Пре­о­до­лев свои сомне­ния, я чув­ствую себя гораздо легче, вновь обретаю инту­и­цию и начинаю (почти не делая этого спе­ци­ально) шаг за шагом исполь­зо­вать методы, сильно отли­ча­ю­щи­еся от системы BBI, соблю­дая, впрочем, тот же пси­холо­ги­че­ский подход и веру в неслы­хан­ные и совер­шенно неи­зу­чен­ные спо­соб­но­сти ребенка.

Прежде всего необ­хо­димо выявить, какие приемы рабо­тают и почему. Осо­бенно это каса­ется чтения. Я не хотела при­знать себя побе­жден­ной. Многие считают (и с полным осно­ва­нием, как мне кажется), что само умение читать пред­ста­в­ляет собой кра­е­у­голь­ный камень нашей куль­туры. Я полагаю, что для ребенка нет разницы в том, как пости­гать язык — сло­весно или зри­тельно. Однако основ­ная труд­ность состоит в том, чтобы создать визу­аль­ную среду, сопо­стави­мую со зву­ко­вым окру­же­нием, в которой растет мла­де­нец. Конечно, они не могут быть экви­ва­лен­т­ными, тем не менее в мир ребенка нужно обя­за­тельно вводить пись­мен­ную речь.

Поэтому я про­дол­жаю ставить перед Галей кар­точки, на которых боль­шими крас­ными буквами напи­саны слова. Но Доман учит делать это быстро и пов­то­рять мно­го­кратно, а я ста­ра­юсь пока­зы­вать их ребенку как бы слу­чайно и облекаю все в зани­ма­тель­ную форму. Кар­точки со словами раз­бро­саны в доме то тут, то там и связаны с теми вещами, которые они обо­зна­чают: слово «кресло» ока­зы­ва­ется на кресле; слово «шкаф» при­креп­лено к шкафу; когда Галя пьет, я держу перед ее глазами слово «чашка». Кроме этого, я объе­ди­няю слово и действие. Так, пока­зы­вая дочке слово «насморк», я чихаю, а про­тя­ги­вая ей кар­точку со словом «падать», я падаю, что вызы­вает бурный восторг. Таким путем я дости­гаю того, что девочка с инте­ре­сом про­сма­т­ри­вает около ста слов. Затем я пере­хожу к сочета­нию двух слов: «мама пьет», «красный шар» и т. п. Не выка­зы­вая особой радости, дочка смотрит на слова, улы­ба­ясь. Тогда я решаю перейти к сле­ду­ю­щей стадии: первой книжке, которую делаю сама. Я фото­гра­фи­рую Галю в разные моменты дня. Фото­гра­фии я также накле­и­ваю на кар­точки раз­ме­ром 25 X 25 см. Про­би­ваю в кар­точ­ках два отвер­стия и сое­ди­няю их коль­цами. На обо­рот­ной стороне кар­то­чек пишу боль­шими черными буквами фразы, напри­мер: «Галя стоит в своей кро­ватке», «Галя будит папу и маму», «Галя сама сосет свою буты­лочку». Мне кажется, что для одной стра­ницы первой книжки малыша слов мно­го­вато, но это соот­вет­ствует нормам, реко­мен­ду­е­мым Доманом, который посто­янно торопит роди­те­лей: «Идите быстро вперед, не задер­жи­вайтесь. Если ребенок теряет интерес, значит, вы надо­е­да­ете ему тем, что он уже знает». Я пока­зы­ваю Гале каждое слово, напи­сан­ное черными буквами на отдель­ных кар­точ­ках, причем делаю это так, чтобы она чув­ство­вала, как из отдель­ных слов полу­ча­ется связная фраза. Затем я даю ей кар­точки с целыми груп­пами слов, соста­в­ля­ю­щими какую-нибудь фразу из книжки. Напри­мер: «Галя стоит» и «в своей кро­ватке». После этого я кладу кар­точки на пол друг на друга рядом со стра­нич­кой книжки, точно вос­про­из­во­дя­щей кар­точку, только в более мелком мас­штабе. Потом я сое­ди­няю стра­ницу текста и стра­ницу с соот­вет­ству­ю­щей фото­гра­фией полу­круг­лыми коль­цами. И каждый раз доба­в­ляю новую стра­ницу. Гале только один год и пять месяцев, она еще не говорит целыми фразами. Поэтому я день за днем читаю ей эту книжку, пока­зы­вая каждое слово.

Наконец-то! После каждого урока я получаю заслу­жен­ный взрыв восторга: «Ичо! Ичо!» Теперь уже она топает ногами от нетер­пе­ния, так ей хочется, чтобы «урок» начался скорее. А когда я кладу перед ней две или три кар­точки и спра­ши­ваю, где именно нахо­дится то или иное слово, она пока­зы­вает его почти всегда правильно. О, вот оно счастье!

Мы пере­хо­дим ко второй книжке. На этот раз это насто­я­щая история, которую Галя уже пережила сама: празд­ник Рожде­ства. Я соста­в­ляю малень­кий рассказ об этом, делая упор на участии в нем детей и при­го­то­в­ле­нии к празд­нику. Полу­ча­ется кни­жечка, похожая на первую. Но так как в ней рас­ска­зы­ва­ется связная история, в которой Галя участ­во­вала сама, мне кажется, что она рас­сма­т­ри­вает эту книжку с большим инте­ре­сом, чем первую. Однако истин­ную бурю восторга вызвала третья книжка.

На этот раз я сочиняю фан­та­сти­че­скую историю, которая про­ис­хо­дит с Галей, Селиной (четыре месяца) и их куклами:

Эта послед­няя фраза и стала заглавием книги. Я рас­ска­зала всю историю целиком, чтобы пока­зать, что при­ду­мать и разы­грать что-то подоб­ное совер­шенно несложно. Если, лежа на полу, сфо­то­гра­фи­ро­вать игрушки, стоящие или сидящие лицом друг к другу, то будет казаться, что они раз­го­ва­ри­вают между собой. Если при этом они будут стоять одна за другой, то соз­дастся впе­ча­т­ле­ние, что игрушки идут. А если руку куклы поло­жить на при­от­кры­тую дверь, то пока­жется, что кукла откры­вает дверь. Осто­рожно при­сло­ните кукол к перилам — и соз­дастся впе­ча­т­ле­ние, что они сколь­зят по ним. Сделать все совсем несложно, но такие штучки будо­ра­жат ребенка, и он уже не будет просто рав­но­душно сидеть на стуле или у вас на руках. Он теперь готов на все, чтобы узнать, что же слу­чится дальше, и увидеть еще раз то, что ему уже знакомо.

Однако, если я упо­мя­нула, что в какой-то момент я испы­тала гро­мад­ное счастье, почув­ство­вав живую реакцию детей, то сделала это потому, что очень скоро после­до­вал спад инте­реса. После успеха трех моих само­дель­ных кни­же­чек мне неве­ро­ятно захо­те­лось сразу же перейти к «насто­я­щей» книге: «Красной Шапочке». У нас была эта сказка в очень хорошем иллю­стри­ро­ван­ном издании, но текст в ней напе­ча­тан слишком малень­кими буквами, поэтому я пере­пи­сала ее на отдель­ных листах. Я опять исполь­зо­вала тот же прием, что и при работе с пре­ды­ду­щими книж­ками (отдель­ные кар­точки), с одной только раз­ни­цей: в данном случае я работаю с двумя книж­ками — одна, насто­я­щая, с иллю­стра­ци­ями, а вторая — моя, только с текстом. И вот теперь, когда перед Галей лежат две книжки, она совер­шенно ясно пока­зы­вает мне, что же ее действи­тельно инте­ре­сует: она отпи­хи­вает книжку с одним текстом, напи­сан­ную боль­шими буквами, и кар­точки с отдель­ными словами, и требует, и притом бес­пре­станно, книжку с кар­тин­ками (дело про­ис­хо­дило весной 1984 года, когда Галя была в воз­ра­сте полу­тора лет, а Селине едва испол­ни­лось шесть месяцев).

