«Дети — цветы жизни». Но разве таким опре­де­ле­нием можно выра­зить всю глубину счастья матери и отца при рожде­нии ребенка. Малютка так много вносит в семью радост­ных вол­не­ний и забот, светлых надежд и упо­ва­ний!

Каждый про­жи­тый день при­но­сит роди­те­лям много счаст­ли­вых минут. Их вос­хи­щает первое поя­в­ле­ние улыбки, первые при­знаки узна­ва­ния роди­те­лей, радуют про­тя­ну­тые к отцу или матери ручонки. Со счаст­ли­вым выра­же­нием лица роди­тели при­слу­ши­ва­ются к певу­чему гулению ребенка. А первые про­из­не­сен­ные им слова «мама» или «папа» долго пережи­ва­ются в семье как большое радост­ное событие. Так же взвол­но­ванно и радостно встре­чают роди­тели его первые само­сто­я­тель­ные шаги. Им кажется, что пол­но­цен­ная, счаст­ли­вая жизнь насту­пила для них только с поя­в­ле­нием ребенка.

Надо сказать, что малень­ких детей любят не только роди­тели. Редкий взро­с­лый может пройти мимо ребенка, чтобы не улыб­нуться ему. Взро­с­лые любят малышей за их непри­твор­ную наив­ность и непо­сред­ствен­ность, за их жадное стрем­ле­ние к позна­нию окру­жа­ю­щего, за веселый щебет и звонкий зара­зи­тель­ный смех... А роди­те­лям кажется, что до конца своей жизни дети будут для них источ­ни­ком неис­ся­ка­е­мой радости, источ­ни­ком боль­шого чело­ве­че­ского счастья.

Но вот нео­жи­данно поя­в­ля­ются первые тучки на без­о­б­лач­ном гори­зонте семей­ной радости...

Ребенок под­ра­с­тает, он уже делает первые само­сто­я­тель­ные шаги. Нау­чив­шись ходить, он начи­нает всем инте­ре­со­ваться, его при­вле­кает все новое, незна­ко­мое, ему хочется ближе позна­ко­миться с окру­жа­ю­щими его пред­метами, он что-то просит дать ему. Но взро­с­лый, не понимая, что ребенку нужно, пред­ла­гает ему другое. Это раз­дра­жает малыша, он плачет и что-то настой­чиво требует.

Раз­дра­жен­ный непо­нят­ным плачем ребенка, взро­с­лый, повышая голос, при­ка­зы­вает замол­чать. Повы­шен­ный тон обижает малыша, он плачет сильнее и уже от всего начи­нает отка­зы­ваться. Настой­чи­вые, нетер­пе­ли­вые тре­бо­ва­ния начи­нают воз­ни­кать все чаще и чаще. При этом не только отказ в чем-нибудь или замена одного пред­мета другим, но даже не сразу выпол­нен­ное взро­с­лым тре­бо­ва­ние при­во­дит ребенка в состо­я­ние резкого нерв­ного воз­бу­жде­ния. Чтобы избе­жать этого, роди­тели стре­мятся выпол­нять желания ребенка неза­мед­ли­тельно. Несмо­тря на такую пре­ду­пре­ди­тель­ность, ребенок с каждым днем ста­но­вится все более тре­бо­ва­тель­ным и настой­чи­вым.

Капризы вызы­вают большую тревогу и рас­те­рян­ность у отца и матери. Между супру­гами вспы­хи­вают ссоры, они обви­няют друг друга в изба­ло­ван­но­сти ребенка, во время оче­ред­ных капри­зов его начи­нают раз­дра­жаться и, не зная, как воз­действо­вать на ребенка, пере­хо­дят к другой крайно­сти — кричат на него, а подчас и пре­больно шлепают и тем самым еще больше ослож­няют дело. Ребенок, не испы­тав­ший ранее физи­че­ских нака­за­ний, при­хо­дит в неи­стов­ство, оже­сточа­ется и, чтобы доса­дить взро­с­лым, начи­нает делать все напе­ре­кор.

Поя­в­ле­ние капри­зов принято объ­яс­нять воз­раст­ными осо­бен­но­стями детей.

Но такие объ­яс­не­ния не совсем верны.

На 2—3-м году жизни тор­мозные реакции у детей нахо­дятся еще в стадии фор­ми­ро­ва­ния и волевые про­я­в­ле­ния очень слабы или совсем отсут­ствуют. Поэтому необ­хо­димо именно в этот период разумным вос­пита­тель­ным воз­действием вызы­вать и закреп­лять у ребенка поло­жи­тель­ные поступки и пре­ду­пре­ждать или лик­ви­ди­ро­вать отри­ца­тель­ные.

