось, Лида, что ты сломала кукле руку?» В первом случае ребенку легко укло­ниться или про­мол­чать, а то и не устоять против соблазна свалить вину на другого. Второй вопрос кон­кретен — от объ­яс­не­ния не уйти.

Взро­с­лые должны в подоб­ных случаях не гасить детское чисто­сер­де­чие, а побу­ждать их к откро­вен­но­сти, прав­ди­во­сти.

Роди­тели и педа­гоги, вос­пи­ты­вая в детях прав­ди­вость, чест­ность, нетер­пи­мое отно­ше­ние ко лжи, должны учи­ты­вать осо­бен­но­сти детской психики, их вос­при­им­чи­вость к примеру окру­жа­ю­щих. Если ребенок растет в семье, где царит атмо­сфера вза­им­ного доверия, ува­же­ния, прав­ди­во­сти, то у ребенка не будет причин при­бе­гать к обману.

Чест­ность, искрен­ность, доверие к ребенку должны сопут­ство­вать детской жизни. Тогда они станут свойством лич­но­сти ребенка. Если ребенок груб, эго­и­сти­чен, неправ­див, мы склонны отно­сить это за счет вро­жден­ных свойств: «Да разве мы вос­пи­ты­ваем в нем эти каче­ства?»

Это верно, что все роди­тели хотят видеть у своих детей самые лучшие чело­ве­че­ские каче­ства. Но создали ли они условия для их фор­ми­ро­ва­ния? Чтобы ребенок был прав­ди­вым, необ­хо­димо поставить его в такие условия, при которых он не мог бы при­бе­гать ко лжи.

Понятие о чест­но­сти начи­нает фор­ми­ро­ваться у детей очень рано, под вли­я­нием окру­жа­ю­щих близких людей.

А. С. Мака­ренко ука­зы­вал: «Чест­ность не падает с неба. Она вос­пи­ты­ва­ется путем ряда приемов. Нужно вни­ма­тельно следить за раз­ви­тием чест­но­сти у детей. Не следует нарочно прятать от ребенка. Нужно при­у­чать не брать без спроса, если даже лежит на виду, не заперто. В то же время не должно быть такого порядка, когда все лежит плохо, никто не помнит, где что поло­жено. В таком бес­по­рядке у ребенка раз­ви­ва­ется само­воль­ное отно­ше­ние к вещам, он при­у­ча­ется к нечест­ному пове­де­нию. Если ребенку дано какое-либо пору­че­ние, обя­за­тельно про­ве­ряйте, пока не выра­бо­та­ются твердые правила чест­но­сти. Чест­ность нужно вос­пи­ты­вать с раннего воз­ра­ста. Если вы к 5 годам запу­стили это дело, будет трудно исправить упу­щен­ное»2.

Устра­ше­ни­ями, запу­ги­ва­ни­ями и нака­за­ни­ями вос­питать чест­ность нельзя. Боясь нака­за­ния, ребенок может сказать неправду, лишь бы его избе­жать. Лас­ко­вый тон, теплые отно­ше­ния, осно­ван­ные на доверии, рождают откро­вен­ность, пре­до­хра­няют ребенка от обмана.

При­чи­ной неправиль­ного пове­де­ния ребенка может быть изме­не­ние при­выч­ных для него условий, откло­не­ния в режиме, пере­на­сы­ще­ние большим коли­че­ством новых впе­ча­т­ле­ний.

...Сережины папа и мама ждут гостей. В доме суета, каждый занят хозяйствен­ными при­го­то­в­ле­ни­ями. Общее воз­бу­жде­ние пере­да­ется и малышу, он бегает по ком­на­там, кру­тится в кухне, лезет под руки и всем мешает. То и дело слы­шится:

— Сережа, не разбей тарелку!

— Сережа, уходи сейчас же отсюда и не мешай!

— Сережа, пойди в комнату и займись чем-нибудь!

Но пяти­лет­ний мальчик считает, что как раз самое инте­рес­ное быть возле взро­с­лых и видеть, как они ловко упра­в­ля­ются с нео­быч­ными делами.

— - А правда, что у нас сегодня ново­се­лье? А ново­се­лье — это празд­ник? Ново­се­лье — это когда новое веселье, потому что в новый дом пере­ез­жают? Ведь да? — так и засы­пает вопро­сами взро­с­лых Сережа.

Но взро­с­лые только отма­хи­ва­ются от маль­чика: «Не до тебя тут!», «Отстань ты со своими вопро­сами!», «Потом, потом...»

Не обо­шлось, конечно, без раз­би­той чашки, без шлепков и слез. Дневной сон не состо­ялся: Сережа никак не мог заснуть.

Вечером пришли гости. Каждый ода­ри­вал маль­чика — кто сла­до­стями, кто игруш­кой. Сережа стал центром вни­ма­ния, читал стихи, водил гостей по квар­тире: «Это наша ванная, здесь повер­нешь кран и — теплая вода!»

А потом о Сереже забыли. Дяди и тети шумели, сме­я­лись, гово­рили о непо­нят­ных своих делах. Маль­чику стало скучно. Как обра­тить на себя вни­ма­ние? Он шалил, каприз­ни­чал, а потом ушел в при­хо­жую, чтобы надеть там бабуш­кин жакет и шапку и пред­стать перед гостями «ряженым» — то-то будет весело!

Но вышло совсем не так, как думал Сережа. Бабуш­кин жакет ока­зался на вешалке внизу, под ворохом одежды гостей, и достать его было трудно. Табу­ретка, на которой стоял мальчик, высколь­з­нула из-под его ног, Сережа рухнул на пол, потянув за собой все, что было на вешалке...

День для Сережи закон­чился плохо: мама нашле­пала его («Не умеешь вести себя при людях!»), отвела в другую комнату и раньше обыч­ного уложила спать.

Урав­но­ве­шен­ный и обычно послуш­ный Сережа вел себя не так, как всегда. В чем тут дело? Можно ли рас­сма­т­ри­вать пове­де­ние маль­чика как злост­ное?

Сережа весь день был пре­до­ста­в­лен самому себе, был по суще­ству лишен нор­маль­ного режима, днем не спал, пере­на­сы­тился новыми впе­ча­т­ле­ни­ями. Все это пере­воз­бу­дило нервную систему маль­чика. В общей сума­тохе он не мог найти себе полез­ного дела, всем мешал, вызывая недо­воль­ство. В итоге — шалости, капризы и нака­за­ние.

Самые малень­кие дети, в воз­ра­сте до трех лет, осо­бенно остро чув­ствуют изме­не­ния при­выч­ных для них условий. Кому из роди­те­лей не при­хо­ди­лось наблю­дать, как меня­лось пове­де­ние их ребенка, впервые посту­пив­шего в детский сад? Иногда ребенок начинал вести себя агрес­сивно, отнимал игрушки у детей, вступал в драку, прон­зи­тель­ным криком выражал протест. Чем это объ­яс­нить? В первую очередь тем, что, очу­тив­шись в новой обста­новке, ребенок не может сразу вклю­читься в новые для него отно­ше­ния. Дома он привык, что вни­ма­ние взро­с­лых напра­в­лено на него одного, в детском саду — на всех детей группы, дома он один владел игруш­ками, а здесь — все дети претен­дуют на право игры в них. Все это выводит малыша из рав­но­ве­сия.

При­чи­ной нео­быч­ного пове­де­ния малень­кого ребенка, как уже гово­ри­лось, может явиться пере­у­том­ле­ние нервной системы. Пере­воз­бу­жден­ный ребенок ведет себя нео­бычно, совсем не так, как в спо­кой­ном состо­я­нии.

Не в меру рас­шу­мев­ше­гося малыша трудно оста­но­вить. Уговоры не действуют, запретов не суще­ствует, ребенок будто нарочно делает то, что нельзя.

В таких случаях одер­ги­ва­ния только воз­бу­ждают ребенка. Лучший способ унять малыша — пере­клю­чить его вни­ма­ние, напри­мер, на тихую игру, рас­сма­т­ри­ва­ние книги с кар­тин­ками, можно рас­ска­зать ему корот­кий инте­рес­ный рассказ или сказку, или, наконец, увести его погу­лять, чтобы физи­че­ской нагруз­кой дать раз­грузку нерв­ному пере­на­пря­же­нию.

Чем объ­яс­нить, что дети, зная правила пове­де­ния, часто их нару­шают и, вопреки ожи­да­ниям взро­с­лых, не посту­пают в соот­вет­ствии с ними? У детей младшего дош­коль­ного воз­ра­ста осо­бенно заметен разрыв между знанием, как себя вести, и пове­де­нием.

Это объ­яс­ня­ется тем, что у дош­коль­ника еще очень беден жиз­нен­ный опыт и невелик запас знаний. Отсюда — невоз­мож­ность кри­ти­че­ски мыслить и оце­ни­вать соб­ствен­ное пове­де­ние и поступки.

Малень­ким детям в воз­ра­сте до трех лет часто бывают непо­нятны тре­бо­ва­ния взро­с­лых. В этом воз­ра­сте понятие о хорошем и дурном для ребенка абстрак­тны. Поэтому даже простое тре­бо­ва­ние нужно довести до созна­ния малыша так, чтобы ему было ясно, что от него хотят. Всегда нужно учи­ты­вать, что созна­ние малень­кого ребенка развито слабо и он только начи­нает пони­мать, чего доби­ва­ются от него взро­с­лые. Этим же объ­яс­ня­ется и то, что нотации и нра­во­у­че­ния не доходят до ребенка. Он может пов­то­рить нра­во­у­че­ние, однако сам в своем пове­де­нии им не руко­вод­ству­ется. Это вызы­вает недо­у­ме­ние у взро­с­лых: «Все пони­мает, а делает по-своему! »

А. С. Мака­ренко ука­зы­вал на то, что между пони­ма­нием ребенка, как нужно посту­пить, и при­выч­ным пове­де­нием «есть какая-то малень­кая канавка, и нужно эту канавку запол­нить опытом»3.

Надо при­ни­мать во вни­ма­ние осо­бен­но­сти раз­ви­тия детей. «Для ребенка, — говорил К. Д. Ушин­ский, — не суще­ствует невоз­мож­ного, потому что он не знает, что воз­можно и что нет»4. Когда говорят «подожди до завтра» или «пойдем в гости на сле­ду­ю­щей неделе», малыш не всегда может понять, почему нельзя выпол­нить обе­щан­ное немед­ленно, а только «завтра» и на «сле­ду­ю­щей неделе»? Это нередко ста­но­вится при­чи­ной откло­не­ний в пове­де­нии ребенка.

— Эти конфеты съешь, — говорит мама трех летней малышке, — а эти оставь на завтра.

На сле­ду­ю­щий день обна­ру­жи­ва­ется, что «зав­траш­ний запас» уже съеден девоч­кой.

— Как же так? — него­дует мама. — Ведь мы же дого­во­ри­лись оставить сла­до­сти на завтра!

— А я их съела еще завтра... — отве­чает девочка, совер­шенно убе­жден­ная в своей правоте.

Иногда даже самое обычное на первый взгляд тре­бо­ва­ние нужно довести до созна­ния ребенка так, чтобы ему было все ясно. Малыши подчас не пони­мают ука­за­ний взро­с­лого и ведут себя неправильно, думая, что они посту­пают как надо.

...У пяти­лет­него Васи новый костюм с «мор­скими» пуго­ви­цами, вызы­ва­ю­щими зависть ребят в детском саду. Вскоре одной пуго­вицы на пиджаке не стало: Вася подарил ее Алику, своему лучшему другу. А к вечеру вос­пита­тель­ница заметила, что Вася ходит нарас­пашку.

— Почему у тебя пиджак не застег­нут? — обра­ти­лась к нему вос­пита­тель­ница. — Так у тебя ока­зы­ва­ется все пуго­вицы поте­ряны?! — уди­ви­лась она.

— Да нет, не поте­ряны: я подарил их ребятам, — объ­яс­няет ей Вася.

— Разве можно так? Мама будет недо­вольна тобою...

— Нет, нет, мама будет довольна, — убе­жденно говорит мальчик. — Она всегда говорит: «Жадным быть некра­сиво».

Кон­крет­ность мыш­ле­ния, неу­ме­ние кри­ти­че­ски осмы­слить ситу­а­цию не дают воз­мож­но­сти ребенку дош­коль­ного воз­ра­ста правильно оценить свои действия. Если взро­с­лые не станут это при­ни­мать во вни­ма­ние, то может так слу­читься, что дети будут нака­заны за то, что требует доход­чи­вого разъ­яс­не­ния, а не нака­за­ния.

Нельзя забы­вать о детской непо­сред­ствен­но­сти, которая иногда выгля­дит забав­ной, а иногда заста­в­ляет крас­неть роди­те­лей перед посто­рон­ними людьми. В первом случае взро­с­лые уми­ля­ются, в послед­нем — него­дуют на малыша, при­зы­вают его к ответу, а то и нака­зы­вают.

...К Марин­ки­ным роди­те­лям пришли зна­ко­мые. Они при­не­сли торт, который вместе с другими уго­ще­ни­ями подали к чаю.