Я так подробно опи­сы­ваю этот этап по двум при­чи­нам: во-первых, детский энту­зи­азм очень обман­чив, и взро­с­лые часто при­ни­мают жела­е­мое за действи­тель­ное. Но Доман не опре­де­ляет кри­те­рии, которые поз­во­лили бы следить за раз­ви­тием про­цесса обу­че­ния. Интерес самого ребенка при этом совер­шенно не учи­ты­ва­ется. Актив­ность, энту­зи­азм мла­денца сви­детель­ствуют только о том, что ему не при­но­сят вреда. Но ведь оче­видно, что если малышу рас­ска­зать какую-нибудь историю, сопро­во­ждая ее жестами и мимикой, то она его, без­у­словно, заин­те­ре­сует, но не потому, что он будет увлечен про­цес­сом обу­че­ния чтению. К сожа­ле­нию, Глен Доман не дает ника­кого объ­яс­не­ния самому про­цессу откры­тия, совер­ша­е­мого ребен­ком: «Сле­дуйте нашему методу, и ребенок нау­чится читать!». А если малыш все же не проявит инте­реса к этим занятиям при таком методе, то тем хуже для вас!

И вот мы подошли ко второй причине, заставив­шей меня так подробно рас­ска­зать о первом этапе обу­че­ния чтению: она каса­ется эле­мен­тов, которые дадут мне воз­мож­ность постичь весь меха­низм этого про­цесса. Но мне пред­сто­яло еще два года идти наощупь и открыть для себя работы Энгель­мана и Рашели Коэн, чтобы разо­браться во всем детально и как следует.

Как и боль­шин­ство роди­те­лей, я не педагог. Однако есть пункт, в котором я не согласна ни с Доманом, ни с теми, кто всей душой ратует за обоб­щен­ный метод. Для меня уметь читать — это не только про­из­но­сить звуки, но также уметь раз­га­ды­вать слова, которые ребенку пока неиз­вестны, или, по крайней мере, неиз­вестна их пись­мен­ная форма. С точки зрения Домана, малыш может про­честь свою первую книгу только тогда, когда будет в состо­я­нии про­читать любую книгу опре­де­лен­ного уровня и соот­вет­ствен­ным спо­со­бом для него сде­лан­ную. Тот день, когда Галя в воз­ра­сте четырех лет и семи месяцев прочтет свою первую книжку из серии «Эмили»1, раз­би­рая мно­го­чи­с­лен­ные, дотоле ей неиз­вест­ные слова, набирая ско­рость чтения от фразы к фразе и смотря на меня искря­щимися от счастья глазами, — этот день можно считать основой всему.

Кто-то мне воз­ра­зит, что это все еще совер­шенно не озна­чает «про­читать» свою первую книжку. Первая книжка — та, за которой ребенок сам отправится в биб­ли­о­теку, прочтет про себя и потом подробно рас­ска­жет ее содер­жа­ние. Несо­мненно, это так, но я бы хотела отметить и самый первый этап, как наи­бо­лее сложный и радост­ный для ребенка. И кроме того, такой празд­ник вдох­но­вит малыша и будет сти­му­лом для того, чтобы идти дальше по тому пути, который при­ве­дет к чтению про себя.

Вер­немся, однако, к весне 1984 года, окон­чив­шейся таким про­ва­лом в системе обу­че­ния раннему чтению, и вспо­мним, что в то же время перед нами откры­лись широкие гори­зонты в других обла­стях! Конечно, нашей мечтой было пла­ва­ние. В полтора года Галя могла про­плыть на спине весь бассейн, лепеча какие-то слова. Я не спус­кала с нее глаз, но, честное слово, ей это было совер­шенно не нужно. Я могла бросать ее в воду без особых пре­до­сто­рож­но­стей, она выны­ри­вала из воды сама, очень веселая. Именно в занятиях в бас­сейне я черпала свою уве­рен­ность: ведь здесь нам удалось добиться пре­крас­ных резуль­та­тов. И я рас­сма­т­ри­ваю эти дости­же­ния, как видимую часть айс­берга. Правда, это отно­сится к физи­че­ским сто­ро­нам раз­ви­тия, где резуль­таты бро­са­ются в глаза, но я уверена, что и в умствен­ном отно­ше­нии можно достичь чего-то подоб­ного.

Кроме того, суще­ствует еще одна область знаний, дости­же­ния в которой столь же оче­видны, как и в пла­ва­нии, — это живо­пись. Я выта­щила весь запас давно хра­нив­шихся у меня откры­ток, репро­дук­ций картин, которые соби­рала, при­об­ретая их в музеях и на выстав­ках. Раз в день (сначала я делала это по три раза, но потом решила, что лучше занять ребенка раз­но­об­разными делами, чем пов­то­рять одно и то же) я пока­зы­вала дочке по пять кар­ти­нок. Я не стала накле­и­вать открытки или репро­дук­ции на наши обычные кар­точки раз­ме­ром 30 х 30 см, так как у меня не было для этого ни времени, ни денег, ни места. Моя система показа выгля­дит так: я ставлю перед Галей чистую кар­точку, на которую кладу открытку, и говорю назва­ние картины, после чего убираю одну открытку и заменяю ее другой.

Теперь я понимаю, почему Доман наста­и­вал на том, чтобы все изо­б­ра­же­ния пока­зы­вали ребенку одним и тем же образом. Когда я была в Фила­дель­фии, то сама мысль, чтобы оди­на­ко­вым образом демон­стри­ро­вать малышу изо­б­ра­же­ние бель­гийского флага и Моны Лизы (Джо­конды), меня шоки­ро­вала. Но ока­за­лось, что я просто недо­о­це­ни­вала детей, полагая, что их нужно «учить» любить живо­пись. Без­у­словно, это нужно делать, если ты начи­на­ешь откры­вать ребенку живо­пись в 10—12 лет, но если ты пока­зы­ва­ешь мла­денцу кар­тинки, когда ему всего лишь год и видение у него свежо и неза­мут­нено, то малыш сам ощутит раз­ли­чия между отдель­ными кар­тин­ками и даже жанрами. Он мельком посмо­трит на флаг и будет долго рас­сма­т­ри­вать картину. Я бы даже сказала, что он почув­ствует разницу между дет­скими рисун­ками и рабо­тами крупных про­фес­си­о­наль­ных худож­ни­ков. Может быть, ему просто пере­да­ется наше почти­тель­ное отно­ше­ние к послед­ним? Или это про­ис­хо­дит оттого, что ребенок видит картины в книгах своих роди­те­лей и в музеях? А может быть, сама живо­пись внушает ему такое отно­ше­ние? Опре­де­ленно можно сказать только одно: живо­пись доста­в­ляет ребенку большую радость. Вместе с Галей — очень быстро — я про­сма­т­ри­вала за день десять картин, и если бы дело зави­село только от дочки, то их было бы гораздо больше, но я пред­по­читала не «закар­м­ли­вать» ее досыта. Очень скоро она тоже почув­ство­вала, что нужно что-то оста­в­лять «на потом», скажем, на завтра.

Рас­сма­т­ри­ва­ние репро­дук­ций картин и скуль­птур так нравится детям, что эти занятия ста­но­вятся для них самой желан­ной награ­дой. В полтора года Галя очень плохо ела — она не любила ни овощей, ни мяса, ей проти­вен, по-види­мому, был сам вид ложки. Каждый глоток подолгу оста­вался у нее во рту, при этом она туман­ным взором смо­трела вдаль. Само при­нятие пищи начи­нало похо­дить на тяжелый труд, пока я не при­ду­мала поо­бе­щать ей, что если она съест все, что поло­жено, быстро, то в награду я поза­ни­ма­юсь с ней кар­тин­ками. И про­и­зо­шло чудо! Она ожи­ви­лась, глотала ложку за ложкой, ста­ра­ясь, чтобы тарелка опу­стела побы­стрее и чтобы я начала пока­зы­вать ей ее любимые кар­тинки. Доман был прав: дети гораздо больше любят учиться, чем есть сладкое!