Можно ли согла­ситься с утвер­жде­нием роди­те­лей, что ребенок каприз­ни­чает без причины? Нет. Любое нервное воз­бу­жде­ние можно объ­яс­нить. Пове­де­ние каприз­ного ребенка сопро­во­жда­ется упрям­ством, нега­ти­виз­мом. Нега­ти­визм — это отри­ца­ние всех внешних воз­действий среды, желание делать все напе­ре­кор, проти­во­по­ста­в­ляя свое «я» воле роди­те­лей. Напри­мер, ребенку пред­ла­гают оде­ваться, чтобы пойти на про­гулку, а он, при всей заин­те­ре­со­ван­но­сти в этом, отка­зы­ва­ется оде­ваться и убегает. Он не хочет ложиться спать, хотя глазки сами закры­ва­ются от уста­ло­сти; испы­ты­вая чувство голода, отка­зы­ва­ется есть, и т. д. Из-за упрям­ства ста­ра­ется сделать то, что ему запре­щают. Капризы, упрям­ство я другие отри­ца­тель­ные поступки ребенка могут стать более резкими, стойкими и дли­тель­ными, если не будет правиль­ного воз­действия на него взро­с­лых. С капри­зами не трудно бороться, надо только знать причины их воз­ник­но­ве­ния.

Обычно ребенок каприз­ни­чает, когда не пони­мают его желаний и не удо­вле­тво­ряют их.

Дети ста­но­вятся капризными и легко воз­бу­ди­мыми, когда они пере­у­том­лены непо­силь­ным дли­тель­ным бодр­ство­ва­нием или пере­груз­кой нервной системы, обилием впе­ча­т­ле­ний. Это чаще всего наблю­да­ется тогда, когда ребенка берут в кино или на вече­ринки. Гости считают своим долгом вся­че­ски раз­влечь малыша — берут на руки, под­бра­сы­вают вверх и т. д. Он при этом много смеется. Реакции его в это время слишком повы­шены и не соот­вет­ствуют силе внешних раз­дра­жи­те­лей. Ребенок потом отка­зы­ва­ется ложиться спать, очень шумно ведет себя в кро­ватке, выбра­сы­вает постель­ные при­над­леж­но­сти и долго не засы­пает.

Очень небла­го­при­ятно действуют на ребенка частые запреты, посто­ян­ные одер­ги­ва­ния «это нельзя», «положи на место», «туда не ходи», «дверью не хлопай», «не кричи» и т. д. Роди­те­лям надо знать, что ребенку трудно затор­ма­жи­вать свои желания, сдер­жи­вать свои устрем­ле­ния, свою дви­га­тель­ную актив­ность. Он воз­бу­жда­ется, про­те­стует против такого насилия и начи­нает делать все нао­бо­рот.

К капри­зам и нега­ти­визму может при­ве­сти ребенка раз­но­бой в подходе к нему со стороны взро­с­лых, несо­гла­со­ван­ность их тре­бо­ва­ний: один что-либо запре­щает, а другой раз­ре­шает.

Недо­пу­стимо также непо­сто­ян­ство в тре­бо­ва­ниях: роди­тели то нео­гра­ни­ченно дают ребенку все, что он захочет, то вдруг запре­щают поль­зо­ваться даже тем, на что он всегда имел право.

Вызы­вают упрям­ство частые окрики. Раз­дра­жи­тель­ный тон отца или матери, их угрозы парали­зуют волю ребенка. Он не может сдви­нуться с места и никак не реа­ги­рует на кате­го­ри­че­ский тон и приказ.

Как же надо орга­ни­зо­вать жизнь ребенка, чтобы он не был капризным?

Основ­ным меро­при­ятием, орга­ни­зу­ю­щим пове­де­ние ребенка, явля­ется правиль­ный рас­по­ря­док дня. Он должен строго в опре­де­лен­ные часы кушать, спать и бодр­ство­вать. Это под­дер­жи­вает у него спо­койное, бодрое настро­е­ние.

Нельзя пере­гру­жать нервную систему ребенка обилием впе­ча­т­ле­ний — водить в кино, в гости, где может собраться много народу.

Не зло­у­по­тре­б­лять словом «нельзя». Если неко­то­рые пред­меты, инте­ре­су­ю­щие ребенка, хрупки или опасны, то их надо убрать, чтобы они не попа­дали в поле его зрения. Но то, что ему раз­ре­ша­лось брать раньше, надо раз­ре­шать всегда. И нао­бо­рот, невзи­рая на слезы ребенка, не удо­вле­тво­рять его тре­бо­ва­ний, если вначале отка­зали в этом. Только тогда он хорошо усвоит смысл слова «нельзя», когда увидит, что никакой настой­чи­во­стью не добиться удо­вле­тво­ре­ния желания, и пере­ста­нет наста­и­вать.

Никогда не надо допус­кать насилия над ребен­ком (насильно вымыть руки, одеть, под страхом нака­за­ния заставить есть и т. д.). Попытка «пере­у­пря­мить» ребенка вызы­вает у него большее сопроти­в­ле­ние. А озло­б­ле­ние против взро­с­лых, учи­нив­ших насилие или под­вер­г­ших физи­че­скому нака­за­нию, толкает его на актив­ный нега­ти­визм. Ребенок не только отка­зы­ва­ется под­чи­ниться тре­бо­ва­ниям взро­с­лых, но и ста­ра­ется доса­дить им, вызвать у них раз­дра­же­ние.