Когда гости стали рас­хо­диться, Марин­кина мама напо­мнила дочери, чтобы она побла­го­да­рила их за при­не­сен­ный вкусный торт. Девочка уди­в­ленно вски­нула брови:

— За что же гово­рить спасибо? Назы­ва­ется торт пода­рили! А сами его и съели!..

Стоит ли воз­му­щаться в подоб­ных случаях «невос­питан­но­стью» четы­рех­лет­него ребенка? Правильно ли рас­це­ни­вать его пове­де­ние как дерзкий посту­пок? В таких случаях малыш менее всего заслу­жи­вает нака­за­ния. Надо тер­пе­ливо разъ­яс­нить малышу его заблу­жде­ние.

Иногда взро­с­лые склонны детские шалости при­рав­ни­вать к серьезным про­ступ­кам. А как отли­чить шалости от про­ступка? Прежде всего попы­тайтесь поставить себя на место ребенка и выяс­нить, было ли действие ребенка злост­ным. В истин­ном про­ступке есть всегда элемент пред­на­ме­рен­но­сти, стрем­ле­ние сделать что-либо напе­ре­кор другим, при­чи­нить вред, при­не­сти ущерб. Ребенок дош­коль­ного воз­ра­ста редко совер­шает пред­на­ме­рен­ные про­ступки. Однако и это бывает. Напри­мер, семи­лет­няя Рита отста­в­ляет стул в сторону, в то время как ее соседка Майя встает из-за стола, чтобы взять цветные каран­даши. Майя не заме­чает, что стула нет, и падает на пол. Рита оправ­ды­ва­ется:

— Так ей и надо: пусть не хвалится своим рисун­ком!

В поступке Риты явная пред­на­ме­рен­ность при­чи­нить зло Майе. В данном случае чувство зависти побу­дило девочку к дурному поступку.

В детских шало­стях нет злого умысла. Шало­в­ли­выми обычно бывают дети наи­бо­лее подвиж­ные, стре­мя­щи­еся как-то излить избыток своей энергии.

Если про­сту­пок требует нака­за­ния, то к шало­стям следует под­хо­дить иначе. Как уже гово­ри­лось, от шало­стей детей отвле­кают инте­рес­ные посиль­ные для них дела.

Следует также заметить, что многие из про­ступ­ков, за которые дети нередко нака­зы­ва­ются, объ­яс­ня­ются и физи­оло­ги­че­скими осо­бен­но­стями дош­коль­ного воз­ра­ста.

— Опять мокрые шта­нишки?! — него­дует мама на полу­то­ра­го­до­ва­лого кроху. — Вот не будешь про­ситься, полу­чишь а-та-та!

Воз­му­щаться пове­де­нием малыша в таких случаях не следует. Часто дети, заи­г­рав­шись, забы­вают про­ситься. Если здо­ро­вый ребенок, не стра­да­ю­щий каким-либо уроло­ги­че­ским забо­ле­ва­нием, про­дол­жает и после полу­тора лет «забы­вать» про­ситься, нужно мягко, но твердо тре­бо­вать, чтобы он был вни­ма­те­лен. Крики и угрозы взро­с­лого только лишь зао­стрят вни­ма­ние ребенка на дурной при­вычке и могут закре­пить ее. Менее всего здесь уместен гнев взро­с­лых. Тер­пе­ние и выдер­жка, умение вовремя напо­мнить малышу о его есте­ствен­ной надоб­но­сти помогут иско­ре­нить дурную при­вычку.

Не следует нака­зы­вать и бранить детей за ночное недер­жа­ние мочи. Боясь «про­ви­ниться» ночью, ребенок с вечера плохо засы­пает, сон ста­но­вится тре­вож­ным, может поя­виться бес­сон­ница. Часто сами взро­с­лые вино­ваты в том, что у ребенка воз­ни­кло это неже­ла­тель­ное явление: в раннем детстве мла­денца оста­в­ляли лежать мокрым в постели, не выса­жи­вали его ночью и, таким образом, не сфор­ми­ро­вали при­вычку к чистоте.

Иногда дети ста­но­вятся капризными после болезни, чаще чем обычно плачут. Это объ­яс­ня­ется тем, что, при­выкнув за время болезни к особому вни­ма­нию и ласке близких, ребенок про­дол­жает тре­бо­вать к себе такого же вни­ма­ния. Частично такие капризы объ­яс­ня­ются также и тем, что ребенок осла­б­лен болез­нью и свое недо­мо­га­ние он не умеет выра­зить в словах. В таких случаях взро­с­лым необ­хо­димо посте­пенно изме­нять свое отно­ше­ние к ребенку. Чрез­мер­ная стро­гость и резкое изме­не­ние при­выч­ных для ребенка отно­ше­ний лишь усилят капризы.

Бывают и другие болез­нен­ные про­я­в­ле­ния у детей, напри­мер такие (подер­ги­ва­ния плечом, подер­ги­ва­ния лица и пр.), на которых нередко роди­тели зао­стряют вни­ма­ние детей.

— Опять жмуришь глаза! Сколько раз гово­рила — оставь эту дурную при­вычку!.. Вот сведу к врачу, пусть уколы делает, — угро­жает воз­му­щен­ная мать пяти­лет­нему сыну. Таким спо­со­бом она рас­счи­ты­вает пресечь дурную при­вычку ребенка.

Действи­тельно, здесь необ­хо­дима кон­суль­та­ция с врачом. И не только в данном случае уместно посе­ще­ние врача, но и по поводу после­бо­лез­нен­ных капри­зов, ночного энуреза (недер­жа­ния мочи) и других подоб­ных откло­не­ний, могущих быть сиг­на­лом болез­нен­ного состо­я­ния ребенка. Все ана­ло­гич­ные этим «дурные при­вычки» должны быть пред­метом раз­го­вора с врачом. Вовремя заме­чен­ные, они бес­следно про­хо­дят у детей, если правиль­ный подход к детям сочета­ется с соот­вет­ству­ю­щим лече­нием. Подробно оста­на­в­ли­ваться здесь на них мы не будем, так как в книге речь идет о вполне здо­ро­вых детях.

Совет­ская педа­го­гика — самая гуман­ная наука о вос­пита­нии чело­века — кате­го­ри­че­ски отри­цает при­ме­не­ние физи­че­ских нака­за­ний как метод воз­действия на ребенка.

Физи­че­ские меры воз­действия исклю­чают одно из прин­ци­пи­аль­ных поло­же­ний совет­ской педа­го­гики — ува­же­ние в ребенке чело­ве­че­ского досто­ин­ства. Действи­тельно, можно ли гово­рить об ува­же­нии лич­но­сти ребенка и одно­вре­менно при­бе­гать к физи­че­ским мерам воз­действия?

Взгляд на вос­пита­ние, где нака­за­ния, тем более физи­че­ские, явля­ются чуть ли не главным методом воз­действия на ребенка, — пережи­ток про­шлого.

В прошлом физи­че­ские нака­за­ния действи­тельно явля­лись основ­ным методом вос­пита­ния. Безыс­ход­ная нужда, низкая куль­тура, без­гра­мот­ность были тому при­чи­ной. Роди­те­лям, погло­щен­ным заботой о добы­ва­нии насущ­ного куска хлеба, некогда было думать о вос­пита­нии детей.

Роди­тели сего­д­няш­ней детворы роди­лись и выросли при совет­ской власти, боль­шин­ство из них имеет среднее и высшее обра­зо­ва­ние, это люди пере­до­вых взгля­дов. Почему же они берут за образец вос­пита­ние по ста­ринке, ссы­ла­ясь на опыт людей негра­мот­ных, живших в горькой нужде?

Совет­ская педа­го­гика утвер­ждает, что правиль­ное вос­пита­ние не сов­ме­стимо с физи­че­скими нака­за­ни­ями, кале­ча­щими психику ребенка.

К сожа­ле­нию, есть еще такие семьи, где физи­че­ские нака­за­ния считают действен­ной мерой: «Отшле­па­ешь, а то лишь при­гро­зишь ремеш­ком — он и слу­ша­ется».

Такие роди­тели забы­вают, что послу­ша­ние «из-под палки» никогда не бывает выра­же­нием вну­трен­ней дис­ци­плины ребенка. Это лишь внешняя покор­ность, вызван­ная страхом перед нака­за­нием, и суще­ствует она до тех пор, пока ребенок этот страх испы­ты­вает. В основе такого послу­ша­ния не лежат мораль­ные мотивы, оно не опи­ра­ется на созна­ние ребенка. В каких только урод­ли­вых формах не выра­жа­ется подоб­ное «послу­ша­ние». Вот пример:

...Деньги, при­го­то­в­лен­ные для уплаты за квар­тиру, пропали. Такого в доме никогда не слу­ча­лось. Да и кому взять? В семье двое взро­с­лых и семи­лет­няя девочка Валя. Взвол­но­ван­ная слу­чив­шимся, Вера Алек­сан­дровна начи­нает вспо­ми­нать события минув­шего утра.

...Муж ушел раньше обыч­ного, так как пред­по­ла­га­лось, что он уедет в дальний рейс в один из городов области. Вера Алек­сан­дровна по пути на работу наме­ре­ва­лась упла­тить за квар­тиру, но, заметив, что времени в обрез, выло­жила из сумки рас­чет­ную книжку и деньги на стол, решив это сделать завтра... Неужели взяла Валя? Она как раз вер­те­лась около стола. Может быть, не нарочно, а так, пои­грать? И тут вдруг вспо­мни­лось, как однажды Валя взяла из коро­бочки для руко­де­лий цветные нитки, а когда Вера Алек­сан­дровна хва­ти­лась их, дочь долго не при­зна­ва­лась, что спря­тала нитки в своих игруш­ках. Неужели пов­то­ри­лось? Откуда такая черта у Вали? Ничего подоб­ного не слу­ча­лось со старшей дочерью.

...Как ни ста­ра­лась Вера Алек­сан­дровна добиться при­зна­ния от Вали, та отри­цала свою вину. Вконец рас­стро­ен­ная и рас­сер­жен­ная мать при­гро­зила дочери:

— Лучше при­зна­вайся, куда деньги дела, а то выпорю! Вот он ремень... Стыд, позор! Такое сделать не побо­я­лась, а при­знаться боишься?!

Упо­ми­на­ние о ремне сделало свое дело.

— Только не бей, все рас­скажу! — закри­чала девочка.

И рас­ска­зала... Куда деньги дела? Истра­тила на пирож­ные, моро­же­ное и на конфеты («Поку­пала самые вкусные, в кра­си­вень­ких таких бумаж­ках). Когда успела купить? Тогда, когда мама довела Валю до калитки дет­ского сада, девочка не пошла в сад, а пошла в магазин. Опо­з­дала ли в детский сад? Да, опо­з­дала. «Но Мария Васи­льевна не сер­ди­лась — я ее кон­фетами уго­стила. И всех ребят тоже...»

— Неужели Мария Васи­льевна не уди­ви­лась и не спро­сила, откуда у тебя столько конфет?

— А я сказала, что у меня день рожде­ния...

Потря­сен­ная Валиным про­ступ­ком, мама решила завтра же пойти в детский сад и пого­во­рить с вос­пита­тель­ни­цей. А пока сдер­жать слово и не нака­зы­вать дочь: «Вер­нется муж, будем решать вместе, как быть».

Вечером нео­жи­данно вер­нулся Валин отец: коман­ди­ровку отме­нили.

— Уди­в­лены, что я дома? Разве не дога­дались, что я не уехал: денег на столе нет — значит, упла­чены за квар­тиру. А если бы загля­нула в рас­чет­ную книжку, то сразу поняла бы.

Ока­зы­ва­ется, узнав об отмене поездки, Валин отец вер­нулся домой, а так как до работы у него еще оста­ва­лось сво­бод­ное время, он уплатил за квар­тиру... Ну, а как же Валино при­зна­ние? Страх перед нака­за­нием сыграл свою небла­го­вид­ную роль. В ход была пущена детская фан­та­зия как сред­ство изба­в­ле­ния от нака­за­ния.

Случай, к сожа­ле­нию, взят из жизни. Те роди­тели, которые при­бе­гают к физи­че­ским нака­за­ниям своих детей, навер­ное, могут вспо­мнить случаи, похожие на опи­сан­ный. Ребенок с лег­ко­стью при­кры­ва­ется ложью, иногда при­зна­ется в том, в чем не виноват, лишь бы не быть избитым.

Каких только пороков не «вос­питал» ремень — при­твор­ство, озло­б­лен­ность, заби­то­сть, тру­со­сть, лице­ме­рие, под­халим­ство, лжи­вость...

Возьмем, к примеру, такой отвра­ти­тель­ный порок, как лжи­вость. Откуда он «при­хо­дит» к ребенку? Причин много, но главная из них — страх перед телес­ным нака­за­нием. Чтобы отвести от себя нака­за­ние, ребенок лепечет «это не я», «кто — не знаю», а то и свалит вину на неви­нов­ного. Страх перед телес­ным нака­за­нием не дает воз­мож­но­сти ребенку честно, глядя открыто в глаза маме или папе, рас­ка­яться в своем поступке:

— Прости, пожа­луйста, мама. Это я порвал свою куртку: не послу­шал тебя — влез на дерево. Больше так делать не буду.