И Галя — не исклю­че­ние. У Селины то же при­стра­стие, и дети, при­хо­дя­щие к нам в гости и не при­у­чен­ные к подоб­ным занятиям, реа­ги­руют на показ кар­ти­нок точно так же. На сле­ду­ю­щий день после моего выступ­ле­ния по радио я полу­чила вот такое письмо: «Ваше выступ­ле­ние по радио в про­грамме Франс-Интер заставило меня взгля­нуть на своего ребенка другими глазами. Мне захо­те­лось начать сейчас же. Вместо того, чтобы рас­ска­зы­вать моей шести­лет­ней девочке оче­ред­ную „дет­скую“ историю, я пред­ло­жила ей посмо­треть вместе альбом Гогена. Она тотчас же задала мне вопрос: „А это для детей?“ Но начала листать книгу, при этом каждая репро­дук­ция вызы­вала у нее ожи­в­лен­ную реакцию. Я очень рада, что начала идти с ней по вашему пути».

Ясно одно: если малыша, как утвер­ждает Доман, заин­те­ре­со­вать чтением или мате­ма­ти­кой не так легко, то при занятиях раз­лич­ными обла­стями искус­ства наблю­да­ется обрат­ная картина — ребенок начи­нает инте­ре­со­ваться этим мгно­венно. Причем харак­терно это и для тех детей, которые кажутся, на первый взгляд, нес­по­соб­ными кон­цен­три­ро­вать свое вни­ма­ние. Самое главное, нужно выби­рать картины, изо­б­ра­жа­ю­щие доста­точно живые сцены, и пока­зы­вать их малышу в быстром темпе. Когда он захочет рас­сма­т­ри­вать картины подольше, то взро­с­лый должен обра­тить его вни­ма­ние на зани­ма­тель­ные детали и сопо­ставить их с тем, что ребенок уже знает. При этом всегда нужно отби­рать у малыша кар­тинки как можно скорее, чтобы ему потом захо­те­лось посмо­треть их еще.

Посе­ще­ние музеев и выста­вок тоже должно стать большой радо­стью. С тех пор, как стала инте­ре­со­ваться уско­рен­ным раз­ви­тием ребенка, я посто­янно ищу в музеях хоть что-то для детей, может быть, спе­ци­аль­ные экс­кур­сии или что-нибудь подоб­ное. И каждый раз меня потря­сает полное пре­не­бре­же­ние к куль­тур­ным запро­сам малыша, отсут­ствие желания развить его в этом напра­в­ле­нии. Соз­да­ется впе­ча­т­ле­ние, что основ­ная цель работ­ни­ков музеев — просто убедить ребенка, что само слово «музей» и само здание музея не несут в себе ничего отри­ца­тель­ного, и только. Так что же на самом деле имеет зна­че­ние — здание или то, что в нем нахо­дится? Невольно задаешь себе вопрос: когда же в этих музеях будет вестись работа с детьми?

Конечно, ребенок совер­шенно не должен подолгу раз­гля­ды­вать каждую картину молча и сосре­до­то­ченно, как это делаем мы. В залах музея малыша нужно обя­за­тельно брать на руки, так как, если он будет смо­треть картины, стоя на полу, с высоты своего роста, то из-за отра­же­ний в стеклах почти ничего не увидит. Когда в одном зале собраны как на подбор только шедевры, мы обычно смотрим их подряд, если же там нахо­дятся картины раз­лич­ной худо­же­ствен­ной цен­но­сти, мы выби­раем наи­бо­лее инте­рес­ные. В таком случае осмотр выставки не столь уто­ми­те­лен. Поэтому лучше зна­ко­мить ребенка с про­из­ве­де­ни­ями одного худож­ника, тогда полу­ча­ется нечто вроде урока о твор­че­стве какого-либо опре­де­лен­ного живо­писца. Накло­нив­шись к уху ребенка, можно, не бес­по­коя других посети­те­лей, рас­ска­зать, что же такое выставка, и обра­тить его вни­ма­ние на что-нибудь смешное и инте­рес­ное. В резуль­тате, на общем фоне тор­же­ствен­ной обста­новки впе­ча­т­ле­ние от насто­я­щих картин уве­ли­чится во сто крат.

А в один пре­крас­ный день роди­тели (так же, как и при занятиях пла­ва­нием) полу­чают награду тогда, когда они этого и не ожидают. В два года я впервые взяла Галю на выставку живо­писи (большую меж­ду­на­род­ную выставку «Импрес­си­о­ни­сты и пейзаж», 1984 год). К этому времени она уже знала несколько сотен картин, в том числе много импрес­си­о­ни­стов. Но войдя с ней в большой зал, где висело мно­же­ство картин, я, к своему боль­шому разоча­ро­ва­нию, сразу же поняла, что дочка не знакома ни с одной из них. Однако когда мы с ней попали в малень­кий зал, еще прежде, чем я могла увидеть хоть что-нибудь, она закри­чала: «Стог сена»! Я посмо­трела на полотно, которое она пока­зы­вала, и действи­тельно, это была та самая картина! А когда я спро­сила, кто же написал ее, то девочка с лико­ва­нием закри­чала: «Моне-е-е!» Какой восторг! И так как кроме экс­по­ни­ро­вав­ше­гося в музее вари­анта суще­ствует мно­же­ство других вари­ан­тов картины, которые Моне писал в разное время года и в разные часы дня, то потом мы долго рас­су­ждали на эту тему, что делало наши «уроки живо­писи» еще более инте­рес­ными и желан­ными. В семейных анналах оста­лось еще одно посе­ще­ние выставки. Через два года после опи­сы­ва­е­мых событий откры­лась выставка «Париж — Вена». На этот раз мы хорошо под­го­то­ви­лись, обе девочки пре­красно знали Климта, австрийского худож­ника, жившего в конце XIX — начале XX века. И вот Селина, сидящая у меня на руках, тянется вверх и с высоты своих двух лет говорит: «Мама! Посмо­три, вот „Юдифь“!.. И еще одна „Юдифь“... Ой „Золо­тая рыбка“! И „Даная“». А когда я поила молоком из буты­лочки мою младшую дочь, то слышала раз­го­вор между старшей (три года) и ее папой:

— Посмо­три, Галя, это «Любовь».

— Вовсе нет, папа, это «Свер­ше­ние».

— Да нет, Галя, эта картина назы­ва­ется «Любовь».

— Но, папа, «Любовь» вон там внизу, я ее видела. А это «Свер­ше­ние».

Папа, поко­ле­б­лен­ный такой уве­рен­но­стью, но все же не убе­жден­ный, бросил взгляд на табличку с назва­нием — конечно, это было «Свер­ше­ние».

Награды, подоб­ные этой, бывают частыми. Но самая лучшая из них — когда в один пре­крас­ный момент ваш ребенок возьмет вашу голову своими малень­кими ручками, посмо­трит вам в глаза долгим вни­ма­тель­ным взгля­дом и поце­лует вас изо всех сил.