Бороться с нега­ти­виз­мом нужно другими мерами. Прежде всего, дать понять малень­кому упрямцу, что своими отка­зами выпол­нить то или иное задание взро­с­лых он ника­кого раз­дра­же­ния у них не вызы­вает, но сам во многом про­и­гры­вает. Он должен убе­диться в невы­год­но­сти таких поступ­ков: отка­зался оде­ваться перед про­гул­кой — лишился ее. Не стал мыть руки перед едой — остался голод­ным. При поя­в­ле­нии нега­ти­визма взро­с­лый не должен наста­и­вать на выпол­не­нии своих тре­бо­ва­ний, а спо­койно заявить: «Не хочешь мыть руки — не надо, но с грязными руками кушать нельзя», «Не хочешь оде­ваться — значит, не пойдем гулять».

Видя такой оборот дела, ребенок сам просит, чтобы ему помыли руки или одели на про­гулку.

К нам в детское учре­жде­ние посту­пила девочка (под­ки­дыш) двух с поло­ви­ной лет Ло этого она побы­вала в других таких же учре­жде­ниях: в каждом из них девочка под­вер­га­лась раз­лич­ным вос­пита­тель­ным воз­действиям, чаще всего диа­мет­рально-проти­во­полож­ным. Раз­но­бой в под­хо­дах сделал свое дело: ребенок стал злост­ным нега­ти­ви­стом. В про­я­в­ле­нии нега­ти­визма девочка ока­за­лась исклю­чи­тельно изо­б­рета­тель­ной, ее поступки нер­ви­ро­вали взро­с­лых, доводя неко­то­рых сестер-вос­пита­тель­ниц до слез. То запу­стит в голову своего свер­ст­ника тяжелым дере­вян­ным кубиком, то вскочит на стул и, открыв пианино, бьет ногами по клави­шам. При этом, прежде чем учинить что-либо непо­з­во­ли­тель­ное, она всегда ста­ра­лась обра­тить на себя вни­ма­ние взро­с­лого и только тогда выпол­няла свое наме­ре­ние. Как-то, замах­нув­шись тяжелым пред­метом на ребенка, она услы­шала испу­ган­ный окрик сестры-вос­пита­тель­ницы: «Вера! Нельзя!» Вера повер­ну­лась на окрик и запу­стила дере­вян­ный кубик в вос­пита­тель­ницу. Удар при­шелся в висок. Постра­дав­шая, закрыв уши­б­лен­ное место рукой, пришла к руко­во­ди­телю учре­жде­ния и с плачем просила осво­бо­дить ее от работы в старшей группе, так как не может сладить с Верой.

конечно, девочку не только никто не любил, но все испы­ты­вали к ней непри­язнь. Она не слышала от взро­с­лых ни одного лас­ко­вого слова, никогда ни у кого не про­тя­ги­ва­лась рука, чтобы погла­дить ее по головке. Ребенок, чув­ствуя это, мстил, как мог. Однажды во время обеда Вера обмо­чи­лась за столом и, обра­ща­ясь к сестре-вос­пита­тель­нице, с изде­ва­тель­ской улыбкой позвала: «Тетя! пи-пи». Сестра-вос­пита­тель­ница, изму­чен­ная ее про­дел­ками, с раз­дра­же­нием сказала:

— Вера, как тебе не стыдно! Мне надо детей кормить, а ты отры­ва­ешь меня от работы. Почему на гор­шо­чек не попро­си­лась?

Веру привели в порядок, вытерли лужу и снова поса­дили за стол. После этого случая Вера каждый день во время обеда ока­зы­ва­лась мокрой. Работ­ники группы рас­ска­зали мне о ее про­дел­ках. Как же нужно было посту­пить с ней? Оставить ее без обеда? Это было бы вос­при­нято ею, как месть взро­с­лого, как насилие силь­ного над слабым, и я не сомне­ва­лась, что Вера своим буйным про­те­стом и исте­ри­кой заставила бы нас спа­со­вать и отка­заться от такого рода нака­за­ния. Надо было так посту­пить, чтобы Вера не имела осно­ва­ний на кого-либо оби­жаться, чтобы она почув­ство­вала всю невы­год­ность для себя такого рода про­де­лок.

На сле­ду­ю­щий день во время обеда Вера, как и сле­до­вало ожидать, снова ока­за­лась мокрой и позвала сестру-вос­пита­тель­ницу. Но вместо сестры подошла к ней я и спо­койно вывела ее из-за стола, сказав, что тетя занята, кормит детей. После пере­о­де­ва­ния Вера быстро под­бе­жала к столу, но вдруг оста­но­ви­лась и рас­те­рянно посмо­трела на меня. Стул остался мокрым.

— Что, Вера, стул мокрый? — уди­в­ленно заметила я. — На мокрый стул садиться нельзя. А тетя занята, выте­реть его некому. Пока дети обедают, иди поиграй! — Но девочке было не до игры. Она обла­дала очень хорошим аппети­том, и остаться без обеда для нее было тяжелым лише­нием. А винить некого. Она видела, что тети действи­тельно заняты и не могли выте­реть стул.

Девочка, к уди­в­ле­нию сестры, даже не плакала. После обеда она вместе с детьми была уложена спать. При укла­ды­ва­нии обычно она долго не засы­пала, много шалила, вска­ки­вала, выбра­сы­вала постель­ные при­над­леж­но­сти. А на этот раз лежала тихо и вскоре заснула.