Схит­рить, свалить вину на другого — лишь бы укло­ниться от нака­за­ния! Если это ребенку удается, он и в другой раз при­бе­гает к этому способу защиты. А затем ложь ста­но­вится для ребенка при­выч­ной.

При­выкнув лгать папе, маме, старшим в семье, ребенок начи­нает лгать всем и всюду, когда ему это почему-либо выгодно.

А лице­ме­рие? Этот отвра­ти­тель­ный порок также вос­пи­ты­ва­ется с помощью ремешка.

...Вова при папе ведет себя хорошо, ста­ра­ется вся­че­ски выра­зить ему вни­ма­ние, послу­шен, ласков. Без него мальчик меня­ется: маму и бабушку не слу­ша­ется, груб и дерзок с ними, на заме­ча­ния не обра­щает ни малейшего вни­ма­ния.

Почему мальчик с разными людьми ведет себя по-разному? Ока­зы­ва­ется, он поба­и­ва­ется папиной «тяжелой руки». Отно­ше­ния к отцу не искренни, за глаза сын отзы­ва­ется об отце без ува­же­ния:

— Лучше не свя­зы­ваться с папкой, а то всыплет!

Роди­тели, которые при­бе­гают к физи­че­ским мерам воз­действия, впо­след­ствии убе­жда­ются, что такой «метод» укро­ще­ния детской непо­кор­но­сти не только не помо­гает вос­пи­ты­вать, но и раз­ру­шает вообще какое-либо вза­и­мо­по­ни­ма­ние между взро­с­лым и ребен­ком, вызы­вает у него чувство злобы и отчу­ж­ден­ность.

...На столе стоит ваза с цветами. Она при­вле­кает к себе вни­ма­ние трех­лет­него ребенка. Он сейчас в том «иссле­до­ва­тель­ском» воз­ра­сте, когда все вызы­вает желание рас­смо­треть, потро­гать, поню­хать, а то и попро­бо­вать «на зуб». Вот и сейчас малыш устрем­ля­ется к букету цветов: вска­рабкался на стул и уже про­тя­нул руку к желан­ному пред­мету, но дедушка, наблю­дав­ший за внуком, молча пере­ста­в­ляет вазу с цветами на пись­мен­ный стол. Однако у ребенка не про­па­дает стрем­ле­ние запо­лу­чить жела­е­мое. Пое­ди­нок про­дол­жа­ется: мальчик под­ста­в­ляет стул, влезает на него, но дедушка шлепает его по про­тя­ну­той руке. Навер­ное, не очень больно: малыш молча, как будто ничего не слу­чи­лось, про­дол­жает тянуться к цветам. И снова — шлепок.

Мальчик зло посмо­трел на деда и вдруг громко, с обидой рас­пла­кался:

— Вот вырасту большой, буду сильный. Тогда я тебя тоже так побью! Побью!

Ребенок кулач­ком зама­хи­ва­ется на деда, но не ударяет: силы не равные. Сколько было в его словах и жесте озло­б­лен­но­сти, бес­си­лия, желания ото­м­стить!

Что про­ис­хо­дит с ребен­ком? Прежде всего у него воз­ни­кает к близ­кому чело­веку чувство злобы, он ста­но­вится нервным, капризным, посте­пенно утра­чи­ва­ется ува­же­ние к взро­с­лому, нака­п­ли­ва­ется чувство боязни и ненави­сти. По мере роста ребенка он будет все больше и больше отго­ра­жи­ваться духовно от своих близких. А без духов­ного кон­такта разве может состо­яться вос­пита­ние? Разве сможет взро­с­лый, насилуя созна­ние ребенка, одно­вре­менно заставить пове­рить в справед­ли­вость своих тре­бо­ва­ний? Посмо­трите на запла­кан­ного малыша после оче­ред­ной экзе­ку­ции: он сжался в комок, он оскор­б­лен, унижен, раз­да­в­лен, озло­б­лен.

А. С. Мака­ренко говорил: «Если вы бьете вашего ребенка, для него это во всяком случае тра­ге­дия, или тра­ге­дия боли и обиды, или тра­ге­дия без­раз­ли­чия и жесто­кого дет­ского тер­пе­ния.

Но тра­ге­дия эта — для ребенка. А вы сами — взро­с­лый человек, лич­ность и гра­жда­нин, суще­ство с мозгами и муску­лами, вы, нано­ся­щий удары по нежному слабому рас­ту­щему телу ребенка, что вы такое? Прежде всего вы невы­но­симо комичны, и, если бы не жаль было вашего ребенка, можно до слез хохо­тать, наблю­дая ваше педа­го­ги­че­ское вар­вар­ство. В самом лучшем случае вы похо­дите на обе­зьяну, вос­пи­ты­ва­ю­щую своих дете­ны­шей. Вы думаете, что это нужно для дис­ци­плины?

У таких роди­те­лей никогда не бывает дис­ци­плины. Дети просто боятся роди­те­лей и ста­ра­ются жить подальше от их авто­ри­тета и от их власти»5.

— Не враг же я своему ребенку! — говорят обычно взро­с­лые в свое оправ­да­ние. — Не зря же шле­па­ешь, а за дело: ведь хоро­шему учишь. Выра­стет, еще бла­го­да­рить будет...

Да, конечно, шлепки и тумаки доста­ются ребенку из благих роди­тель­ских побу­жде­ний: «хоро­шему учат», «вос­пи­ты­вают». А главное — легкий и простой «метод», тут же резуль­тат виден: ребенок при­ти­хает, слу­ша­ется, под­чи­ня­ется роди­тель­ским тре­бо­ва­ниям.

Велика ли цена дет­скому послу­ша­нию, достиг­ну­тому подоб­ным спо­со­бом? Судите сами: ребенок под страхом нака­за­ния, воз­можно, будет посту­пать правильно, но без раз­ду­мий, почему надо посту­пать именно так, а не иначе, не затра­чи­вая на это своих духов­ных сил.

Как глубоко заблу­жда­ются роди­тели, счита­ю­щие, что при помощи ремешка можно под­дер­жать свой авто­ри­тет («Должен ведь ребенок бояться отца и мать, а то и уважать не станет!»). Ремнем не создашь авто­ри­тет и ува­же­ние. Роди­тели, при­бе­га­ю­щие к телес­ным нака­за­ниям своих детей, должны знать, что если их слушают, то вовсе не из ува­же­ния к ним, а потому, что боятся. Как уже гово­ри­лось, дети, под­вер­га­ю­щи­еся физи­че­ским методам воз­действия, при­вы­кают посту­пать не «за совесть, а за страх», и там, где им не угро­жает ремень, они ведут себя как им забла­го­рас­су­дится.

...При отце, от кото­рого шести­лет­нему Вите часто доста­ется, мальчик ведет себя так, как нужно. А когда папы нет дома, Витю не узнать: маму не слушает, дерется с младшей сестрен­кой, со двора к обеду не дозо­вешься. Посмо­трите, как он ведет себя во дворе, каковы его манеры: он груб со свер­ст­ни­ками, мучает живот­ных, рвет цветы, ломает деревья, На заме­ча­ния посто­рон­них отве­чает дер­зо­стью. Окру­жа­ю­щие говорят о нем: «невос­питан­ный ребенок», ста­ра­ются держать подальше от него своих детей.

Что же про­ис­хо­дит с Витей? Под страхом ремешка при отце он «ходит по струнке», но зато стоит ему быть пре­до­ста­в­лен­ным самому себе, как он начи­нает навер­сты­вать упу­щен­ное. Но так как мальчик не привык отно­ситься к своим поступ­кам осо­знанно, так как его совесть «шли­фу­ется» самым грубым спо­со­бом — с помощью ремня, то и пове­де­ние его не под­чи­ня­ется само­кон­тролю, не оце­ни­ва­ется с точки зрения нрав­ствен­но­сти.

Правда, пока Витя еще поба­и­ва­ется ремня. Но ведь не всю жизнь регу­ля­то­ром его пове­де­ния будет ремень!

Уже сейчас Витины роди­тели на заме­ча­ния посто­рон­них бес­по­мощно раз­во­дят руками:

— Мы ведь строги с ним. Разве ж мы вос­пи­ты­ваем его так? Разве хотим, чтоб он был таким?

Ока­зы­ва­ется, желать и хотеть — это не все. Всему доброму надо учить. И не ремнем, а соб­ствен­ным при­ме­ром, разумными тре­бо­ва­ни­ями, всей систе­мой воз­действий на созна­ние, чувства ребенка. Учить вдум­чиво, тер­пе­ливо.

Если взро­с­лый при­бе­гает к физи­че­ским нака­за­ниям при вос­пита­нии ребенка, это говорит о неу­ме­нии взро­с­лого воз­действо­вать на него словом, убе­жде­нием. В самом деле, зачем при­бе­гать к физи­че­ским мерам воз­действия, если роди­тель­ское слово может убедить малыша посту­пать правильно? Какую непо­прави­мую ошибку допус­кают иные роди­тели, когда с первых же шагов малыша начи­нают руко­во­дить его пове­де­нием с помощью шлепков и ремня, рас­пи­сы­ва­ясь тем самым в своей педа­го­ги­че­ской несо­сто­я­тель­но­сти!

Неко­то­рые роди­тели считают, что двух­лет­ний малыш еще ничего не пони­мает («разве разъ­яс­не­ния дойдут до него?»), а шлепок заставит понять, что его действия не одо­бряют. А об уни­же­нии лич­но­сти ребенка такого воз­ра­ста стоит ли гово­рить?

— Поду­ма­ешь, шлеп­нули его разок! Ничего ему не сде­ла­ется. Ведь не больно.

Шлепки при­ме­ня­ются роди­те­лями по отно­ше­нию к ребенку в любом, даже мало­зна­чи­тель­ном случае.

...Малыш лет двух вместе с мамой гуляет на буль­варе. Мама присела на ска­мейку, а сын возит по дорожке при­вя­зан­ный за вере­вочку игру­шеч­ный гру­зо­вик. Мама не спус­кает влю­б­лен­ных глаз с сына. И впрямь карапуз хорош: румяный, чистень­кий.

Игра маль­чика со стороны кажется неза­мы­сло­ва­той, но для него она не так проста: надо, чтобы гру­зо­вик то оста­на­в­ли­вался, то шел быстрее, то пово­ра­чи­вал в сторону. И вот на оче­ред­ном пово­роте мальчик теряет рав­но­ве­сие, падает, рас­пла­став­шись на животе. Малыш под­ни­мает голову, на лице выра­же­ние рас­те­рян­но­сти: запла­кать или нет? Ведь все-таки упал...

Еще мгно­ве­ние — и мама рядом с сыном, ставит его на ноги. Кажется, теперь все в порядке. Но что это? Мама отря­хи­вает сына, раз-другой дает ему шлепка. Теперь уже малыш громко плачет.

Кому не дово­ди­лось наблю­дать подоб­ную сценку? Ребенок падает, уши­ба­ется и в допол­не­ние полу­чает изряд­ную порцию шлепков от роди­те­лей. Может быть, маме жаль испач­кан­ного пылью свет­лого костюм­чика или разо­рван­ного на колене чулка? Или шлепок озна­чает пре­до­сте­ре­же­ние на будущее: будь осто­рож­нее? Или это сво­е­об­раз­ное выра­же­ние сочув­ствия ребенку? Навер­ное, это не ясно ни самой маме, ни ребенку, ни окру­жа­ю­щим.

Такие нео­б­о­с­но­ван­ные нака­за­ния вызы­вают у малышей недо­у­ме­ние, слезы, а у более старших детей обиду и осу­жде­ние действий взро­с­лых.

В битье, дер­га­нье ребенка выра­жа­ется наша соб­ствен­ная невос­питан­ность, неу­ме­ние владеть собой. Как же мы можем тре­бо­вать от наших детей умения руко­во­дить своими поступ­ками, если сами теряем кон­троль над собой?

Разве нам, взро­с­лым, не знакомо чувство вины перед ребен­ком, когда, оду­мав­шись, мы пони­маем, что неза­слу­женно довели его до слез? Угры­зе­ния совести заста­в­ляют нас загла­жи­вать свою вину, зада­бри­вать малыша поце­лу­ями, сла­стями, подар­ками. Выра­ба­ты­ва­ется сво­е­об­разная «система» вос­пита­ния: сначала ударить ребенка, потом утешить его.

Малыш запач­кал руки, играя в песок, — полу­чает шлепок; замочил рукава и ворот­ник, умывая лицо, — опять шлепок; неча­янно оторвал пуго­вицу от платья — снова шлепок. Ребенок, при­вык­ший к подоб­ным воз­действиям, посте­пенно пере­стает реа­ги­ро­вать и на шлепки, и на заме­ча­ния взро­с­лых. С воз­ра­с­том уве­ли­чи­ва­ется детская «сопроти­в­ля­е­мость» к шлепкам и ука­за­ниям старших. Фор­ми­ру­ется некая «закалка» против нака­за­ний: его нака­зали, а он стойко терпит неу­доб­ства и даже подчас хвалится свер­ст­ни­кам: «Ну и пусть нака­зали, зато я делаю, что хочу!» Не при­хо­дится и гово­рить, что у такого ребенка отсут­ствует чув­стви­тель­ность к мягким мерам воз­действия.