Обо­дрен­ная достиг­ну­тыми успе­хами, я решаюсь ввести в систему вос­пита­ния своих дочерей неко­то­рые эле­менты того, что Глен Доман назы­вает «энци­к­ло­пе­ди­че­скими зна­ни­ями». После похода по книжным раз­ва­лам я воз­вра­ща­юсь с самыми раз­но­об­разными при­об­рете­ни­ями: здесь рисунки с изо­б­ра­же­ни­ями птиц и мле­ко­пита­ю­щих, целая серия пор­третов поли­ти­че­ских дея­те­лей раз­лич­ных стран, живших во все периоды мировой истории, фото­гра­фии созвез­дий и планет, цветов и многое другое. Особый интерес вызвала игра в гео­гра­фи­че­ские карты: в ком­плекте было пять больших карт (25 х 25 см), на которых нари­со­ваны кон­ти­ненты, и сорок малень­ких кар­то­чек (12 х 20 см). На каждой из них изо­б­ра­жена страна, которую нужно опре­де­лить по цвету и контуру, нане­сен­ному на одной из больших карт. Я выбираю те области знаний, для изу­че­ния которых у меня есть кра­соч­ные иллю­стра­ции, напри­мер птицы Север­ной Америки, гео­гра­фи­че­ские карты, пор­треты исто­ри­че­ских дея­те­лей. В про­грамму каждого дня входят три «урока». Я не делаю пере­ры­вов на 20 или 30 минут, как это реко­мен­дует мето­дика BBI, потому что дочка в этом не нужда­ется. Она пере­хо­дит от одной отрасли знаний к другой с гро­мад­ным энту­зи­аз­мом. В воз­ра­сте одного года и семи месяцев Галя обожала пов­то­рять разные «сложные» слова, казав­ши­еся ей маги­че­скими.

Так я впервые стол­к­ну­лась с явле­нием, которое мало кто пони­мает и которое тем не менее чрез­вы­чайно важно: дети очень любят зау­чи­вать слова, смысла которых они пона­чалу не пони­мают. Ребята пов­то­ряют их с любовью и удо­воль­ствием, кол­лек­ци­о­ни­руют их, как белка, пря­чу­щая свои орешки про запас. Они ждут момента, который вот-вот насту­пит: они услышат эти слова в другом кон­тексте, и неиз­вест­ные дотоле понятия начнут мало-помалу обретать смысл. Кто только ни говорил мне: «Но зачем им это все учить, они же ничего не сооб­ра­жают, вы же просто заби­ва­ете им головы бес­по­лезными све­де­ни­ями и запу­ты­ва­ете их!». Но разве ново­ро­жден­ный может осмы­слить, что, когда окру­жа­ю­щие назы­вают его по имени, то обра­ща­ются именно к нему? Разве может он разо­браться в том, что от него хотят, когда говорят: «Ну вот, а сейчас пойдем баиньки!». Что он пони­мает в тех словах, которые он слышит и о смысле которых он не имеет ни малейшего пред­ста­в­ле­ния: малень­кий, толстый, кра­си­вый... Может быть, было бы лучше вовсе не упо­тре­б­лять такие слова, чем навя­зы­вать их малышу? И вообще лучше воз­дер­жаться от этого, пока малыш не станет их четко пони­мать... Какой пси­холо­ги­че­ский прес­синг! Несо­мненно, мы выгля­дим просто пала­чами, требуя от наших мла­ден­цев таких подви­гов! Куда лучше молчать и ждать, чтобы дети созрели, чтобы они, наконец, вошли в тот возраст, когда начи­нают пости­гать абстрак­т­ные понятия!

Инте­ресно, что когда я отвечаю подоб­ным образом людям, пре­ис­пол­нен­ным самых благих наме­ре­ний и пре­до­сте­ре­га­ю­щим меня от пере­грузки ребенка и пута­ницы, которая может воз­ник­нуть у него в голове, то я вижу на их лицах как бы неко­то­рую непро­ни­ца­е­мую завесу. Об этом стоит пораз­мыш­лять!

Пони­ма­ние не должно предше­ство­вать позна­нию. Как можно пони­мать то, чего не знаешь? Даже мы, взро­с­лые, и то раньше познаем что-либо, а потом уже пони­маем. Когда нам встре­ча­ется незна­ко­мое слово, мы пыта­емся его запо­мнить и найти его зна­че­ние, оттал­ки­ва­ясь от уже извест­ных нам похожих понятий, или просто смотрим в словарь. Если же мы пере­ста­нем так посту­пать, то это озна­чает, что мы отка­зались от узна­ва­ния и поэтому не в силах пре­по­дать хоть что-нибудь нашим детям, которые целые дни только и делают, что учатся.

Что же каса­ется пере­грузки ребенка, то не взро­с­лым об этом судить! Сколько раз мои малыши мне это дока­зы­вали! Вот я чув­ствую, что какое-то понятие их заин­те­ре­со­вало. Я с жаром начинаю им объ­яс­нять, но часто делаю это слишком горячо и даю детям гораздо больше инфор­ма­ции, чем они в состо­я­нии вос­при­нять. И сразу же вижу: они начи­нают смо­треть по сто­ро­нам, берут какую-нибудь игрушку, пере­стают обра­щать на вас вни­ма­ние. Если они уже умеют гово­рить, то в этот момент начи­нают болтать о чем-то совер­шенно посто­рон­нем, и вами овла­де­вает некая рас­те­рян­ность... А уже с трех лет, когда они могут довольно здраво рас­су­ждать, малыши просто говорят вам: «Но ведь это совсем не то, что мне хочется, о чем это ты там гово­рила?..» Ну что же, не надо бес­по­ко­иться, ребенок делает свой выбор, он хочет сам разо­браться в той инфор­ма­ции, которая на него обру­ши­ва­ется. То, что в состо­я­нии понять, он исполь­зует, если же он чего-то не пони­мает, то нака­п­ли­вает это и при случае ста­ра­ется как-то разо­браться. В любой «пута­нице» виноват не малыш, а тот, кто не смог найти логич­ной системы подачи мате­ри­ала. По суще­ству, в созна­нии ребенка реги­стри­ру­ются все полу­чен­ные данные, правиль­ные или оши­боч­ные. Поэтому задача вос­пита­те­лей очень услож­ня­ется. Мы не можем решить сами, что дети поймут, а что нет, поэтому должны рас­кры­вать перед ними все точно, ясно, без недо­мол­вок. Конечно, есть опре­де­лен­ные понятия, которые мы не можем выра­зить четко. И, есте­ственно, ребенок их не поймет. Причина этого непо­ни­ма­ния в нас, а не в малыше. Мы не считаем, что детям следует объ­яс­нить все, но ведь вот что странно: когда решишь, что любой аспект про­блемы можно сделать доступ­ным пони­ма­нию ребенка, то ока­жется, что в беседах с ним может быть затро­нуто чрез­вы­чайно много тем. Как только у вас поя­в­ля­ется уве­рен­ность, что малыш уже в чем-то раз­би­ра­ется, вы начи­на­ете раз­ду­мы­вать, как, каким спо­со­бом облег­чить ему этот процесс. В конце концов вы при­хо­дите к выводу, что суще­ствует мно­же­ство необ­хо­ди­мых для пони­ма­ния любой про­блемы эле­мен­тов, совер­шенно неиз­вест­ных ребенку только потому, что никто не потру­дился их ему объ­яс­нить. И вы начи­на­ете рас­ска­зы­вать ему массу разных вещей, чув­ству­ете, что он все схва­ты­вает на лету и пона­до­бится немало дней, чтобы встрети­лось что-то такое, что малышу было бы трудно рас­тол­ко­вать. Конечно, гораздо легче сказать себе, что ребенок еще чего-то не может понять, но на самом деле это доста­точно грустно.