В полдник ей ком­пен­си­ро­вали недо­по­лу­чен­ное в обед. На другой день во время обеда, в силу уже при­вычки. Вера почув­ство­вала позывы к моче­ис­пус­ка­нию и испу­ганно закри­чала: «Тетя! пи-пи». Ее вывели из-за стола, она была сухая. После выса­жи­ва­ния на горшок девочка вер­ну­лась к столу и с удо­воль­ствием стала кушать. Больше этого уже не пов­то­ря­лось.

Чтобы пере­вос­питать Веру и лик­ви­ди­ро­вать ее стойкий нега­ти­визм, на сове­ща­нии пер­со­нала группы был уста­но­в­лен единый подход к ней. Было решено: отвле­кать девочку игруш­ками от дурных поступ­ков, оста­ваться спо­койными при любых ее выход­ках, не доби­ваться выпол­не­ния тре­бо­ва­ний путем насилия, ока­зы­вать вни­ма­ние и ласку в той же мере, как и другим детям.

Наме­чен­ные меро­при­ятия про­во­ди­лись твердо и не замед­лили отра­зиться на пове­де­нии девочки. Бук­вально за один только месяц Вера совер­шенно изме­ни­лась. Нега­ти­ви­сти­че­ские поступки посте­пенно угасали...

Не следует при капри­зах уго­ва­ри­вать ребенка, упра­ши­вать, ласкать, хвалить. Лучше пре­до­ставить его самому себе, но неза­метно следить за его пове­де­нием. Хорошо в это время заняться какой-нибудь работой, которая могла бы отвлечь вни­ма­ние ребенка. Напри­мер, посмо­треть в журнале кар­тинки, почи­нить игрушку или заняться уборкой шкафа. Отвлек­шись, ребенок быстро успо­ко­ится и сам начнет помо­гать взро­с­лому.

Нельзя нео­жи­данно для ребенка обры­вать его игру, так как ему трудно сразу пере­клю­читься на другой вид дея­тель­но­сти. Вне­за­п­ный выну­жден­ный перерыв в игре вызовет у ребенка энер­гич­ный протест, слезы, отказ под­чи­ниться тре­бо­ва­нию взро­с­лого.

Вспо­ми­на­ется такой случай. Малень­кая девочка сидит за сто­ли­ком и «кормит» свою куклу Лялю. Она увле­чена игрой и не заме­чает подо­шедшей к ней матери. Мать грубо отби­рает у нее куклу и, взяв за руку, пыта­ется куда-то увести. Ребенок бурно сопроти­в­ля­ется, тянется к кукле и кричит: «дай, дай!» Можно ли такую реакцию девочки квали­фи­ци­ро­вать как каприз, упрям­ство? Конечно, нет. Нео­жи­дан­ное, бес­це­ре­мон­ное втор­же­ние в детскую игру, на которой девочка сосре­до­то­чила все свое вни­ма­ние, не дало воз­мож­но­сти ребенку быстро затор­мо­зить игровую дея­тель­ность и сразу пере­клю­читься на что-то другое. В этом можно убе­диться и на другом примере.

Та же игра. К девочке подошла сестра-вос­пита­тель­ница и, не пре­ры­вая ее занятий, сказала:

— Женя, при­не­сли обед, сейчас пойдем мыть ручки, а потом будем кушать.

Все это дошло до созна­ния девочки прежде, чем пре­рвали ее игру. Затем сестра-вос­пита­тель­ница пред­ло­жила Жене поса­дить свою куклу на окно. Она без про­те­ста выпол­нила пред­ло­же­ние вос­пита­тель­ницы и спо­койно пошла мыть руки.

Очень неже­ла­тельно давать детям новые игрушки перед кор­м­ле­нием или сном. Увле­чен­ные новой игрой, они отка­зы­ва­ются от еды или сна, про­я­в­ляя стойкое упрям­ство.

Иногда неправиль­ные подходы к детям доводят их до исте­ри­че­ских форм про­те­ста или тре­бо­ва­ния.

Основ­ной ошибкой в этом явля­ется лег­ко­мы­слен­ное отно­ше­ние роди­те­лей к разным запретам. Если ребенок что-либо просит спо­койно, то чаще всего ему отка­зы­вают, а когда он начи­нает исте­ри­че­ски кричать, ему пред­ла­гают все, чего бы он ни захотел. Притом его уго­ва­ри­вают, ласкают, ста­ра­ются успо­ко­ить. Это убе­ждает ребенка в том, что исте­рика — самый эффек­тив­ный способ вымо­га­тель­ства, перед которым роди­тели не могут устоять.

В борьбе с дет­скими исте­ри­ками осо­бенно нужна выдер­жка. Ребенок во время исте­рики не забы­вает следить за взро­с­лыми, за их пове­де­нием. Он следит за тем, какое впе­ча­т­ле­ние про­из­во­дит на роди­те­лей своим исте­ри­че­ским криком — криком без слез. Лучше всего в таких случаях уйти из комнаты. Увидев, что в комнате никого нет и не перед кем «играть роль», ребенок успо­ка­и­ва­ется. А убе­див­шись, что исте­рики не при­во­дят к жела­е­мым резуль­та­там, он вообще пере­стает к ним при­бе­гать.