— Ишь, бес­со­вест­ный! Ему все нипочем, как с гуся вода, — говорят роди­тели, не подо­зре­вая, что сами сделали его «бес­со­вест­ным».

В таких случаях роди­тели выну­ждены посто­янно стал­ки­ваться с сопроти­в­ле­нием ребенка, против кото­рого при­хо­дится при­ме­нять все более и более суровые нака­за­ния, обо­стря­ю­щие отно­ше­ния между взро­с­лыми и малень­кими. Свя­зу­ю­щая нить вза­и­мо­по­ни­ма­ния между взро­с­лым и ребен­ком обры­ва­ется, и роди­тели ока­зы­ва­ются в затруд­ни­тель­ном поло­же­нии. Часто можно слышать такие жалобы: «И строги с ним, и учим, и нака­зы­ваем его, а ему хоть бы что!»

У ребенка поя­в­ля­ется недо­ве­рие к близким, зам­кну­то­сть, отчу­ж­ден­ность, вместо чувства сим­па­тии и доверия он испы­ты­вает непри­язнь и страх. «Розга, чрез­мер­ная стро­гость и телес­ные нака­за­ния никогда не могут жела­тель­ным образом затро­нуть сердце и совесть ребенка, — говорил Феликс Эдмун­до­вич Дзер­жин­ский, — ибо для детских умов они всегда оста­нутся наси­лием со стороны более силь­ного и при­ви­вают либо упрям­ство, даже тогда, когда ребенок осо­знает, что он посту­пил плохо, либо убийствен­ную тру­со­сть и фальшь..!»6.

Глубоко оши­бочно мнение неко­то­рых роди­те­лей, которые пола­гают, что ремнем можно «сломить», «пере­бо­роть» детское непо­слу­ша­ние. Телес­ные нака­за­ния при­чи­няют не только физи­че­скую боль, но и ранят душу ребенка, унижают его чело­ве­че­ское досто­ин­ство, память о них нередко оста­в­ляет след на всю жизнь. «Мы часто совер­шенно недо­о­це­ни­ваем, — писала Н. К. Круп­ская, — какое сильное впе­ча­т­ле­ние часто на всю жизнь оста­в­ляет какое-нибудь чувство, пережи­тое в воз­ра­сте пяти — семи лет»7.

Нет таких причин, которые бы оправ­дали физи­че­ские меры воз­действия. Утвер­жде­ние «нас в детстве били — мы людьми стали» не имеет под собой осно­ва­тель­ной почвы: это не правило, а исклю­че­ние. Именно вос­пита­ние, исклю­ча­ю­щее физи­че­ские меры воз­действий, вос­пита­ние, рас­считан­ное на высокую созна­тель­ность, фор­ми­рует такие чело­ве­че­ские каче­ства, при­су­щие совет­ским людям, как гуман­ность, чувство соб­ствен­ного досто­ин­ства, духов­ную дели­кат­ность, отзыв­чи­вость, доброту, общи­тель­ность, неприми­ри­мость ко всему дурному. Все эти каче­ства вос­пи­ты­ва­ются не ремнем, а могучей силой примера лич­но­сти вос­пита­теля, его разум­ной любовью и непре­клон­ной тре­бо­ва­тель­но­стью к ребенку.

Великий рево­лю­ци­о­нер Феликс Эдмун­до­вич Дзер­жин­ский завещал нам: «Не бейте своих ребят. Пусть вас удержит от этого ваша любовь к ним, и помните, что хотя с розгой меньше забот при вос­пита­нии детей, когда они еще малень­кие и без­за­щит­ные, но когда они под­ра­с­тут, вы не дождетесь от них радости, любви, так как телес­ными нака­за­ни­ями и чрез­мер­ной стро­го­стью вы иска­ле­чите их души»8.

Когда ребенок чув­ствует, что к нему отно­сятся с дове­рием, уважают в нем чело­века, не только делают ему ука­за­ния, заме­ча­ния, но и отме­чают его хорошие стороны, он ста­ра­ется оправ­дать, под­дер­жать это мнение.

Если мама вслух при всех скажет о дочери: «Молодец, Рита. Правильно сделала, не стала наста­и­вать, чтобы отпу­стила гулять с Верой. Сама поняла, что уже поздно», Рита и в сле­ду­ю­щий раз, прежде чем наста­и­вать на своем желании, в меру детских воз­мож­но­стей «взвесит», стоит ли это делать.

Нужно поощрять ребенка, когда он осо­знанно отно­сится к своим поступ­кам.

— Я неча­янно цветок опро­ки­нул в вести­бюле, — говорит вос­пита­тель­нице Игорь. — Тетя Маруся при­го­то­вила его, чтобы пере­са­дить в больший горшок. А я задел его...

Мальчик явно рас­строен, рас­ска­зы­вает о слу­чив­шемся с вол­не­нием. Вос­пита­тель­ница говорит:

— Хорошо, Игорь, сделал, что сразу же рас­ска­зал об этом. Сейчас мы вместе с тобой и двумя девоч­ками поможем тете Марусе при­ве­сти все в порядок.

Вос­пита­тель­ница при­вле­кла вни­ма­ние детей к поступку Игоря, под­чер­к­нув, что он сделал правильно, при­знав­шись в своей вине: «Всегда надо посту­пать так, как Игорь».

Этот прием «тре­ни­рует» ребенка в хороших поступ­ках. Полезно поощрять хорошие поступки детей перед обще­ством свер­ст­ни­ков. Этим самым дости­га­ется две цели: первая — придать обще­ствен­ную зна­чи­мость хоро­шему поступку, вторая — дать пример для под­ра­жа­ния осталь­ным детям. Ребенок, кото­рого поощряют в при­сут­ствии других детей, чув­ствует себя обя­зан­ным и в даль­нейшем посту­пать правильно. Заслу­жен­ная оценка успехов ребенка вызы­вает в нем стрем­ле­ние быть лучше.

Однако мы часто грешим тем, что фик­си­руем главным образом отри­ца­тель­ные поступки детей, ста­ра­емся руко­во­дить детским пове­де­нием при помощи заме­ча­ний, пори­ца­ний, нотаций, нака­за­ний... К сожа­ле­нию, иные роди­тели забы­вают, что суще­ствует такой ценный прием, как поощре­ние, похвала. Пори­ца­ние и похвала — два проти­во­полож­ных метода воз­действия на детей: одно вызы­вает огор­че­ние, другое — радост­ные эмоции. Однако и пори­ца­ние, и похвала, при­ме­ня­е­мые к ребенку умело и про­ду­манно, явля­ются формой оценки детских поступ­ков, а значит, и регу­ля­то­ром их пове­де­ния. При­ме­ня­е­мые парал­лельно, эти приемы, как бы отте­няют правиль­ность действия малыша.

Поощре­ния вызы­вают у ребенка при­ят­ные чувства, побу­ждают его к поступ­кам, заслу­жи­ва­ю­щим одо­бре­ния роди­те­лей. Похвала — зна­чи­тель­ный стимул к хоро­шему пове­де­нию: в созна­нии ребенка правиль­ный посту­пок ассо­ци­и­ру­ется с поощре­нием.

Напри­мер, если мама, папа или бабушка похвалили трех­лет­нюю девочку за то, что она само­сто­я­тельно убрала свои игрушки на место, без напо­ми­на­ния помыла руки перед едой, то это вызы­вает у нее желание посту­пать так же и в сле­ду­ю­щий раз. Если роди­тели не забы­вают отме­чать вслух при ребенке его при­мер­ное пове­де­ние — уступил старшим место, помог маме нести покупки, засту­пился за младшего, — а не только его недо­статки, то ребенок посте­пенно начи­нает пони­мать, что хорошо, а что дурно. Вот почему важно, чтобы ребенок получал не только заме­ча­ния, пори­ца­ния за свои плохие поступки, но и похвалу за хорошее пове­де­ние.

Однако надо всегда помнить, что похвала, как и пори­ца­ние, может стать при­выч­кой для ребенка, если при­ме­ня­ется непро­ду­манно, слишком часто. Поэтому к поощре­ниям надо при­бе­гать не менее осмо­три­тельно, чем к нака­за­ниям. Неправильно, если роди­тели захвали­вают своего ребенка. Напри­мер, часто хвалят ребенка в его при­сут­ствии: и рисует он хорошо, лучше чем другие, и песен знает много, и стихи читает выра­зи­тельно, и ростом-то выше своих свер­ст­ни­ков.

Если ребенка хвалят за каждый пустяк, поощре­ние теряет свой смысл и ока­зы­вает вместо полез­ного отри­ца­тель­ное действие: ребенок начи­нает многое делать напоказ, чув­ствует себя в центре вни­ма­ния, хотя в сущ­но­сти делает то, что обязан делать. Захвали­ва­ние при­во­дит к само­лю­бо­ва­нию («Вот как я умею»), лишает ребенка скром­но­сти («У меня лучше»).

...Лена при­вы­кла, чтобы ее всегда хвалили. Нари­сует рисунок и бежит к соседям пока­зы­вать. У Лены новое платье или туфли — спешит во двор пока­зать своим подруж­кам. Уберет после игры свои вещи и ходит за мамой:

— Ну, посмо­три — как? Правда красиво убрала? Я молодец?

— Молодец! Ты же ведь у меня самая, самая лучшая.

И так изо дня в день. Леночка растет, растут и ее при­тя­за­ния быть осо­бен­ной: «Мое платье самое кра­си­вое», «Бегаю быстрее всех», «Купи игрушку, чтобы ни у кого не было такой, как у меня». Девочке шестой год, а она уже сейчас не терпит роди­тель­ских заме­ча­ний даже в мягкой форме. Чуть что — сразу в слезы, «наду­ется», не раз­го­ва­ри­вает с мамой, папой. Осо­бенно трудно при­шлось, когда девочка пошла в детский сад. Трудно усидеть на занятиях и «не выска­ки­вать» первой с ответом, ожидая, когда тебя вызовет вос­пита­тель­ница; обидно Леночке слышать, что у нее рисунок такой же, как у Алика, ничуть не лучше (а она при­вы­кла, чтобы «лучше»); что она посту­пила так, как и все дети посту­пают; что сегодня не она первая идет в паре, а кто-то другой.

Захва­лен­ная дома, Лена при­вы­кла быть в центре вни­ма­ния, а здесь в детском саду ее не хвалят за то, что дома вызы­вало восторг у окру­жа­ю­щих. На этой почве немало воз­ни­кло срывов в пове­де­нии девочки: «Не хочу зани­маться», «Не буду в это играть», «Хочу быть сне­гу­роч­кой на празд­нике, а снежин­кой не буду высту­пать», насу­пится, отвер­нется к стенке, «не слышит» вос­пита­тель­ницы.

Немало пройдет времени, прежде чем Лена поймет, что она не одна на свете, что она «самая, самая лучшая» для мамы, а в детском саду она должна делить вни­ма­ние вос­пита­теля наравне с другими.

Детей, отли­ча­ю­щихся неко­то­рой раз­вяз­но­стью, стре­мя­щихся зани­мать ведущие роли, хвалить надо реже и сдер­жан­нее, чем других: надо, чтобы ребенок чув­ство­вал, что он такой же, как все, один из многих, а не «осо­бен­ный».

Дети должны знать цену похвале.

...В семье Веры похвала — высшая награда за хороший посту­пок.

Вере седьмой год. Летом на даче девочка встает вместе со взро­с­лыми рано, помо­гает маме при­го­то­вить завтрак, накры­вает на стол.

У соседей по даче это вызы­вало восторг и уди­в­ле­ние. Как-то в при­сут­ствии Веры соседка сказала ее маме:

— Какая у вас заме­ча­тель­ная малень­кая помощ­ница! А мама не похвалит ее никогда.

— Не принято у нас в семье похвалы раз­да­вать: семья у нас большая, у каждого свои обя­зан­но­сти. Муж и я рабо­таем, старший сын про­дукты поку­пает, средняя дочь зани­ма­ется уборкой, а младшая, Вера, помо­гает на стол накры­вать, посуду мыть. Неужели хвалить каждого за то, что он выпол­няет свои обя­зан­но­сти так, как надо?

Если в семье несколько детей, то всегда следует учи­ты­вать, что поощрять надо, не выделяя кого-либо, справед­ливо, по заслу­гам. В против­ном случае поощре­ние теряет свою вос­пита­тель­ную цен­ность и может вызвать непри­яз­нен­ное чувство к награ­жден­ному ребенку.

Какие же формы поощре­ния можно исполь­зо­вать в семье? Если у роди­те­лей уста­но­в­лены близкие сер­деч­ные отно­ше­ния с ребен­ком, то для него будет награ­дой одо­бре­ние его поступка теплым словом, улыбкой и т. п.