Вер­немся к Гале, которая в свои полтора года с насла­жде­нием познает основы истории, гео­гра­фии и зооло­гии. Как радостно слышать, когда она говорит «Чечиль» (вместо «Чер­чилль»), «гухарь» (вместо «глухарь» и «Фанция» (вместо «Франция»). Дочка очень быстро усва­и­вает соот­но­ше­ния между стра­нами и частями света и находит их на карте. Так как Гале это доста­в­ляет массу удо­воль­ствия, я про­дол­жаю пока­зы­вать ей кар­тинки в еще большем коли­че­стве. Затем насту­пает очередь изо­б­ра­же­ний ком­по­зи­то­ров, мле­ко­пита­ю­щих, цветов и т. п. Про­из­но­ше­ние Гали улуч­ша­ется, память раз­ви­ва­ется, ей доста­точно увидеть кар­тинку раз или два, чтобы запо­мнить, кто это или что это. Почув­ство­вав ее жадный интерес к знаниям, мы при­ня­лись за осу­ще­ст­в­ле­ние про­граммы «Тысячи началь­ных кусоч­ков интел­лекта», как назы­вает ее Глен Доман. Теперь уже пора пере­хо­дить к раз­ви­тию интел­лекта, то есть фор­му­ли­ро­вать те десять опре­де­ле­ний, с помощью которых можно оха­рак­те­ри­зо­вать каждый элемент, при этом сами эле­менты делятся еще на более мелкие детали. Задача доста­точно необъ­ятна, и я не совсем точно пред­ста­в­ляю себе, с чего же начи­нать. Оче­видно, нужно как-то сгруп­пи­ро­вать раз­роз­нен­ные эле­менты, и поскольку Гале очень нравится зани­маться гео­гра­фией, то было бы хорошо рас­сказы об исто­ри­че­ских пер­со­на­жах сочетать с опи­са­нием тех стран, где они жили.

Я снова про­из­ношу при ней имена многих поли­ти­че­ских дея­те­лей, не упо­ми­нав­ши­еся мною при­мерно месяца два. Многие из них (около поло­вины) она помнит. Но я сейчас же замечаю, что она совер­шенно не видит связи между именами поли­ти­че­ских дея­те­лей и той «формой», которую назы­вают «страной». Я хотела бы дать ей понятие о гео­гра­фии, а на деле это ока­за­лось всего лишь «про­стран­ствен­ной» игрой. Так Доман еще раз заставил меня попасть пальцем в небо. И вдруг я осознаю, что ждет нас с нею в будущем. Каждые два или три месяца я буду доба­в­лять к «про­грамме раз­ви­тия интел­лекта» про­из­вольно выбран­ные эле­менты. Галя, конечно, в конце концов запо­мнит все, если только подоб­ное коли­че­ство не станет для нее столь уто­ми­тель­ным, что она в итоге пере­ста­нет это усва­и­вать.

Мой энту­зи­азм посте­пенно гаснет... Пер­спек­тива еже­д­нев­ных и одно­об­разных занятий мне кажется не менее тяжкой, чем сизифов труд, а резуль­тат столь же далеким, сколь и нео­пре­де­лен­ным. И разве в этом основы куль­туры? Тут же просто нагро­мо­жде­ние раз­роз­нен­ных све­де­ний, сооб­ща­е­мых от случая к случаю. Вот в один из таких дней полного заме­ша­тель­ства я взяла кар­точки серии «Поли­ти­че­ские деятели на про­тя­же­нии веков», реко­мен­ду­е­мые BBI, и стала их изучать: Людовик XIV, Ганди, Чер­чилль, Ека­те­рина Великая, Георг III, Сталин, Напо­леон, Ели­завета I, Гитлер, Ллойд Джордж и др. Как все это может помочь ребенку постиг­нуть и запо­мнить исто­ри­че­ские события? Тут я поду­мала о тех, кто учил своих малышей на имя Бет­хо­вена реа­ги­ро­вать звуками «По-по-по, поом!» (музы­каль­ная фраза из Пятой сим­фо­нии). Так разве я этого хочу добиться, только в более крупных мас­шта­бах? Выра­бо­тать у ребенка опре­де­лен­ные услов­ные рефлексы на «куль­тур­ные» раз­дра­жи­тели (по Павлову)? Нет и тысячу раз нет. Ведь для пони­ма­ния истории важно многое: кто был сначала и кто потом? Кто жил в одно и то же время? Когда про­и­зо­шло то или иное событие? Кто его под­го­то­вил и что ему предше­ство­вало? Это цепь времени, это хро­ноло­гия. Именно та самая хро­ноло­гия, которую мы с большим или меньшим успехом зазу­б­ри­вали в школе и которую в позд­нейших школь­ных про­грам­мах просто опус­кали, чтобы облег­чить детям работу! И тем не менее хро­ноло­гия — одна из основ­ных кате­го­рий, знание которой необ­хо­димо, чтобы стать мысля­щим суще­ством. Как мы можем знать, куда идем, когда не знаем, откуда пришли. Но схема Домана не дает ответа на вопрос: как пре­по­дать ребенку исто­ри­че­скую основу, столь же прочную и удобную, как таблица умно­же­ния, — струк­туру, в которую он уже сам сможет уложить любые данные и све­де­ния? Одними исто­ри­че­скими анек­до­тами и занят­ными исто­ри­ями тут не обойдешься. Но это уже наша про­блема. А как мы сами знаем историю? Ряд захва­ты­ва­ю­щих событий, выне­сен­ных нами из тупого школь­ного обу­че­ния, нередко фан­та­сти­че­ские истории из романов Алек­сан­дра Дюма-отца и Валь­тера Скотта, Поля Феваля и других писа­те­лей, в лучшем случае неча­янно попав­шая в руки какая-нибудь книга на исто­ри­че­ские темы!

Все знают Робин Гуда и Айвенго и распри между Ричар­дом Львиное Сердце и принцем Джоном, но при этом мы плохо помним, кто правил Фран­цией в то время. При ком нача­лась Сто­лет­няя война и при ком она закон­чи­лась? Какому периоду фран­цуз­ской истории соот­вет­ствуют годы жизни Баха? А Рем­бран­дта? Подоб­ные вопросы можно зада­вать до бес­ко­неч­но­сти. И многие из них оста­нутся без ответа. Почему? Да потому что для боль­шин­ства из нас сама исто­ри­че­ская основа (история Франции для фран­цу­зов) полна белых пятен. Наше знание эпохи напо­ми­нает изъе­ден­ный молью шарф. Это про­ис­хо­дит потому, что в школе историю жуют по кусоч­кам в течение всех лет обу­че­ния. Одни периоды пре­под­но­сятся хорошо, другие склеены наспех, но нам никогда не гово­рили о реаль­ном соот­но­ше­нии событий с мас­шта­бом времени, так как этому никогда не при­да­ва­лось долж­ного зна­че­ния.

Я уси­ленно раз­мыш­ляю на эту тему и спра­ши­ваю себя, почему же для раннего этапа уско­рен­ного обу­че­ния мла­денца в каче­стве основ­ных дис­ци­плин выбрали именно гео­гра­фию и историю, ото­дви­нув на задний план зооло­гию и бота­нику, пред­меты, которые для малышей, без­у­словно, были бы гораздо инте­рес­нее. Вот тут я и натал­ки­ва­юсь на книгу Энгель­мана «Как обес­пе­чить мак­си­маль­ное интел­лек­ту­аль­ное раз­ви­тие вашего ребенка», вышедшую в Париже в 1967 году в серии «Ответы». В этой книге я нашла мно­же­ство ответов на мучив­шие меня вопросы, и главное — автор под­твер­дил мои инту­и­тив­ные пред­поло­же­ния. Энгель­ман советует роди­те­лям побольше рас­ска­зы­вать своим малышам о дино­за­в­рах и пла­нетах, раз­ви­вать у них чувство времени и про­стран­ства: «Давным-давно, так давно, что и папа твой еще не родился, и бабушка еще не роди­лась и даже бабушка твоей бабушки еще не роди­лась, так вот тогда было...» или: «Если под­няться в небо очень-пре­о­чень высоко, гораздо выше облаков, то...». Конечно, овла­деть поняти­ями времени и про­стран­ства необ­хо­димо. Рас­ска­зы­вать ребенку о таких проти­во­полож­но­стях, как дино­за­вры и планеты, очень важно, это поможет ему ощутить, что мир не огра­ни­чен сего­д­няш­ним его состо­я­нием и данной окру­жа­ю­щей средой и что за пре­де­лами совре­мен­ного мира что-то суще­ствует и суще­ство­вало всегда. Вот таким именно образом, осно­вы­ва­ясь на идеях Домана и Энгель­мана, я раз­ра­бо­тала систему пре­по­да­ва­ния истории своим детям, успех которой под­твер­ждает сама жизнь.