В моей мно­го­лет­ней прак­тике встре­чались такие случаи. Передо мной сидит молодая мать. У нее первый ребенок. Она жалу­ется на исте­рич­ность и упрям­ство своей двух­лет­ней дочки... А винов­ница тревоги роди­те­лей в это время спо­койно играет с куклой, пока­чи­вает ее на руках и тихо напе­вает: «бай, бай, бай!» Мать между тем взвол­но­ванно про­дол­жает рас­ска­зы­вать:

— Надя моя очень нервная, упрямая, тре­бо­ва­тель­ная. Что ни увидит, кричит: «Дай!» А если отка­жешь, да еще при­крик­нешь, то тут уж не знаешь, что и делать с ней. Бро­са­ется на пол и кричит на весь дом. Бьется об пол головой, руками, ногами. Никаких уго­во­ров не слушает. Если пыта­ешься поднять ее с пола, выры­ва­ется из рук... Тогда пред­ла­га­ешь ей все, что она хочет, лишь бы успо­ко­ить. Иначе никак не уймешь...

Однажды она потре­бо­вала будиль­ник, а когда я дала, бросила его на пол, и часы стали. А сколько побила посуды, порвала книжек с кар­тин­ками! Все острое — ножи, вилки, ножницы — от нее прячем. Игрушки быстро ломает. Послед­нее время я просто пере­стала их поку­пать...

Была у нев­ро­па­толога. Нерв­ного забо­ле­ва­ния как будто нет. Врач реко­мен­до­вал делать еже­д­нев­ные дли­тель­ные про­гулки, давать бром, но что-то ничего не помо­гает...

Девочка хорошо раз­ви­ва­ется, говорит фразами, все пони­мает. Любит играть с другими детьми, но тоже иногда исте­рично кричит, если кто-либо из них не дает ей свою игрушку. Тут уж при­хо­дится вся­че­ски зада­бри­вать чужого ребенка, чтобы он уступил Наде...

Ведь она у нас одна, мы ее так любим и бережем! Бывает, конечно, и при­крик­нешь на нее (не без того!). Но девочка очень обид­чива. Чуть что — сейчас же в слезы. И почему она у нас такая?! У других дети, как дети — спо­койны и слу­ша­ются, а Надя ничем не может заняться, такая бес­по­мощ­ная. Даже кормим ее с ложечки. Но эта бес­по­мощ­ность нас не тре­во­жит, будет постарше — всему нау­чится. Пугают только исте­рики. В два года и уже — исте­ричка! Вот что страшно!

Девочка в это время играла в сто­ронке: уложила куклу и заня­лась рас­сма­т­ри­ва­нием кар­ти­нок.

Из рас­сказа матери и из ответов на допол­ни­тель­ные вопросы обри­со­ва­лась ясная картина бытовых условий жизни девочки.

Отец рабо­тает на заводе. Мать — домо­хо­зяйка. Она решила все свое вни­ма­ние и досуг посвятить Наде. При этом следует заметить, что мать Нади сама нервно неу­рав­но­ве­шен­ная. Когда у нее хорошее настро­е­ние, она ни в чем не огра­ни­чи­вает дочь, но как только настро­е­ние ухудши­лось — кричит на нее без всякого повода: «туда нельзя», «посиди смирно», «этого не трогай», «не вертись под ногами» и т. д. Такие одер­ги­ва­ния при­во­дят ребенка в воз­бу­жден­ное состо­я­ние. Ребенок недо­у­ме­вает: почему несколько часов назад можно было делать все, что хоте­лось, а сейчас все запре­ща­ется? Надя ломает и раз­бра­сы­вает игрушки, рвет книжки с кар­тин­ками и, как правило, кончает исте­ри­кой, про­те­стуя против нес­правед­ли­вой обиды. Легко сказать: «сиди смирно!» А разве можно долго усидеть на месте, когда хочется бегать, играть, вообще чем-нибудь зани­маться?!

И Надя усвоила, что только бурный протест и исте­рика могут вернуть ей власть над мамой, что только этим путем она может добиться удо­вле­тво­ре­ния любого желания, вызвать ласку мамы. Как же Наде не при­бе­гать к этому испы­тан­ному способу?

Иногда пер­ве­нец в семье ста­но­вится забавой, игруш­кой; с ним можно пои­грать на досуге, научить его каким-нибудь смешным номерам, пока­зать, напри­мер, как можно побить папу или маму. Конечно, вначале смешно и забавно смо­треть, как 8-ми месяч­ный малыш неумело шлепает по лицу ручон­кой папу, маму или других членов семьи. Но подоб­ные забавы могут при­ве­сти к печаль­ным послед­ствиям. Покажем это на кон­крет­ном примере.

...В семье с нетер­пе­ньем ждут поя­в­ле­ния на свет пер­венца. В долгие зимние вечера будущие роди­тели мечтают о пред­сто­я­щем радост­ном событии в их жизни. Отец очень хочет, чтобы родился сын. Супруга — тоже не против этого. И вот в весен­ний сол­неч­ный день поя­ви­лось, наконец, это дол­го­ждан­ное дитя. К общей радости, родился мальчик, крепкий и пол­но­вес­ный, но немного бес­по­койный. Жизнь матери запол­ни­лась заботой о малютке, о его здо­ро­вье. Она боялась, как бы не про­сту­дить ребенка, и, несмо­тря на летние жаркие дни, тепло заку­ты­вала его. Прежде чем поло­жить спать в кро­ватку, носила и ука­чи­вала его на руках. При каждом плаче, чтобы успо­ко­ить, давала ему грудь, хотя отлично знала, что кормить надо только в уста­но­в­лен­ные часы.