Пора­дуйтесь вместе с малышом, если он поза­ботился о ком-то из близких:

— Как приятно, что сын дога­дался подать папе домаш­ние туфли. Правильно сделал: папа пришел с работы усталый.

Выра­зите удо­вле­тво­ре­ние, что ребенок помог младшему бра­тишке одеться, посмо­трел за ним, пока мама ходила в магазин, сказав ему:

— Ты уже совсем большой. Насто­я­щий помощ­ник маме.

То, что взро­с­лые заметили хороший посту­пок, вызовет у ребенка стрем­ле­ние и в сле­ду­ю­щий раз сделать так же, желание посту­пать хорошо перейдет в при­вычку, а впо­след­ствии — в потреб­ность.

Надо раз­ли­чать, когда стоит лишь словом одо­брить пове­де­ние ребенка, а когда отметить особо, напри­мер, рас­ска­зать о нем всем членам семьи.

— Але­нушка пора­до­вала меня своим пове­де­нием. Пока ожидала меня, когда я за ней приду в детский сад, а я немного задер­жа­лась на работе, она не скучала, не сло­ня­лась без дела, а помо­гала Анне Васи­льевне убирать груп­по­вую комнату.

Иногда можно за при­мер­ное пове­де­ние поо­бе­щать ребенку (и уж, конечно, обе­ща­ние выпол­нить) взять его с собой на про­гулку за город, в парк, на детский сеанс в кино и т. п. В редких случаях можно поощрить ребенка подар­ком. Однако этот способ воз­действия можно исполь­зо­вать лишь в исклю­чи­тель­ных случаях: если ребенка часто поощряют подар­ками, то может слу­читься, что он станет посту­пать хорошо из коры­ст­ных побу­жде­ний. Поощре­ния в виде подарка — игрушки, книжки, лаком­ства — вполне воз­можны, но не должны пре­вра­щаться в «подкуп»: ты нам — послу­ша­ние, а мы тебе — подарок. Хорошо, когда, пре­под­нося ребенку подарок в день его рожде­ния или к празд­нику, роди­тели (не навяз­чиво, без лишнего морали­зи­ро­ва­ния!) не забы­вают сказать:

— Вова вполне заслу­жил подарок — не огорчал папу, маму и бабушку своим пове­де­нием.

Если ребенок стар­шего дош­коль­ного воз­ра­ста, как правило, ведет себя хорошо, это вообще можно не отме­чать, лишь изредка вслух следует выска­зы­вать утвер­жде­ние, что хорошее пове­де­ние вполне есте­ственно для него, что иначе и быть не может.

Один из испы­тан­ных приемов — кос­вен­ное поощре­ние, когда детям ука­зы­вают на чей-то хороший пример, побу­ждая посту­пать так же. Здесь нео­с­по­рима роль тех близких, любимых людей, на которых он стремится быть похожим, — роди­те­лей, старших братьев и сестер, това­ри­щей.

Так, напри­мер, мама, заметив, что ее шести­лет­ний сын в трол­лей­бусе громко раз­го­ва­ри­вает, уси­ленно жести­ку­ли­руя, ставит в пример ему брата:

— Говори тише, руками не раз­ма­хи­вай. Послу­шай, как Женя говорит — спо­койно, тихо.

Бывает, что роди­тели слишком часто ставят в пример своему ребенку какого-то зна­ко­мого маль­чика или девочку («Ира акку­рат­ная, не то, что ты!», «Ира послуш­ная, а тебя с улицы не дозо­вешься!», «Ира так не посту­пила бы, а от тебя всего можно ожидать!» и т. п.), это может вызвать резуль­тат, обрат­ный ожи­да­е­мому.

Лучше не ссы­латься так часто на пример «хороших, послуш­ных» детей и не под­чер­ки­вать, что ваш ребенок плохой, неак­ку­рат­ный, непо­слуш­ный и т. п. Если ребенок это часто слышит от роди­те­лей, ему не трудно внушить, что он неис­правим. Ребенок должен всегда чув­ство­вать, что роди­тели считают его хорошим, верят в него.

Надо поощрять ребенка, когда он стремится заслу­жить поло­жи­тель­ное мнение о своем пове­де­нии. Если ребенку все равно, как о нем отзы­ва­ются окру­жа­ю­щие — это говорит о про­ма­хах в его вос­пита­нии.

Как создать у ребенка желание заслу­жить поло­жи­тель­ную оценку своего пове­де­ния со стороны окру­жа­ю­щих людей? Стрем­ле­ние быть хорошим присуще малень­кому ребенку, но как под­дер­жать это стрем­ле­ние?

В этой связи, дума­ется, уместно пого­во­рить о фор­ми­ро­ва­нии у детей одного из нрав­ствен­ных чувств — чувства соб­ствен­ного досто­ин­ства, которое ока­зы­вает бла­го­т­вор­ное влияние на пове­де­ние. Этому вопросу еще уде­ля­ется недо­ста­точно вни­ма­ния в прак­тике вос­пита­ния. А между тем невоз­можно себе пред­ставить чело­века ком­му­ни­сти­че­ского обще­ства, лишен­ного этого нрав­ствен­ного чувства. Кому, как не совет­ским людям, достиг­шим вершин в науке, технике, труде, искус­стве, людям, стро­я­щим ком­му­низм, должно быть присуще чувство соб­ствен­ного досто­ин­ства! И вос­пита­ние этого чувства надо начи­нать как можно раньше.

Чувство соб­ствен­ного досто­ин­ства — мно­го­гран­ное пре­крас­ное каче­ство души чело­века. У взро­с­лого оно в первую очередь про­я­в­ля­ется в осо­зна­нии своих поступ­ков, в ува­же­нии к окру­жа­ю­щим людям и к самому себе, оно также про­я­в­ля­ется в правиль­ной оценке поло­жи­тель­ных и отри­ца­тель­ных явлений жизни, в умении осудить то, что унижает чело­века в его соб­ствен­ном мнении и мнении других людей. Человек, обла­да­ю­щий этим чув­ством, может правильно оценить свое поло­же­ние среди людей.

Чувство соб­ствен­ного досто­ин­ства заста­в­ляет чело­века удер­жи­ваться от дурных побу­жде­ний. В самом деле, нельзя себе пред­ставить, чтобы человек, обла­да­ю­щий этим нрав­ствен­ным чув­ством, поз­во­лил себе посту­пок, оскор­б­ля­ю­щий других людей, вел бы себя нечестно и т. д.

Чувство соб­ствен­ного досто­ин­ства пред­по­ла­гает ува­же­ние со стороны окру­жа­ю­щих, и человек, имеющий это мораль­ное чувство, не допу­стит, чтобы при нем сквер­но­сло­вили, гово­рили неправду о других, не допу­стит под­халим­ства по отно­ше­нию к себе и не станет сам под­халим­ни­чать. Такой человек не побо­ится вслух выска­зать свое мнение и сам с досто­ин­ством встретит критику других.

О чело­веке, пре­ис­пол­нен­ном соб­ствен­ного досто­ин­ства, говорят — «он знает себе цену». Действи­тельно, такой человек осо­знает свои поло­жи­тель­ные каче­ства, не кичится своими успе­хами и дости­же­ни­ями.

Это у взро­с­лого. У дош­коль­ника же чувство соб­ствен­ного досто­ин­ства про­я­в­ля­ется сво­е­об­разно, по-детски.

У каждого воз­ра­ста свои воз­мож­но­сти: если не всякому взро­с­лому удается с досто­ин­ством выйти из спора, то не каждый ребенок может с досто­ин­ством побо­роть желание запла­кать, отнять игрушку, усту­пить без напо­ми­на­ния взро­с­лого.

— Петя не будет плакать, рас­ста­ва­ясь с нами: разве мужчины плачут? — говорит папа пяти­лет­нему сыну, отпра­в­ляя его на дачу с детским садом. И хотя маль­чику очень хочется запла­кать, глядя из окна авто­буса на улы­ба­ю­щу­юся маму, он все же удер­жи­вает слезы: «Разве мужчины плачут?» Петя даже говорит своему соседу:

— Ты что ли девочка, что плачешь? Видишь, я же не плачу.

Надо, чтобы взро­с­лые исполь­зо­вали эти эле­мен­тар­ные про­я­в­ле­ния чувства соб­ствен­ного досто­ин­ства у ребенка в вос­пита­тель­ных целях. Прак­тика пока­зы­вает, что многого можно добиться в вос­пита­нии поло­жи­тель­ного пове­де­ния у детей, если умело опи­раться на про­я­в­ля­ю­ще­еся у ребенка чувство соб­ствен­ного досто­ин­ства. Чем раньше мы будем фор­ми­ро­вать это чувство, тем больше у нас будет воз­мож­но­стей удер­жать ребенка от небла­го­вид­ных поступ­ков, опи­ра­ясь на его само­со­зна­ние.

Что значит фор­ми­ро­вать в ребенке чувство соб­ствен­ного досто­ин­ства? Это прежде всего под­дер­жать в нем стрем­ле­ние быть хорошим, с ува­же­нием отно­ситься к лич­но­сти ребенка, доби­ва­ясь осо­знан­но­сти его пове­де­ния.

Детям робким, неу­ве­рен­ным в своих воз­мож­но­стях, с трудом вли­ва­ю­щимся в кол­лек­тив свер­ст­ни­ков, надо внушать уве­рен­ность в своих силах: под­бадри­вать их, чаще давать пору­че­ния, хвалить за удачно выпол­нен­ное задание, ставить в пример другим — одним словом, вся­че­ски вызы­вать у них ощу­ще­ние своей пол­но­цен­но­сти.

Однако нельзя забы­вать о том, что в фор­ми­ро­ва­нии у ребенка чувства соб­ствен­ного досто­ин­ства очень важна мера. Уда­рив­шись в крайность, можно вос­питать вместо этого бла­го­род­ного чувства себя­лю­бие, зазнайство, чувство ложного пре­вос­ход­ства. Осо­бенно это нужно учи­ты­вать в отно­ше­ниях тех детей, которые в играх всегда стре­мятся занять ведущие роли, легко спра­в­ля­ются с зада­нием, в семье нахо­дятся в центре вни­ма­ния.

...В трол­лей­бусе девочка лет пяти декла­ми­рует сти­хо­т­во­ре­ние. Ее голосок звучит громко, на весь салон. Девочка погля­ды­вает по сто­ро­нам: какое впе­ча­т­ле­ние про­из­во­дит она на окру­жа­ю­щих? Мать кивает головой в такт стихам, под­ска­зы­вает не запо­мнив­ши­еся строки и так же, как дочь, ловит взгляды пас­са­жи­ров. Голосок девочки звучит все громче. Она действи­тельно при­вле­кает вни­ма­ние окру­жа­ю­щих. Но пас­са­жиры реа­ги­руют на эту сцену по-разному: кто похвали­вает, кто смотрит на мать и дочь нео­до­бри­тельно.

Вот в этом малом воз­ра­сте и воз­ни­кают те черты, которые коробят нас, когда мы видим их у моло­дежи. В дош­коль­ном воз­ра­сте — неу­мест­ная «декла­ма­ция» стихов в трол­лей­бусе, в юно­ше­ские годы — громкие раз­го­воры, раз­вяз­ность, желание «блес­нуть» остро­у­мием, при­влечь вни­ма­ние окру­жа­ю­щих.

Чувство меры, которое так необ­хо­димо в вос­пита­нии, должно под­ска­зать роди­те­лям, знающим своих детей как никто другой, когда нужно ребенка оста­но­вить, когда при­о­бо­дрить, похвалить, а когда необ­хо­димо строго спро­сить с него.

Многие ли роди­тели заду­мы­вались над тем, почему они нака­зы­вают ребенка?

Боль­шин­ство объ­яс­няет это просто: потому, что он не слу­ша­ется роди­тель­ского слова, потому, что его пове­де­ние выходит за рамки доз­во­лен­ного, потому, что он не отли­чает дурное от хоро­шего — в общем, виноват ребенок...

Рас­су­ждать так — это значит воз­ла­гать на ребенка ответ­ствен­ность за наши соб­ствен­ные ошибки. Разве не повинны мы, взро­с­лые, в том, что не сумели вовремя сфор­ми­ро­вать те черты и каче­ства харак­тера, которые нам хоте­лось бы видеть в нем?

К сожа­ле­нию, слу­ча­ется так, что роди­тели заду­мы­ва­ются над вопро­сами вос­пита­ния лишь тогда, когда пове­де­ние ребенка начи­нает резко откло­няться от нормы. Вот здесь-то, спо­хва­тив­шись, они при­бе­гают к нака­за­ниям.

Однако глубоко заблу­жда­ются те роди­тели, которые пола­гают, что при помощи только одних нака­за­ний можно добиться жела­е­мых резуль­та­тов в пере­вос­пита­нии сына или дочери.

Но как же навер­стать запу­щен­ное? Как добиться испра­в­ле­ния ребенка?