В основе моего метода лежит несколько прин­ци­пов. Сначала нужно оха­рак­те­ри­зо­вать задачу изу­че­ния хро­ноло­гии, сделав это увле­ка­тельно и кратко, иначе многие неиз­беж­ные пов­то­ре­ния могут стать для ребенка уто­ми­тель­ными. Мате­риал следует пре­под­но­сить таким образом, чтобы, не тратя спе­ци­ально времени на под­го­товку, иметь воз­мож­ность про­во­дить «урок» в любых усло­виях. Поэтому за основу я взяла считалки и простые песенки: дети их обожают и готовы усва­и­вать в любом коли­че­стве, если им их поют часто и весело. Между тем, как только дети видят, что роди­тели взяли на себя труд их чему-то научить, они неиз­бежно при­хо­дят к вну­трен­нему убе­жде­нию, что это важно.

Я долго коле­ба­лась, что же сделать в первую очередь. Исто­ри­че­ские книжки для детей часто начи­на­ются с опи­са­ния камен­ного века. Это весьма нео­пре­де­лен­ная исход­ная точка, которая создает впе­ча­т­ле­ние, что мы вышли из пещер, чтобы затем немед­ленно стать галлами, которых заво­е­вали римляне. К тому же мы, хри­сти­ане, ведем отсчет времени не отсюда: у нас есть очень важная дата — рожде­ние Христа. С этого момента мы рас­се­каем время на равные отрезки — века. После Рожде­ства Хри­стова, то есть в период от рожде­ния Христа до наших дней, мы ощущаем время более дробно и делим его уже на годы. Пред­ста­в­ле­ние о более раннем периоде — эпохе до Рожде­ства Хри­стова, ухо­дя­щей во тьму веков, у нас весьма туман­ное.

Вот по этой-то модели я и решила обучать своих детей истории Франции. В каче­стве отправ­ной точки выбираю пра­в­ле­ние Гуго Капета. Так как оно при­шлось на начало X века, в моем рас­по­ря­же­нии целое тыся­че­летие, при этом понятие «тыся­че­летие» станет весьма удобным эта­ло­ном для работы.

Я делю это тыся­че­летие на шесть пери­о­дов и к каждому сочиняю куплет: Капетинги (X—XIV века), Валуа (XIV—XVI века), Бурбоны (XVI—XVIII века), «Поли­ти­че­ский хаос XIX века» — с 1789 года (Великая фран­цуз­ская рево­лю­ция) по 1871 год (Париж­ская Коммуна), Третья рес­пу­б­лика (1871—1940) и после­во­ен­ная эпоха. По мере того, как мы при­бли­жа­емся к нашим дням, куплеты охва­ты­вают все менее про­тя­жен­ные отрезки времени, но ста­но­вятся более детали­зи­ро­ван­ными, что объ­яс­ня­ется нашим вос­при­ятием времени.

Доман чрез­вы­чайно наста­и­вает на важ­но­сти визу­аль­ного мате­ри­ала. С этим — в плане изу­че­ния истории — я не могу согла­ситься. Прежде всего потому, что два пор­трета одного и того же короля бывают похожи друг на друга весьма отда­ленно. Кроме того, в эпоху Капетин­гов, как вы сами можете дога­даться, никаких пор­третов не суще­ство­вало. Доман, конечно, опи­ра­ется на историю Америки, где изо­б­ра­же­ния всех пре­зи­ден­тов имеются в большом коли­че­стве. Но брать за основу двух­со­т­лет­нюю историю Сое­ди­нен­ных Штатов Америки — это точка зрения груд­ного мла­денца, которая нам не под­хо­дит.

Тогда мне пришла в голову мысль, что имена королей можно сделать более кон­крет­ными и без их пор­третов, а с помощью всего лишь забав­ных харак­те­ри­стик. Я раз­де­лила всех королей на две группы: на тех, в период пра­в­ле­ния которых про­ис­хо­дило какое-нибудь зна­чи­тель­ное событие, поз­во­ля­ю­щее оха­рак­те­ри­зо­вать этот отрезок времени, и на тех, в чьей био­гра­фии я могу найти какую-нибудь забав­ную деталь. По этой системе рассказ о первых королях Франции будет выгля­деть при­мерно так: «Гуго Капет основал дина­стию Капетин­гов», «Генрих I был побе­жден Виль­гель­мом Заво­е­ва­те­лем», «Филипп Кра­си­вый велел сжечь там­пли­е­ров»2, «Филипп VI Валуа начал Сто­лет­нюю войну», «Карл IX учинил Вар­фоло­ме­ев­скую ночь» и т. п. Что же каса­ется королей, составив­ших вторую группу, то я часто просто рас­кры­ваю про­звище («Роберт II Бла­го­че­сти­вый часто посещал церковь») или же вспо­ми­наю курьезный случай («Карл VIII При­вет­ли­вый умер, стукнув­шись головой о дверь»). Можно рас­ска­зать также о коро­ле­вах и особо извест­ных фаво­рит­ках: «Людовик VII Юный женился на Али­е­норе Аквитан­ской», «Генрих II женился на Ека­те­рине Медичи, любил Диану де Пуатье», «Людовик XVI, Слесарь, женился на Марии-Анту­а­нетте Австрийской». Все эти харак­те­ри­стики, доста­точно инди­ви­ду­аль­ные и любо­пыт­ные, помо­гают легко запо­мнить те или иные исто­ри­че­ские фигуры.

Наконец, чтобы все это было легче усвоить (как детям, так и роди­те­лям), я пою текст в ритме марша. При про­из­не­се­нии имени каждого короля беру высокую ноту. В конце каждого куплета идет припев: «Эх-эх, эх-эх, такой-то век!».

Начиная с этого момента, «уроки» истории ста­но­вятся очень легкими и могут про­ис­хо­дить в любом месте — на про­гулке, в машине и т. п. Роди­тели с плохой памятью не должны отча­и­ваться, ведь именно они лучше всех смогут оценить ту пользу, которую при­не­сут их ребенку занятия, свя­зан­ные с ее раз­ви­тием. Доста­точно запи­сать песенку на кассету и время от времени про­и­гры­вать ее ребенку, ста­ра­ясь при этом самому запо­мнить содер­жа­ние. Если станете опи­сы­вать (доста­точно смешно), как трудно запо­мнить весь этот длинный список с именами и харак­те­ри­сти­ками королей, то ваш малыш будет счаст­лив помочь вам и пока­зать, что уж он-то выучит все быстрее вас!