Отсут­ствие режима питания вызы­вало у Вовы частые рас­стройства желу­дочно-кишеч­ного тракта. Это еще больше при­ко­вы­вало к нему вни­ма­ние роди­те­лей: все только ему, все только для него!

Очень рано Вова стал для роди­те­лей игруш­кой, забавой. Пришел с работы отец. Он очень соску­чился по своему пер­венцу. Вове уже 8 месяцев, он хорошо узнает своих роди­те­лей. Приход домой отца всегда радует маль­чика. Начи­на­ется веселая игра в пере­броску ребенка с рук на руки. Папа и мама по очереди с ним заба­в­ля­ются. Они то под­бра­сы­вают его вверх, то раз­ма­ши­сто рас­ка­чи­вают, тор­ма­шат, щекочут под мышками, под­бо­род­ком... Вдоволь наи­г­рав­шись, отец вдруг говорит:

— Вовочка, твоя мама нехо­ро­шая, бяка. Побей маму.

Ребенок непо­ни­ма­юще смотрит на отца.

— Не знаешь, как побить? А вот так (берет ручку Вовы и шлепает ею жену по голове). — Вот как мы ее побили. Смотри, запла­кала!

Мать действи­тельно при­творно плачет. Потом она отни­мает руки от лица и смеется. Вова тоже смеется. Мать пере­ма­ни­вает его к себе. Потор­мо­шив ребенка и вызвав у него при­ну­ди­тель­ный смех, она говорит:

— Это, Вовочка, не я, а твой папа нехо­ро­ший, он не любит Вову. Побей папу!

По примеру мужа, она учит ребенка, как надо поболь­ней ударить.

— Вот так мы его побили, пусть не обижает Вову. — Папа закрылся рукой и тоже при­творно плачет. Вова и мама смеются.

В после­ду­ю­щие месяцы Вова уже без чьей-либо помощи шлепал ручон­кой и папу и маму. Шлепал по голове и по лицу. При этом громко смеялся. Забавно было роди­те­лям, когда шлепки малютки не при­чи­няли им ощу­ти­мой боли. Но, спустя неко­то­рое время, Вова уже не только шлепал папу или маму, но начал цара­паться, дергать за волосы, щипать. Слово «побей» уже давно вышло из обихода, пере­стало заба­в­лять роди­те­лей. Иногда отец с раз­дра­же­нием давал Вове отпор и пре­больно шлепал его самого. Вова оби­жался, плакал и еще более оже­сточался.

Правда, в отно­ше­нии отца он редко при­бе­гал к агрес­сии, но зато вымещал все свои обиды на матери, которая не ока­зы­вала ему сопроти­в­ле­ния. Если он что-либо тре­бо­вал и его желания не выпол­няли, он с кула­ками набра­сы­вался на мать, дрался, щипался и нау­чился кусаться. И, конечно, всегда доби­вался своего.

В конце концов такое агрес­сив­ное пове­де­ние стало для Вовы основ­ным сред­ством в борьбе за дости­же­ние цели, ибо только таким путем он мог добиться выпол­не­ния любого его желания.

Время неза­метно шло, мальчик рос и наби­рался сил. Но эту силу ему не ла что было рас­тра­чи­вать. Вову чрез­мерно опекали и ни в чем не давали ему про­я­вить своей само­сто­я­тель­но­сти. Он уже давно нау­чился само­сто­я­тельно ходить и многое пони­мать из того, о чем гово­рили с ним роди­тели, но мальчик стал очень нетер­пим к заме­ча­ниям. Ему ни в чем нельзя было отка­зать. Он не при­зна­вал никаких «нельзя», «подожди». Вова всегда тре­бо­вал немед­лен­ного выпол­не­ния его желаний. Бывали, конечно, и минуты затишья, когда Вова играл или спал.

Однажды он сидел на полу и пытался сложить что-то из кубиков. Кубики падали с его постройки и отка­ты­вались в сторону. Непо­да­леку от Вовы сидела кошка и подо­зри­тельно следила за отка­ты­ва­ю­щимися куби­ками. Ей, по-види­мому, хоте­лось пои­грать с кубиком, пока­тать его лапкой. И только она наце­ли­лась пры­г­нуть на отка­тив­шийся кубик, как Вова нео­жи­данно запу­стил в нее игруш­кой. Кошка стрем­глав вылетела в при­от­кры­тую дверь. Мать, наблю­дав­шая за игрой Вовы, громко рас­сме­я­лась:

— Ай-да Вова! Вот как испу­га­лась тебя кошка! Метко ты ударил ее. Как она быстро выско­чила!

Вова тоже громко смеялся. Он был готов пов­то­рить только что разы­гран­ную сценку, но кошка куда-то бес­следно скры­лась. После этого кошке не стало житья от малень­кого тирана.

Чем же все это кон­чи­лось?