Если уж так слу­чи­лось, что мы допу­стили ошибки в его вос­пита­нии, то не следует считать, что все упущено и вос­пита­ние начи­нать поздно. Вос­пи­ты­вать никогда не поздно, тем более в дош­коль­ном воз­ра­сте, хотя, к сожа­ле­нию, пере­вос­пи­ты­вать всегда труднее, чем вос­пи­ты­вать с самого начала. В таких случаях при­дется пере­смо­треть всю систему вос­пита­ния, чтобы понять, в чем заклю­чались наши ошибки, и пере­стро­ить ее.

Нелегко руко­во­дить пове­де­нием ребенка, если оно выходит за рамки доз­во­лен­ного и стало для него при­выч­ным спо­со­бом пове­де­ния. В таких случаях иногда при­хо­дится при­бе­гать к более строгой мере — нака­за­нию детей, как крайней мере воз­действия, без которой уже обойтись невоз­можно. Совет­ская педа­го­гика не отри­цает такой меры воз­действия, но к нака­за­ниям при­бе­гать нужно как можно реже и только в том случае, когда без нака­за­ния обойтись нельзя.

Когда мы говорим о допу­сти­мо­сти нака­за­ний, то имеем в виду, что нака­за­ния воз­можны лишь в системе других вос­пита­тель­ных приемов, что они не могут быть веду­щими мето­дами воз­действия на ребенка. Как уже гово­ри­лось, наряду с нака­за­ни­ями должны при­ме­няться другие педа­го­ги­че­ские меры воз­действия: разъ­яс­не­ния, убе­жде­ния, поощре­ния, разум­ная тре­бо­ва­тель­ность взро­с­лых в сочета­нии с ува­же­нием к лич­но­сти ребенка, поло­жи­тель­ный пример окру­жа­ю­щих взро­с­лых и свер­ст­ни­ков.

Нака­за­ние — сложный и трудный метод вос­пита­ния как для роди­те­лей, так и для ребенка, он требует огром­ного такта, тер­пе­ния и осто­рож­но­сти от вос­пита­теля.

При­бе­гая к нака­за­нию, всегда надо учи­ты­вать, когда и в какой ситу­а­ции, а также в какой связи с другими мерами воз­действия оно при­ме­ня­ется, что пред­ста­в­ляет собой ребенок, кото­рого хотят нака­зать, какое действие окажет нака­за­ние на ребенка: поможет ли исправить его пове­де­ние, пре­дот­вра­тит ли и в даль­нейшем неже­ла­тель­ные поступки, какую реакцию вызовет у ребенка нака­за­ние.

Если нака­за­ние как мера воз­действия помо­гает ребенку осо­знать свою вину и не унижает его чело­ве­че­ского досто­ин­ства, а, нао­бо­рот, под­ни­мает чувство ответ­ствен­но­сти за свои действия, — в этом случае нака­за­ние педа­го­ги­че­ски оправ­дано и допу­стимо как мера вос­пита­ния. Нака­за­ние тогда обретает вос­пита­тель­ный смысл, когда воз­действует на созна­ние детей. Ф. Э. Дзер­жин­ский ука­зы­вал: «Исправить может только такое сред­ство, которое заставит винов­ного осо­знать, что он посту­пил плохо, что надо... посту­пать иначе»9. Сущ­ность нака­за­ния именно и заклю­ча­ется в том, чтобы вызвать у ребенка недо­воль­ство собой за совер­шен­ный посту­пок, осу­жде­ние слу­чив­ше­гося, пережи­ва­ние чувства вины.

Очень вдум­чиво надо под­хо­дить к выбору спо­со­бов нака­за­ния. Нельзя забы­вать, что любое нака­за­ние всегда должно являться формой оценки пове­де­ния детей. Поэтому, как всякая оценка, нака­за­ние оправ­ды­вает себя в том случае, если оно справед­ливо, объек­тивно, при­ме­ня­ется с учетом детских осо­бен­но­стей.

Прежде чем нака­зы­вать, надо попы­таться выяс­нить, чем был вызван «срыв» в пове­де­нии ребенка. Это даст воз­мож­ность найти наи­бо­лее правиль­ный способ воз­действия на него. Это очень важно, так как без причин у малень­кого ребенка никогда не бывает срывов в пове­де­нии. И прежде чем предъ­я­вить претен­зии к малышу, надо поду­мать над тем, что явилось при­чи­ной его про­ступка.

Не спешите при­ме­нить нака­за­ние. Ничего, если ребенок заметит, что вы раз­мыш­ля­ете над тем, что хотите пред­при­нять. Важно, чтобы эта пауза выгля­дела не как ваше заме­ша­тель­ство, бес­по­мощ­ность перед слу­чив­шимся, а как раз­ду­мье, серьез­ное отно­ше­ние к дет­скому поступку. Сразу, «сгоряча», нельзя при­ни­мать решение о форме нака­за­ния, так как горяч­ность не дает воз­мож­но­сти объек­тивно взве­сить слу­чив­ше­еся, выяс­нить причины дет­ского про­ступка.

Вду­майтесь, что побу­дило ребенка посту­пить так, а не иначе. Можно ли обойтись без нака­за­ния? Может быть, ребенку доста­точно сделать вну­ше­ние, чтобы он смог искренне почув­ство­вать себя вино­ва­тым? А если он совер­шил впервые небла­го­вид­ный посту­пок, то огра­ни­читься пори­ца­нием или пре­ду­пре­жде­нием, что в сле­ду­ю­щий раз он будет за это наказан (без­у­словно, что обе­ща­ние не должно рас­хо­диться с делом).

Нака­зы­вая ребенка, важно дать ему почув­ство­вать, что вы выну­ждены посту­пить так из-за того, что посту­пок заслу­жи­вает такой меры, что вам непри­ятно нака­зы­вать. Надо пока­зать ребенку свое огор­че­ние поступ­ком. При таком подходе ребенок чув­ствует себя вино­ва­тым, не озло­б­ля­ется против взро­с­лых.

— За то, что ты ломаешь игрушки в детском саду, мы с мамой решили пока не поку­пать тебе кон­струк­тор, — говорит отец шести летнему сыну.

Никита надулся: не ожидал такого пово­рота. До сих пор верили его обе­ща­ниям. Вот и сейчас, после недол­гой паузы, он пыта­ется заве­рить папу, что «не будет больше так делать».

— Нет, — говорит папа реши­тельно, — ты уже не один раз давал слово и не сдержал его.

— Ну, парочка, — в голосе ласково-про­си­тель­ные нотки.

Мама, при­сут­ству­ю­щая при раз­го­воре отца с сыном, готова, кажется, пойти на уступки. Однако отец, заметив это, опе­ре­жает ее:

Мы с мамой так решили. Даем тебе время на испра­в­ле­ние две недели. Посмо­трим, как себя будешь вести в детском саду...

— Мы уверены, что ты сдер­жишь свое обе­ща­ние, — под­хва­ты­вает мама.

— Конечно, стоит только очень-очень захо­теть и ты сдер­жишь слово. Ведь ты уже большой, а большие всегда выпол­няют обе­ща­ние. Ты ведь это знаешь, — заклю­чает папа.

Да, Никита знал, что и папа, и мама всегда непре­клонны в своем решении. И теперь ему ничего не оста­ва­лось делать, как выдер­жать «испы­та­ние»...

Чув­стви­тель­ной мерой нака­за­ния для ребенка может явиться отмена пред­по­ла­га­е­мого посе­ще­ния дет­ского спек­та­кля, зоо­парка, музея, поездки на речном трамвае и других раз­вле­че­ний. Об этом можно сказать ребенку при­мерно так:

— За непо­слу­ша­ние ты не поедешь в этот выход­ной день в гости к бабушке. Посмо­трим, как будешь себя вести дальше. Надо заслу­жить, чтобы тебя взяли с собой.

Излишне гово­рить, что вы должны быть непре­клонны: если уж вы реши­лись на эту меру нака­за­ния, то не должно быть никаких отступ­ле­ний. Иначе ребенок будет всегда наде­яться на то, что сможет уго­во­рить вас отме­нить свое решение.

Не взяли в гости к бабушке, отме­нили поездку на речном трамвае. У ребенка есть время поду­мать о своем поступке, не раз он воз­вра­тится к мысли о том, что при­бли­жа­ется дол­го­ждан­ный день, в который он должен был пойти с папой в музей или на выставку, но теперь все это отме­ня­ется до сле­ду­ю­щего вос­кре­се­нья. Видимо, и впрямь он сильно огорчил папу и маму своим пове­де­нием, что его так нака­зали. Такой способ нака­за­ния всегда рас­по­ла­гает ребенка к раз­ду­мью над своим поступ­ком.

Роди­тели не должны все время напо­ми­нать ребенку, что он наказан, иначе это будет выгля­деть как зло­рад­ство. Гораздо целе­со­об­раз­нее выра­зить сочув­ствие ребенку, показав, что папа и мама были выну­ждены нака­зать его за недо­стойное пове­де­ние, лишив удо­воль­ствия. Напри­мер, в тот день, когда было наме­чено пойти на выставку, вспо­мнить, что этот день для сына или дочери прошел неин­те­ресно, а ведь все могло быть иначе...

Слу­ча­ется, что, нака­зы­вая ребенка, мы не при­ни­маем во вни­ма­ние его личных пережи­ва­ний, не зада­емся вопро­сом, «принял» ребенок нака­за­ние как справед­ли­вую кару или нет. Нака­за­ние, хотя и самая сильная мера воз­действия на ребенка, должно носить гуман­ный харак­тер: нака­за­ние — не кара­тель­ная, а вос­пита­тель­ная мера.

Малень­кие дети «при­ни­мают» нака­за­ния в том случае, если они моти­ви­ро­ваны и кон­кретны. Иначе до малыша не дойдет смысл нака­за­ния.

...Четы­рех­лет­ние Вадик и Тома играют в прятки, они то и дело убегают в дальнюю аллею, где сыро.

Томина мама и мама Вадика уже не раз им делали заме­ча­ние, но дети, заи­г­рав­шись, снова нару­шают запрет. Тогда мамы решают нака­зать детей. Каждая из мам действует по-своему, так, как она считает нужным. Мама Вадика уса­жи­вает сына на ска­мейку и строго говорит ему:

— При­дется поси­деть возле меня. Разве я могу тебе поз­во­лить играть, если ты не слу­ша­ешь меня, убе­га­ешь далеко, туда, куда я не раз­ре­шаю? Сядь и подумай, за что ты наказан. Я знаю, что тебе непри­ятно. Мне тоже, но что же поде­ла­ешь...

Томина мама также уса­жи­вает возле себя дочь, но уве­ще­ва­ния ее звучат иначе:

— Плохая девочка, упрямая! Тебе гово­ришь-гово­ришь сто раз об одном и том же, а ты — свое. Не люблю такую девочку! За то, что ты плохая, — нака­зы­ваю тебя.

Итак, мы видим, что за оди­на­ко­вую про­вин­ность дети оди­на­ково нака­заны. Справед­ливо нака­заны? Да, справед­ливо. Но это с точки зрения взро­с­лых. А с точки зрения детей? Посмо­трим, как каждый из них «принял» нака­за­ние. А «приняли» они его по-разному, в зави­си­мо­сти от того, как роди­тели пре­под­не­сли им их вину.

Вадик сидит рядом с мамой, поту­пив­шись, смотрит в землю. По его виду заметно, что он раз­мыш­ляет, пережи­вает слу­чив­ше­еся. Вопро­си­тельно посма­т­ри­вает на маму. Через неко­то­рое время начи­нает просить у нее изви­не­ния:

— Больше не буду бегать туда.

А как Тома? Девочка трет глаза и всх­ли­пы­вает. Ей кажется, что ее нака­зали за то, что она «плохая», за то, что мама не любит «такую девочку». Тома очень огор­чена, что мама «ее не любит» и не согласна с тем, что она «плохая»... Тогда за что же просить изви­не­ния? Кон­крет­ность мыш­ле­ния, при­су­щая детям дош­коль­ного воз­ра­ста, не дает воз­мож­но­сти понять Томе насто­я­щую ее вину, столь «заши­ф­ро­ван­ную» мами­ными объ­яс­не­ни­ями. Всегда надо довести до созна­ния ребенка, за что его нака­зы­вают.

Неправильно посту­пают те роди­тели, которые пори­цают самого ребенка, вместо того чтобы пока­зать ему всю непри­гляд­ность его поступка. Малень­кие дети лишены воз­мож­но­сти оце­ни­вать свои поступки объек­тивно, так как у них само­со­зна­ние еще не развито. Они склонны считать себя хоро­шими, пре­у­ве­ли­ченно поло­жи­тельно оце­ни­вают свои поступки. Именно поэтому дети часто вос­при­ни­мают нака­за­ния взро­с­лых как недо­бро­же­ла­тель­ное отно­ше­ние к себе. У них поя­в­ля­ется обида на близких, вместо осу­жде­ния соб­ствен­ного поступка. Вот почему важно, чтобы малыш понял, за что он наказан.