Затем, когда «исто­ри­че­ские песенки» станут частью вашего семейного репер­ту­ара, вы меняете систему: иногда вы поете, иногда рас­ска­зы­ва­ете. Вначале рассказ будет состо­ять в том, что вы изло­жите своими словами смысл каждой фразы, чтобы поближе позна­ко­мить ребенка с исто­ри­че­скими пер­со­на­жами. Напри­мер:

Вот как можно «рас­ска­зать» трех­лет­нему малышу содер­жа­ние фразы «У Людо­вика VI Тол­стяка мини­стром был монах». Конечно, это весьма «отно­си­тель­ная» картина пра­в­ле­ния Людо­вика VI. Но наша задача пока состоит в том, чтобы пер­со­ни­фи­ци­ро­вать имя короля и рас­крыть хотя бы про­стейший смысл таких понятий, как «министр» и «упра­в­лять, править». Так что само гур­ман­ство Людо­вика VI, как следует из его про­звища, поз­во­ляет так же юмо­ри­сти­че­ски перейти к более серьезным объ­яс­не­ниям. И вы можете даже мимикой пока­зать короля в тот момент, когда он объе­да­ется, а стоящий рядом монах напо­ми­нает ему, что он должен сделать то-то и то-то. Полу­ча­ется нечто, похожее на эпи­наль­скую3 кар­тинку, изо­б­ра­жа­ю­щую «доброго короля Даго­бера». Но в отличие от этой песенки, в моем изло­же­нии у всех королей есть имена и все они живут в каких-то местах, имеющих назва­ния.

Далее, исполь­зуя слова своей песенки, я срав­ни­ваю королей между собой. Напри­мер, сопо­ста­в­ляю Людо­вика VI Тол­стяка и Людо­вика XIII Справед­ли­вого, который «правил вместе с кар­ди­на­лом Ришелье», и замечаю, что у обоих королей был выда­ю­щийся первый министр.

Пре­и­му­ще­ство такого метода состоит в том, что он не требует спе­ци­аль­ной под­го­товки, ибо про­во­дить подоб­ные занятия с ребен­ком можно в любой обста­новке. Начиная новую тему, «про­пе­вайте» ее почаще, чтобы малыш хорошо запо­мнил мате­риал, но как только текст будет выучен, доста­точно делать это раз в неделю. За полчаса можно про­ве­сти исто­ри­че­ский обзор всего нашего тыся­че­летия и даже рас­ска­зать подроб­нее о каком-нибудь одном периоде. В сумке всегда нужно иметь малень­кие кар­точки с датами, и тогда можно будет в тот момент, когда вы гово­рите ребенку о каком-то событии, худож­нике или главе ино­стран­ного госу­дар­ства, связать пове­ст­во­ва­ние с исто­рией Франции. Напри­мер:

Все это можно про­го­ва­ри­вать или очень быстро, деловым тоном или же более мед­ленно, подробно опи­сы­вая все события, сви­дете­лем которых мог быть Роден. Я слышу голоса, которые утвер­ждают, что незачем гово­рить о прави­те­лях, про­мель­кнув­ших на гори­зонте страны, как молния, и не успев­ших ничего совер­шить. Но я считаю, что важно сфор­ми­ро­вать в созна­нии малыша непре­рыв­ную цепочку, даже если одни звенья будут гро­мад­ные, а другие кро­шеч­ные. Ведь если мелкие звенья мы опустим, то вся цепочка порвется, и хро­ноло­гия рас­сы­п­лется. Конечно, рас­ска­зы­вая все это ребенку, обя­за­тельно нужно упо­мя­нуть, что роль отдель­ных прави­те­лей госу­дар­ства далеко не оди­на­кова.

Я объ­яс­няю весь меха­низм этого метода пре­по­да­ва­ния истории малышам так подробно потому, что именно с его помощью мне удалось осу­ще­ствить свое завет­ное желание — про­бу­дить у детей интерес к знаниям и дать им сво­е­об­разный инстру­мент для его осу­ще­ст­в­ле­ния. Считалки поль­зу­ются у детей такой любовью, что их можно при­ме­нять для вне­дре­ния в созна­ние малыша прак­ти­че­ски любых понятий. В первое время мла­де­нец все равно ничего не смыслит, но считалка ока­зы­ва­ется столь забав­ной, что ему хочется запо­мнить ее. Он не видит разницы между «А, Е, И, О, У, Ы — буквы встали на дыбы» и «Аты-баты, шли солдаты, аты-баты, на базар, аты-баты, что купили, аты-баты, самовар». Только неко­то­рое время спустя ребенок поймет, что если первая считалка имеет хоть какой-то смысл, то вторая всегда оста­нется зани­ма­тель­ной чепухой. Конечно, малышу необ­хо­димы обе считалки. Но сам факт откры­тия, что А, Е, И, О, У, Ы — понятия, которые суще­ствуют и живут в песенке алфавита (ребенок ее уже знает), — его радует и в то же время облег­чает усво­е­ние. При этом нужно помнить, что считалки всегда будут играть роль «трам­плина», и роди­тели не должны их рас­сма­т­ри­вать как завер­ша­ю­щий этап. Такие «трам­плины» можно при­ду­мы­вать для изу­че­ния любого мате­ри­ала. С их помощью легко запо­ми­на­ются не только буквы, алфавит, сти­хо­т­вор­ные строчки, но также история и гео­гра­фия. Напри­мер, на какой-нибудь извест­ный мотив можно напе­вать:

Малыш, который пел такие песенки, просто заба­в­ля­ясь, потом, несо­мненно, захочет узнать обо всем, что в них гово­ри­лось, гораздо больше — он уже попался на эту удочку.

В основ­ном я гово­рила о воз­ра­сте три-четыре года, так как именно в этот период ребенок начи­нает пол­но­стью осмы­сленно отве­чать вам, и между вами и малышом воз­ни­кает насто­я­щий диалог, поз­во­ля­ю­щий что-то срав­ни­вать, уста­на­в­ли­вать какие-то соот­вет­ствия, опре­де­лять причину и след­ствие. Это именно тот момент, когда процесс чтения ста­но­вится сво­бод­ным, вос­при­ятие времени — действи­тель­но­стью, понятие «коли­че­ство» обретает реаль­ность. Но, разу­ме­ется, чтобы достичь такой стадии раз­ви­тия, нужно с самого рожде­ния ребенка вести себя так, чтобы ваше пове­де­ние сти­му­ли­ро­вало его и при­у­чало через игру более дли­тельно кон­цен­три­ро­вать свое вни­ма­ние.

Все это совер­шенно не озна­чает, что суще­ствует возраст, в котором начи­нать зани­маться с ребен­ком уже поздно. Сколько раз раз­лич­ные роди­тели, уже готовые пасть духом, зада­вали мне вопрос: «А не поздно ли все это для моего ребенка?». И назы­вали возраст ребенка — от десяти месяцев (именно так!) до пяти-шести лет. Вот уж совер­шенно невер­ное пони­ма­ние пред­ла­га­е­мой нами системы вос­пита­ния и обу­че­ния. Ведь дело не в том, чтобы учить ребенка чему-либо, исполь­зо­вать тот или иной учебный мате­риал, при­ме­нять раз­лич­ные методы, главное — ваше отно­ше­ние к ребенку и обра­ще­ние с ним! Можно спо­койно не учить своего малыша ни чтению, ни письму, ни счету, ни музыке, ни истории с гео­гра­фией, ни истории искус­ства и пла­ва­нию, словом, ничему тому, о чем идет речь в этой книге, и тем не менее иметь с ним такие отно­ше­ния, без которых все осталь­ное — просто ничто.

Тот, кто с самого рожде­ния своего мла­денца, смотрит на него как на уже сло­жив­ше­еся чело­ве­че­ское суще­ство, а не как на личинку, много и четко раз­го­ва­ри­вает с ним, зна­ко­мит его с окру­жа­ю­щим миром, объ­яс­няет все, что слу­чайно про­хо­дит перед его взором; тот, кто отно­сится к своему ребенку с ува­же­нием, поощряет его малейшее усилие, раду­ется самым незна­чи­тель­ным успехам, побу­ждает малыша зада­вать вопросы и с энту­зи­аз­мом отве­чает на них (при этом пусть он не поль­зо­вался ника­кими спе­ци­аль­ными мате­ри­а­лами, не сле­до­вал ника­кому особому методу, а доволь­ство­вался тем, что зна­ко­мил ребенка с его родным языком и тем, что его окру­жало), — такой человек уже сделал главное. Очень важно понять это, прежде чем идти дальше. Хочу вспо­мнить одну мать, которая, побывав на семи­наре в BBI, рас­ска­зала обо всем, что она там узнала, своему другу. Чув­ствуя ее энту­зи­азм, друг спросил:

— Ну и что, ты будешь все это делать со своим малышом?