Однажды тихим, погожим вечером пришла ко мне незна­ко­мая женщина. По ее внеш­нему виду и небреж­ной одежде безо­ши­бочно можно было опре­де­лить, что женщина пережи­вает большое чело­ве­че­ское горе. Измо­жден­ный вид, стра­даль­че­ское выра­же­ние глубоко запав­ших глаз невольно вызы­вали к ней сочув­ствие, желание оказать помощь, облег­чить ее пережи­ва­ния.

— Вы педагог? — спро­сила женщина.

— Педагог. Что вас ко мне привело?

— У меня есть сын. Я вчера была с ним в детской кон­суль­та­ции у врача. Врач мне сказала, что мой ребенок, судя по его пове­де­нию, дефек­тив­ный. Она посо­вето­вала еще побы­вать у вас и дала ваш адрес. При этом пре­ду­пре­дила, что вы в отпуске. А я не могу больше ждать. Умоляю вас, примите завтра моего ребенка, не отка­жите в моей просьбе. Ваша кон­суль­та­ция — это послед­няя надежда на спа­се­ние семьи. Если он дефек­тив­ный, я...

Дальше она не могла гово­рить. Долго сдер­жи­ва­е­мые рыдания про­рвались с неу­дер­жи­мой силой... Кое-как успо­коив изму­чен­ную мать, я с уча­стием спро­сила, что ее довело до такого отча­я­ния. Вместо ответа женщина быстро сняла с себя блузку. Нео­жи­данно моему взору пред­стави­лось такое зрелище, что я невольно вскрик­нула. Руки, грудь и плечи у несчаст­ной женщины были сплошь покрыты синя­ками, кро­во­под­те­ками и следами укусов.

— Кто это вас так истязал? — взвол­но­ванно спро­сила я.

— Сын Вова, — ответила женщина.

— Сколько же ему лет?

— Два года.

Такой неве­ро­ят­ный случай меня оше­ло­мил. Никак не укла­ды­ва­лось в созна­нии, что двух­лет­ний ребенок мог так истя­зать свою мать.

— Как вы могли допу­стить такое изде­ва­тель­ство над собой, как боро­лись с этим?

— Никак, — после­до­вал ответ. — Он меня щиплет, кусает, а я только плачу. — При этом снова по ее стра­даль­че­скому лицу пока­ти­лись слезы.

«Редкий, исклю­чи­тель­ный случай. Передо мной, по-види­мому, пси­хо­патка мать и действи­тельно дефек­тив­ный ребенок», — думала я.

— Ну, успо­койтесь, мамаша. При­хо­дите завтра со своим малень­ким дес­по­том к 10 часам в кон­суль­та­цию. Может быть, ничего страш­ного и нет. Не надо падать духом.

Я ста­ра­лась успо­ко­ить женщину, подать ей надежду на испра­в­ле­ние сына. И мои слова возы­мели неко­то­рое действие на убитую горем мать. Точно светлый луч сколь­з­нул по ее лицу, в глазах затеп­ли­лась надежда. Женщина ушла от меня с чув­ством замет­ного облег­че­ния.

После ее ухода я пред­ста­в­ляла себе, что завтра ко мне при­ве­дут какого-нибудь пси­хи­че­ски боль­ного ребенка. И каково же было мое изум­ле­ние, когда утром на кон­суль­та­цию ко мне пришел обык­но­вен­ный 2-летний малыш, рас­по­ла­га­ю­щий к себе своей детской наивной непо­сред­ствен­но­стью. В комнате было много игрушек и кар­ти­нок. У маль­чика бук­вально раз­бе­жались глаза — он то под­бе­гал к кар­тин­кам и, ука­зы­вая паль­чи­ком, спра­ши­вал: «что это?», то увле­кался какой-нибудь игрой. Каза­лось неве­ро­ят­ным, чтобы такой обык­но­вен­ный ребенок мог про­я­в­лять неслы­хан­ную жесто­кость. Слушая мать, я наблю­дала за маль­чи­ком, и у меня сжи­ма­лось сердце от жалости к нему: до чего довели ребенка нера­зумные роди­тели!

Мать между тем про­дол­жала:

— Его нельзя выпу­стить во двор, он хватает камни, обломки от кир­пи­чей и бросает их без разбора, в кого при­дется: в детей, домаш­нюю птицу, кошек, собак. Начались ссоры с сосе­дями. Они сейчас требуют высе­ле­ния нас из квар­тиры. По улице ходить с ним тоже нельзя. Что ни увидит, сейчас же требует: «дай!» Если же невоз­можно выпол­нить его тре­бо­ва­ние, он падает на тротуар и кричит на всю улицу, как при­па­доч­ный, или налетает на меня и кусает, щиплет, собирая около себя толпу про­хо­жих. Жить стало невоз­можно. Помо­гите мне, пожа­луйста, скажите правду, он действи­тельно дефек­тив­ный? Какое счастье было бы для нас, если бы он умер.

— Зачем вы так гово­рите?! Ваш ребенок вовсе не дефек­тив­ный, вы просто испор­тили его неправиль­ным вос­пита­нием.

Мать посмо­трела на сына и как-то вся пре­об­ра­зи­лась, даже зау­лы­ба­лась. Она была так пора­жена его сосре­до­то­чен­ной игрой, что не удер­жа­лась от вос­кли­ца­ния:

— Нет, моего Вову кто-то под­ме­нил! Я его не узнаю. Ведь он дома никогда так спо­койно не играл.