При­бе­гая к нака­за­нию, мы непре­менно должны взве­сить: справед­ливо ли оно? Не пре­вы­шает ли мера нака­за­ния тяжести самого про­ступка? Недо­пу­стимо, если нака­за­ние выгля­дит как рас­права над ребен­ком, если оно несо­раз­мерно про­ступку. Такое нака­за­ние не при­но­сит пользы и вместо рас­ка­я­ния вызовет в ребенке озло­б­лен­ность, отчу­ж­де­ние от взро­с­лых, а это опасно, так как вну­трен­ний мир ребенка «закро­ется» для них. И тогда уже труднее будет найти путь к сердцу ребенка. Только справед­ли­вое нака­за­ние, учи­ты­ва­ю­щее истин­ные мотивы дет­ского про­ступка, может содейство­вать испра­в­ле­нию пове­де­ния ребенка.

А ведь иногда мы допус­каем нака­за­ния за явно неча­ян­ное действие ребенка. Малыш разбил чашку, разлил молоко или, играя в песок, запач­кал платье и т. п., и мы нака­зы­ваем его. За что же мы его нака­зы­ваем? Ведь он не хотел этого сделать. Нам, навер­ное, просто жаль раз­би­той чашки, испач­кан­ного платья, и в этот момент мы больше думаем об ущербе, при­чи­нен­ном ребен­ком, чем о самом ребенке.

Часто роди­тели вме­ши­ва­ются в детские кон­фликты даже тогда, когда в этом нет необ­хо­ди­мо­сти. Раз­би­рают сами, кто из детей прав, кто виноват, с кате­го­рич­но­стью, не тер­пя­щей воз­ра­же­ний, решают, кого нака­зать, кому усту­пить игрушку, кому следует просить изви­не­ния, не взве­ши­вая, нас­колько это справед­ливо. Всегда ли нужна такая «помощь» взро­с­лых? Старшие дош­коль­ники и сами могут рас­су­дить по справед­ли­во­сти, кто виноват. Взро­с­лые же часто судят о про­ступке поверх­ностно, не вникая в его мотивы. В таких случаях «про­ви­нив­шийся» либо без­ро­потно усту­пает натиску взро­с­лых, либо упрямо наста­и­вает на своем, затаив чувство непри­язни к тому, кто с ним нес­правед­ливо обо­шелся.

Бывает и так: не разо­брав­шись, кто из детей виноват, подчас нака­зы­ваем не того, кого следует, лишь бы поско­рее пре­кра­тить кон­фликт.

...Вот трех­лет­ний малыш отни­мает у другого игрушку. Остав­шийся без игрушки бьет своего обид­чика (как же иначе защи­щать свое право?). Однако и тот, который завла­дел игруш­кой, тоже чув­ствует себя оби­жен­ным: его ударили! Он плачет. Вме­ши­ва­ется взро­с­лый:

— Ты почему ударил Валю? Видишь он плачет. Пожалей его сейчас же!

Первый выра­жает протест: у него игрушку отняли, да еще требуют, чтобы он пожалел своего обид­чика. Непод­чи­не­ние взро­с­лому рас­це­ни­ва­ется им как упрям­ство, и он готов нака­зать малыша за непо­слу­ша­ние.

— Велика ль беда — наказан не тот, который затеял ссору! Они еще малы, чтобы разо­браться в таких тон­ко­стях. Зато между детьми воца­рился мир и согла­сие, — так оправ­ды­ваем мы свои необ­ду­ман­ные действия.

Слу­ча­ется, что роди­тели нака­зы­вают своего ребенка, хотя пони­мают, что не он виновен, а его товарищ, нака­зы­вают в нази­да­ние обоим (ведь чужого ребенка не нака­жешь!): вот, мол, это ты заслу­жи­ва­ешь такого нака­за­ния, но только лишь потому, что ты чужой, я нака­зы­ваю своего, из-за тебя! Своему чтоб повадно не было!

Спо­собны ли дети понять, какой под­текст скрыт в действиях взро­с­лого? Конечно, нет. Один пережи­вает неза­слу­жен­ное нака­за­ние и поне­воле испы­ты­вает чувство непри­язни к своему свер­ст­нику; другой рад, что его не нака­зали и, может быть, в сле­ду­ю­щий раз в отсут­ствие мамы или папы не станет заду­мы­ваться, хорошо ли он посту­пает или нет (все равно нака­зать некому!).

Когда в семье двое-трое детей, то слу­ча­ется, что на стар­шего пере­кла­ды­ва­ется ответ­ствен­ность за пове­де­ние младших детей. Это неправильно. Ответ­ствен­ность за соб­ствен­ное пове­де­ние и поступки ложатся на каждого из детей в зави­си­мо­сти от их воз­раст­ных воз­мож­но­стей. Поэтому недо­пу­стимо за про­вин­ность малыша нака­зы­вать стар­шего, моти­ви­руя это тем, что «со стар­шего спрос больше».

Нельзя нака­зы­вать всех детей за про­сту­пок одного ребенка. Иногда это допус­кают нео­пыт­ные роди­тели и вос­пита­тели.

...В старшей группе дет­ского сада пока­зы­вают диа­фильм. Все ребята сидят тихо, смотрят, затаив дыхание. Только Леша не может никак уго­мо­ниться, он то и дело толкает соседа, отвле­кая его своими репли­ками: «А я знаю, что дальше будет», «У меня дома есть книжка с такой сказкой»... Вос­пита­тель­ница уже не раз делала ему заме­ча­ния, но Леша успо­ка­и­ва­ется лишь нена­долго, а затем все пов­то­ря­ется снова. Раз­дра­жен­ная Лешиным пове­де­нием, вос­пита­тель­ница пре­ры­вает показ диа­фильма, вклю­чает свет. Обра­ща­ется к детям:

— Пока­зы­вать больше не буду: Леша мешает, можете побла­го­да­рить его за такое пове­де­ние.

Вместо одного Леши нака­заны все дети. Без­у­словно, такой прием непе­да­го­ги­чен.

Слу­ча­ется, что и в семье за про­сту­пок одного из детей нака­зы­вают обоих. За про­вин­ность сына папа отме­няет поездку на речном трамвае, и ни в чем непо­вин­ная дочка тоже оста­ется дома. Не лучше ли посту­пить так: сын про­ви­нился — за это он и лиша­ется про­гулки на речном трамвае, а дочь, как было обещано, отправится вместе с папой. Посту­пая именно так, роди­тели дадут воз­мож­ность маль­чику более остро про­чув­ство­вать свою вину, оттенив разницу в пове­де­нии брата и сестры.

Иногда мы склонны нака­зы­вать детей из-за соб­ствен­ного недо­смо­тра за ребен­ком, из-за того, что не смогли пред­ви­деть воз­мож­ность нару­ше­ния ребен­ком уста­но­в­лен­ного порядка. Поясним при­ме­ром.

Трех­лет­ний малыш идет по аллее парка и ногой толкает мяч. Мама с уми­ле­нием наблю­дает за неу­клю­жими дви­же­ни­ями своего малень­кого «фут­бо­ли­ста». Поощря­е­мый мамой, ребенок все сильнее и сильнее ударяет по мячу. Игра про­дол­жа­ется до тех пор, пока мяч не залетает на сере­дину клумбы. Мама реши­тельно заби­рает мяч и прячет его в сумку: «Не умеешь играть с мячом, играй так!» Сын плачет, требуя вернуть игрушку. А ведь не трудно было маме пред­ви­деть воз­мож­ный исход такой игры. Для игры в мяч надо было увести малыша на пло­щадку, где для этого доста­точно места. А на узкой аллее, обрам­лен­ной цветами, мяч непре­менно зака­тится в недо­з­во­лен­ное место.

Нака­зы­вая ребенка, мы всегда должны помнить, что делаем это ради самого ребенка, а не для того, чтобы дать раз­рядку соб­ствен­ным эмоциям. Малыш не должен рас­пла­чи­ваться за наш недо­смотр, за наши ошибки, за наше настро­е­ние.

При нака­за­нии ребенка совер­шенно недо­пу­стима атмо­сфера скан­дала. Вы горя­чи­тесь и допус­ка­ете ошибку за ошибкой. Посмо­трите на себя со стороны в этот момент: куда исчез ваш вну­ши­тель­ный вид, чувство соб­ствен­ного досто­ин­ства? Что думает о вас в это время ваш ребенок? Неужели эта роди­тель­ская исте­рика и есть вос­пита­ние малыша? Как бы вы строго ни обо­шлись с ребен­ком, все равно, раз вы поте­ряли чувство меры в выра­же­нии роди­тель­ского гнева, считайте, что вы не дости­гли жела­е­мого.

Очень важно, чтобы роди­тели и вос­пита­тели учи­ты­вали, какое влияние они ока­зы­вают своей лич­но­стью, своим пове­де­нием на ребенка в момент нака­за­ния. Ведь раз­дра­же­ние взро­с­лых, выра­жа­ю­ще­еся в тоне, жестах, отвле­кает ребенка от смысла слов. Воз­бу­жде­ние взро­с­лых невольно пере­да­ется и ребенку, он начи­нает плакать, кричать. И ему, конечно, не до того, чтобы понять, в чем его обви­няют. Тон раз­го­вора с малышом, манеры дер­жаться, выдер­жка, — все имеет в этот момент нема­ло­важ­ное зна­че­ние. Главное — владеть собой. Недо­пу­стимо, если ребенок почув­ствует злоб­ность в тоне взро­с­лых, зло­рад­ство по поводу слу­чив­ше­гося.

— Так, так! Опять натво­рил? — говорит папа пяти­лет­нему сыну с издев­кой в голосе. — Ну, что ж, не купим тебе новый костюм. Дои­грался! Не умеешь беречь свои вещи — ходи в старом. Лучше я себе или маме что-нибудь куплю.

Малышу кажется, что папа только и ждал случая, чтобы отме­нить обе­щан­ное. Он не поверит в добро­же­ла­тель­ность, огор­че­ние отца.

Не лучше ли так.

— Как же так полу­чи­лось, что ты не сдержал свое слово? — в голосе папы огор­че­ние и уди­в­ле­ние. — Ведь мы обещали тебе новый костюм купить. Как же теперь быть? При­дется решать вместе с мамой. И ты сам подумай...

Неправильно посту­пают взро­с­лые, если нака­зы­вают ребенка не за какой-то опре­де­лен­ный про­сту­пок, а за несколько сразу. Про­ступки «нака­п­ли­ва­ются», и потом на винов­ного обру­ши­ва­ется нака­за­ние за все сразу, «чохом» — за вче­раш­нее, за сего­д­няш­нее, за то, чтоб не повадно было впредь! Подоб­ные «обоб­ще­ния» не доходят до малыша, и он не пони­мает, за что наказан.

Совер­шенно оче­ви­ден вред частых нака­за­ний. Нака­за­ния, при­ме­ня­е­мые часто, теряют свой вос­пита­тель­ный смысл. Они уже не вызы­вают у ребенка должной остроты глу­бо­ких пережи­ва­ний, у него выра­ба­ты­ва­ется «защит­ная» реакция на нака­за­ния. Дети довольно стойко выдер­жи­вают роди­тель­ский гнев, а потом даже хва­лятся: «Поду­ма­ешь — нака­зали! Зато делаю, что хочу!» Таким образом, взро­с­лые, посред­ством нака­за­ний, полу­чают резуль­тат, обрат­ный ожи­да­е­мому. Более того, как это ни пара­док­сально, роди­тели посте­пенно теряют свою власть над ребен­ком. Это осо­бенно важно учи­ты­вать в отно­ше­нии детей стар­шего дош­коль­ного воз­ра­ста, когда они уже спо­собны кри­ти­че­ски отно­ситься к действиям взро­с­лых.

Ребенок должен вос­при­ни­мать нака­за­ние, как явление из ряда вон выхо­дя­щее, тогда он будет пережи­вать его с подоба­ю­щей остро­той.

Нельзя нака­зы­вать ребенка трудом: про­ви­нился — за это будешь убирать комнату или мыть посуду, не послу­шался — при­с­ма­т­ри­вай за малень­ким бра­ти­ком и т. д. Есте­ственно, что тогда у ребенка будет выра­ба­ты­ваться отри­ца­тель­ное отно­ше­ние к труду, так как труд для ребенка ста­но­вится нака­за­нием.

Без­у­словно, в вопро­сах нака­за­ния члены семьи должны действо­вать согла­со­ванно. Даже в тех случаях, когда не все при­дер­жи­ва­ются оди­на­ко­вого мнения, надо ли нака­зы­вать и как нака­зы­вать, следует решать вопрос только в отсут­ствие ребенка. Недо­пу­стимо, когда один из членов семьи нака­зы­вает ребенка, а другой отме­няет нака­за­ние.

...Мама нака­зала дочь: отме­нила обе­ща­ние пойти с ней в кино на детский сеанс. Девочка сильно пережи­вала слу­чив­ше­еся. Видимо осознав свою вину, она просила изви­не­ния у мамы и у бабушки за то, что нагру­била им. Но мама решила быть непре­клон­ной: уж сколько раз Свет­лана нару­шала обе­ща­ние. А ведь девочке уже седьмой год! Нельзя допус­кать, чтобы гру­бо­сть уко­ре­ня­лась в ней.

Но бабушке горько было видеть опе­ча­лен­ное лицо внучки. Бабушка считала, что она причина Свети­ных пережи­ва­ний, и готова была про­стить ей все дерзкие выходки — «лишь бы ребенок не нерв­ни­чал». Улучив минуту, когда мама вышла из комнаты, бабушка шепнула девочке:

— Не рас­стра­и­вайся! Мы еще посмо­трим кино... Завтра же сходим... и мама не узнает! Только меня не выдавай.

«Заговор» осу­ще­ствился на сле­ду­ю­щий же день, как только мама ушла на работу. Несколько дней это скры­ва­лось от мамы, до тех пор пока Свет­лана снова не надер­зила, и теперь уже папе.

— Неужели ты не поняла, Света, за что тебя нака­зали в прошлый раз? — воз­му­ти­лась мама.

— А меня и не нака­зали, — запаль­чиво выкрик­нула Свет­лана. — Бабушка хорошая, добрая, не то, что ты! Она меня про­стила и мы смо­трели кино...

Раз­но­бой в тре­бо­ва­ниях взро­с­лых сбивает ребенка с толку: кто из близких прав, кого слушать? Разу­ме­ется, того, чьи ука­за­ния сов­па­дают с инте­ре­сами ребенка. И ребенок делает неправиль­ные выводы: «хороший» тот, кто засту­па­ется, «плохой» тот, кто проявил тре­бо­ва­тель­ность, наказал.

Плохо, если кто-то из взро­с­лых отко­сится к нака­за­нию, как к пустяку, не заслу­жи­ва­ю­щему вни­ма­ния: один — наказал, другой — засту­пился. Ребенок в таких случаях всегда будет рас­счи­ты­вать, что кто-либо из взро­с­лых засту­пится за него и, вместо того чтобы про­чув­ство­вать свою вину, будет искать защиты. Надо, чтобы ребенок почув­ство­вал, что к его про­ступку серьезно отно­сятся все члены семьи, что все в оди­на­ко­вой мере испы­ты­вают чувство огор­че­ния и уве­рен­ность в испра­в­ле­нии.

Всегда ли мы задаем себе вопрос: что извлек для себя ребенок в итоге нака­за­ния? Разве не бывает так, что нака­зали ребенка, поса­дили, напри­мер, отдельно на стул и... забыли о нем. А малыш, видя полное рав­но­ду­шие взро­с­лых к себе, начи­нает раз­вле­каться воз­мож­ными спо­собами. Вот он рисует на обоях пальцем, смо­чен­ным слюной, что-то шепчет, рас­ка­чи­ва­ется на стуле или просто наблю­дает за взро­с­лыми, заня­тыми своими делами. Наконец, он забы­вает, что наказан, и как ни в чем не бывало слезает со стула. Но в одних случаях ребенок действи­тельно забы­вает, что он наказан, в других — начи­нает хитрить: делает вид, что забыл. Может ли ребенок извлечь урок из такого нака­за­ния?

А бывает и так. Накажут ребенка и тут же начи­нают тре­бо­вать, чтобы он просил про­ще­ния. Это, пожалуй, самая рас­про­стра­нен­ная ошибка роди­те­лей. По суще­ству нака­за­ние сво­дится к тому, чтобы заставить ребенка сказать: «больше так не буду делать». А затем забы­вают об обе­ща­нии и ребенок и взро­с­лые. Ребенок к тому же делает для себя вредный вывод: что ни натво­рил — простят, стоит только попро­сить изви­не­ния. В резуль­тате у ребенка соз­да­ется легкое отно­ше­ние и к своим поступ­кам, и к нака­за­ниям.

Важно поста­раться довести до созна­ния ребенка, за что он наказан. Мы должны учи­ты­вать, что взро­с­лые и дети один и тот же посту­пок оце­ни­вают по-разному: жиз­нен­ный опыт малыша настолько мал, что он лишен воз­мож­но­сти объек­тивно судить о своем пове­де­нии. Именно поэтому дети часто не при­знают своей вины, недо­у­ме­вают, за что их нака­зали.

После того как ребенок изви­нился, у него полезно спро­сить, понял ли он, за что был наказан. Дети часто изви­ня­ются меха­ни­че­ски, даже не заду­мы­ва­ясь, за что они просят про­ще­ния. Свое обра­ще­ние к взро­с­лым они так и фор­му­ли­руют нео­пре­де­ленно: «Я больше никогда этого делать не буду». В таких случаях целе­со­об­разно уточ­нить, спросив ребенка: «Чего не будешь больше делать?» Поста­райтесь добиться от него пони­ма­ния, за что он при­но­сит изви­не­ния, напри­мер: «Я больше не буду без раз­ре­ше­ния убегать на улицу». Такой раз­го­вор вполне уместен по отно­ше­нию к старшим дош­коль­ни­кам. С малышом про­во­дить такую беседу не стоит, так как он вас не поймет. Малышу доста­точно напо­мнить: «Теперь можешь идти играть. Только смотри больше не убегай на улицу один».

Всегда ли итогом нака­за­ния должна быть просьба ребенка про­стить его? Ведь дети иногда изви­ня­ются сразу же потому, что торо­пятся снова начать игру или пойти гулять или чтобы побы­стрее избавиться от нака­за­ния. Но может слу­читься, что ребенок из упрям­ства не желает изви­няться и долго упорно молчит. Самое главное заклю­ча­ется в том, чтобы ребенок про­чув­ство­вал свою вину. Не следует томить ребенка излишне долго, дожи­да­ясь, чтобы он непре­менно изви­нился. Здесь надо учи­ты­вать осо­бен­но­сти самого ребенка. Если он отли­ча­ется упрям­ством, зам­кну­то­стью, то вряд ли уместно про­я­в­лять упор­ство. Чувство такта и меры должно под­ска­зать взро­с­лому, как посту­пить, чем завер­шить нака­за­ние. Напри­мер, можно сказать ребенку: «Я вижу, что ты понял, как нехо­рошо посту­пил. Можешь идти играть, я посмо­трю, как ты будешь вести себя». А немного позже, когда ребенок будет в урав­но­ве­шен­ном состо­я­нии, ему можно напо­мнить о его про­ступке, пока­зать на примере, к чему это при­во­дит.

Часто роди­тели, боясь поко­ле­бать свой авто­ри­тет в глазах детей, любыми спо­собами доби­ва­ются от них изви­не­ния. В тех случаях, когда ребенок с лег­ко­стью при­но­сит изви­не­ния, не всегда надо тут же его прощать; надо выяс­нить, что заста­в­ляет его торо­питься — нео­со­знан­ность своей вины, желание поско­рей начать игру или рав­но­ду­шие к нака­за­нию. В таких случаях полезно сказать про­ви­нив­ше­муся: «Не торо­пись, подумай как следует, в чем ты виноват».

Ну а как быть, если ребенок при­знался сам в своем про­ступке, заслу­жи­вает ли он нака­за­ния?

Если ребенок сам при­знался в про­ступке, сказал правду, надо отметить это, одобрив прав­ди­вость. Однако это не значит, что с него сни­ма­ется ответ­ствен­ность за совер­шен­ное. Это не исклю­чает пори­ца­ния за неправиль­ное пове­де­ние или отри­ца­тель­ный посту­пок. В таких случаях можно сказать ребенку: «Хорошо, что ты при­знался сам. Но все же ты виноват в том, что так посту­пил». Здесь уместна корот­кая беседа (конечно, не в форме нотаций), чтобы выяс­нить, нас­колько ребенок смог осудить свой про­сту­пок. Это вполне воз­можно по отно­ше­нию к детям стар­шего дош­коль­ного воз­ра­ста, когда они уже спо­собны оце­ни­вать свои действия. При этом не надо допус­кать излиш­ней снис­хо­ди­тель­но­сти, так как ребенок может в даль­нейшем извлечь для себя неправиль­ный вывод: каждый раз будет при­зна­ваться в своем про­ступке, лишь бы не быть нака­зан­ным. Ведь бывает же так, что ребенок совер­шает плохой посту­пок и тут же в нем при­зна­ется, так как рас­счи­ты­вает на то, что при­зна­ние избавит его от нака­за­ния.

В таких случаях при­хо­дится учи­ты­вать многое: и инди­ви­ду­аль­ные осо­бен­но­сти ребенка, и его пове­де­ние в целом, и ситу­а­цию, при которой ребенок допу­стил откло­не­ние в пове­де­нии, а также поста­раться понять мотивы дет­ского про­ступка. И главное при нака­за­нии соблю­дать чувство меры для того, чтобы у ребенка не пропало желание быть откро­вен­ным и прав­ди­вым.

Если вы видите, что малыш осознал свой про­сту­пок, ему очень неловко, он пережи­вает слу­чив­ше­еся, то не надо укорять его, чтобы не уси­ли­вать чувства стыда. Соб­ствен­ное пережи­ва­ние более бла­го­т­ворно пов­ли­яет на про­ви­нив­ше­гося, нежели наши нотации и нака­за­ния. Конечно, не следует быть чрез­мерно снис­хо­ди­тель­ными, ответ­ствен­ность за посту­пок ребенок должен чув­ство­вать всегда. Заметив, что ребенок про­чув­ство­вал свою вину, можно даже пред­ло­жить ему самому опре­де­лить нака­за­ние (это допу­стимо по отно­ше­нию к стар­шему дош­коль­нику). Трудно да и невоз­можно давать советы, как и чем нака­зы­вать ребенка. Ведь жиз­нен­ный уклад каждой семьи настолько инди­ви­ду­а­лен, да и ситу­а­ции, в которых воз­ни­кает вопрос о нака­за­нии, учесть невоз­можно.

Роди­тели должны сами найти наи­бо­лее эффек­тив­ные способы нака­за­ния (конечно, исклю­чая телес­ные!), учи­ты­вая сло­жив­шийся между членами семьи стиль отно­ше­ний, уста­но­вив­ши­еся духов­ные связи между взро­с­лыми и малень­ким, осо­бен­но­сти самого ребенка. Известно, что при разных обсто­я­тель­ствах одна и та же форма нака­за­ния вос­при­ни­ма­ется ребен­ком по-разному. Здесь мы только пыта­емся опре­де­лить общие прин­ципы, кото­рыми следует руко­вод­ство­ваться взро­с­лым, допус­кая нака­за­ния как вос­пи­ты­ва­ю­щую меру воз­действия на детей. Как опре­де­лить, заслу­жи­вает ли детский посту­пок «воз­мез­дия»?

Чтобы не оши­биться, пытайтесь всегда отли­чать посту­пок явно амо­раль­ный, от поступка, не при­чи­ня­ю­щего ущерба нрав­ствен­ному раз­ви­тию лич­но­сти ребенка. Если в основе про­ступка лежат без­нрав­ствен­ные побу­жде­ния (к примеру, жад­ность, эгоизм, жесто­кость, лень, стрем­ле­ние при­чи­нить вред окру­жа­ю­щим), то нака­за­ния оправ­даны.

Как уже отме­ча­лось, мы часто нака­зы­ваем детей не за сам про­сту­пок, который, воз­можно, и незна­чи­те­лен с точки зрения амо­раль­но­сти, а за непод­чи­не­ние роди­тель­скому рас­по­ря­же­нию.

— Обязан слу­шаться старших! Не послу­шался — получай по заслу­гам! — вот довод, дающий осно­ва­ние для нало­же­ния взыска­ния на ребенка.

Как мы бываем раз­дра­жены детским непо­ви­но­ве­нием! А почему ребенок пере­стал нас слу­шаться? Не потому ли, что мы не нашли к нему правиль­ного подхода? Не потому ли, что наши педа­го­ги­че­ские приемы столь нео­прав­даны, что вызы­вают в ребенке сопроти­в­ле­ние?

Как правило, роди­те­лей больше воз­му­щает, напри­мер, то, что малыш отка­зался от еды или про­мо­чил ноги, чем допу­щен­ная ребен­ком дер­зо­сть или грубая выходка по отно­ше­нию к окру­жа­ю­щим, и они нака­зы­вают ребенка по суще­ству за незна­чи­тель­нее пре­гре­ше­ние, а то, что заслу­жи­вает серьез­ного пори­ца­ния, спус­кают ему с рук.

Роди­те­лям, при­бе­га­ю­щим к нака­за­ниям, необ­хо­димо помнить, что нака­за­ние — это не «ломка» детской воли, а одно из средств вос­пита­ния воли, напра­в­лен­ной на борьбу с тем плохим, что есть в ребенке.

Нака­за­ния, хотя они и явля­ются сильной мерой воз­действия, не дают быстрых изме­не­ний в пове­де­нии ребенка: не так-то легко пере­стро­ить при­выч­ный способ пове­де­ния. Вос­пита­ние — дли­тель­ный процесс, тре­бу­ю­щий от роди­те­лей тер­пе­ния, выдер­жки, при­ме­не­ния самых раз­но­об­разных приемов и в первую очередь изме­не­ния условий жизни ребенка, отно­ше­ний взро­с­лых с малень­ким.

И помните: любой из выбран­ных вами спо­со­бов воз­действия (даже нака­за­ние!) всегда должен быть основан на ува­же­нии лич­но­сти ребенка.