— А есть у него игрушки? — спро­сила я.

— Нет, теперь мы ему игрушек не поку­паем, не стоит он этого.

— Так чего же вы уди­в­ля­етесь, что он так хорошо играет? Видите, как он сто­ско­вался по игруш­кам?!

— Я думала, что он все тут пере­ло­мает и будет кричать на- весь дом. Но что же мне делать с ним? Ведь когда мы вер­немся домой, он опять станет прежним.

Вову, действи­тельно, нельзя было оста­в­лять у роди­те­лей, и мы взяли его сначала на летнюю пло­щадку, а потом, после ее закры­тия, пере­вели в базовые ясли № 1. Вся обста­новка яслей, обилие раз­но­об­разных игрушек и заин­те­ре­со­ван­ность ими отвле­кали ребенка от про­я­в­ле­ния агрес­сии, пере­клю­чали его живость, подвиж­ность на полезный вид дея­тель­но­сти. Доста­точно было несколь­ких месяцев, чтобы заглу­шить детскую жесто­кость, его агрес­сив­ные выпады не только в яслях, но и дома.

Роди­те­лей часто посещал ясель­ный педагог и в заду­шев­ной беседе учил их правиль­ным методам вос­пита­ния. Бла­го­дар­ные роди­тели встре­чали педа­гога как самого близ­кого, родного чело­века, вер­нув­шего им сына и радость жизни. Семей­ной тра­ге­дии пришел конец. Б воз­ра­сте 3 лет Вова вполне нор­маль­ным ребен­ком был пере­ве­ден в детский сад.

Итак, «без­на­дежно дефек­тив­ный» мальчик под вли­я­нием бла­го­при­ят­ной среды и правиль­ного подхода к нему стал вполне нор­маль­ным и пол­но­цен­ным ребен­ком. Как это было достиг­нуто?

Всегда и во всем поощря­лась само­сто­я­тель­ность ребенка. Бла­го­даря этому он нау­чился само­об­слу­жи­ва­нию, стал опрятно кушать, мыть руки перед едой, само­сто­я­тельно раз­де­ваться, оде­ваться. Нау­чился поль­зо­ваться сал­фет­кой во время еды. Активно участ­во­вал в занятиях, играх и проч.

Для Вовы был уста­но­в­лен правиль­ный режим. Он всегда вовремя ложился спать, в опре­де­лен­ные часы кушал. В яслях игно­ри­ро­вали его настой­чи­вые крики и плач при нео­су­ще­стви­мых тре­бо­ва­ниях. Вос­пи­ты­вались тор­мозные реакции на слова: «нельзя», «подожди». Но осо­бенно бла­го­т­вор­ное влияние ока­зы­вала на него могучая сила кол­лек­тива, орга­ни­зо­ван­ность детей, поло­жи­тель­ные вза­и­мо­от­но­ше­ния их между собой, покро­ви­тель­ствен­ное отно­ше­ние к младшим това­ри­щам. Он понял, что в кол­лек­тиве надо считаться с другими. Его пер­во­на­чально про­я­в­ля­е­мые агрес­сив­ные поступки встре­чали отпор у более старших детей.

— Зачем укусил Борю? Уходи, мы не будем с тобой играть, — гово­рили старшие дети, зама­хи­ва­ясь на Вову ручон­ками. Это пори­ца­ние това­ри­щей действо­вало на него сильнее, чем пори­ца­ние, выска­зан­ное взро­с­лым, и он в даль­нейшем начал сдер­жи­вать свои буйные порывы.

В яслях от агрес­сии отвле­кали Вову игрушки, с кото­рыми он с увле­че­нием зани­мался, орга­ни­зо­ван­ные занятия, про­гулки. Он сжился с детьми группы, познал радость сов­мест­ных игр. Дома у него тоже поя­ви­лись игрушки, с кото­рыми он охотно зани­мался и все реже и реже при­бе­гал к агрес­сии.

Да и сама мать, выпол­няя советы педа­гога, стала вести себя иначе: отка­зы­ва­лась удо­вле­тво­рять его без­рас­суд­ные тре­бо­ва­ния, не давала себя истя­зать...

Итак, общими уси­ли­ями семьи и яслей мнимо-дефек­тив­ного ребенка привели в нор­маль­ное состо­я­ние. Агрес­сив­ные поступки малыша совсем исчезли.

В учеб­нике о детских болез­нях проф. Добро­хо­то­вой «детская агрес­сия» квали­фи­ци­ру­ется как особое про­я­в­ле­ние детской нерв­но­сти — резуль­тат неправиль­ного вос­пита­ния или небла­го­при­ят­ной семей­ной обста­новки, в которой живет и вос­пи­ты­ва­ется ребенок. Детская нер­воз­ность может (воз­ник­нуть также и в резуль­тате пере­не­сен­ных раз­лич­ного рода забо­ле­ва­ний. Но в наших при­ме­рах, при­ве­ден­ных в этой книге, исклю­чены случаи орга­ни­че­ских нервных забо­ле­ва­ний детей. Все дефекты пове­де­ния детишек, о которых идет здесь речь, явля­ются только резуль­та­том небла­го­при­ят­ных семейных условий.