— Я не знаю, ведь не это главное, важно то, что я уже больше не стану смо­треть на него так, как смо­трела раньше!

В самом деле, ведь никогда не поздно начать делать что-то новое, хорошее! Нередко бывает так, что люди, осо­зна­ю­щие это, стре­мятся идти дальше. Так полу­чи­лось и со мной, и потому я хотела бы помочь вам избе­жать неко­то­рых моих ошибок, оказать прак­ти­че­скую помощь. Но не следует забы­вать, как гово­рила Мария Мон­тес­сори, крупный ита­льян­ский педагог, врач-пси­хи­атр (1870—1952), что главное не в тех учебных посо­биях, которые вы при­об­ретете или изго­то­вите для занятий, а в самом ребенке и в том, как вы на него смо­трите.

Чтобы пока­зать, как малыш, с которым зани­ма­ются, может заставить своих роди­те­лей давать ему гораздо больше позна­ва­тель­ного мате­ри­ала, чем они соби­рались, пред­ла­гаю вам одну инте­рес­ную историю. Галя (полтора года) лежит на пеле­наль­ном столике. Я ее пере­о­де­ваю. Мне очень хочется рас­ска­зать ей что-нибудь забав­ное, но в голову ничего не при­хо­дит. Вдруг я вспо­ми­наю «Ворону и Лисицу», един­ствен­ную басню Лафон­тена, которую знаю наи­зусть. Несколько сму­ща­ясь от соб­ствен­ной дер­зо­сти, я начинаю декла­ми­ро­вать басню на разные голоса. Дойдя до конца: «Ворона кар­к­нула во все воронье горло: сыр выпал — с ним была плу­товка такова»4, я услы­шала голосок, который мне сказал: «Ичо!» Я счаст­лива и поко­ря­юсь. Читаю басню сначала, уси­ли­вая голо­со­вые эффекты, и объ­яс­няю, кто такие ворона и лисица и что они делают. Конечно, я не знаю, что она из всего этого пони­мает. Я знаю одно — Галя регу­лярно меня просит: «Волона!» Но ведь я все же очень хочу, чтобы она хоть что-нибудь пони­мала в том, что я ей рас­ска­зы­ваю, поэтому я делаю пять рисун­ков, которые должны пояс­нить ей, что же все-таки про­ис­хо­дит в этой истории.

Рисо­вать я совер­шенно не умею (в школе и дома надо мной скорее посме­и­вались, чем хвалили), но сейчас мне нужно во что бы то ни стало заин­те­ре­со­вать дочку, и я храбро беру каран­даш, нимало не стес­ня­ясь своей без­дар­но­сти. В свое время я прочла массу комик­сов и запо­мнила их прими­тив­ные иллю­стра­ции. Поэтому сейчас я довольно легко делаю несколько чер­то­чек, и полу­ча­ется голова. Самое при­ме­ча­тель­ное и нео­быч­ное в отно­ше­ниях между роди­те­лем и ребен­ком — это вза­им­ность, обо­юд­ность, если можно так выра­зиться. Давая своим детям эле­мен­тар­ные све­де­ния по истории, гео­гра­фии, истории искус­ства, я сама запо­мнила массу таких вещей, которые бы никогда не стала учить сама для себя, а мои дети пока­зали мне, к чему может при­ве­сти выра­жа­е­мое ими вос­хи­ще­ние мною. Многие роди­тели поль­зу­ются этим, чтобы подавить своих детей, и обра­ща­ются с ними, как если бы у них был авто­ри­тет самого Господа Бога и непо­гре­ши­мость папы рим­ского. Малыш считает нас все­мо­гу­щими и очень важно не разу­бе­дить его в этом. Но своей верой в роди­те­лей ребенок может вдох­но­вить нас на такие поступки, которые мы бы без этого не совер­шили. Тот, кто никогда не смел петь, начи­нает тихонько мур­лы­кать, когда его никто не слышит, а кончает тем, что осме­ли­ва­ется петь на людях; не умеющие рисо­вать начи­нают со смешных кара­кулей, а кончают вполне при­лич­ными рисун­ками; если мать не умела держать нитку с иголкой, то в итоге она доста­точно про­фес­си­о­нально сшивает куски тканей и т. д. Конечно, все это — далеко не шедевры, но главное, что мы пере­стаем ощущать свою бес­по­мощ­ность.

После первого опыта рас­сказа басни я во время наших про­гу­лок с дочкой нередко снова читаю ей «Ворону и Лисицу», пере­ме­жая стихи песен­ками «Братец Яков» и «Маль­брук в поход собрался». И вот Галя начала пов­то­рять целые слова, затем сло­во­со­чета­ния. А когда я иногда замед­ляю темп, она обго­няет меня и говорит сле­ду­ю­щую строчку. Я немножко пережи­даю и, вместо того, чтобы ее опе­ре­жать, пов­то­ряю вслед за ней. Наконец, она начи­нает гово­рить вслух всю басню сама, правда, еще отрыв­ками, которые я пов­то­ряю после нее. Это побу­ждает Галю рас­ска­зы­вать дальше. После этого я готовлю другую басню про «Лягушку, которая захо­тела стать такой же толстой, как бык»5. Дочка запо­ми­нает ее уже с гораздо большей лег­ко­стью. Я выбрала именно эту басню, так как в ней много диалога, она доста­точно корот­кая, но в то же время у нее довольно сложная мораль:

Было от чего впасть в отча­я­ние! Но я совер­шенно не хочу пасо­вать перед труд­но­стями. Вот как я вышла из поло­же­ния:

Я сознаю, что подоб­ные объ­яс­не­ния весьма лапи­дарны и прими­тивны. Но не следует при этом забы­вать, что ребенок зна­ко­мится с такими поняти­ями в первый, но далеко не в послед­ний раз. Позже, когда он встретит слово «заба­стовка» или «рабочий» (дети всегда вни­ма­тельно слушают радио и смотрят теле­ви­зор), можно будет, напо­мнив басню, объ­яс­нить эти слова: рас­ска­зать, кто такие рабочие, как бедно они жили в XIX веке и как, стре­мясь быть богаче, они с помощью заба­сто­вок дости­гли того, чего хотели. А в другой раз на примере сказки братьев Гримм «Черт с тремя золо­тыми волос­ками» рас­ска­жите детям, что кре­стья­нин бла­го­даря своему уму и сме­ло­сти смог сесть на трон и чув­ство­вать там себя на месте. Важно давать детям в руки много мелких «снежков», на которые может нали­пать «снег» знаний, и таким образом пока­зать им, что в один пре­крас­ный момент у них полу­чится заме­ча­тель­ный снежный ком.

И вот еще один опыт, который я при­об­рела, как и все роди­тели, у которых не один ребенок: то, что под­хо­дит для одного ребенка, может ока­заться совер­шенно непри­год­ным для другого. Это справед­ливо для всех аспек­тов вос­пита­ния и обу­че­ния. Галя могла бы служить заме­ча­тель­ным под­твер­жде­нием прин­ци­пов Домана (если не считать неудачи с чтением и счетом), она так любила с самого раннего воз­ра­ста участ­во­вать в разных демон­стра­циях, пов­то­рять, пока­зы­вать то, что она умела и знала.

Младшая же, напротив, ни к чему не про­я­в­ляла ника­кого инте­реса, гово­рила мало и очень нераз­бор­чиво. Передо мной воз­ни­кала пер­спек­тива, которая пои­с­тине пугала меня. Вот старший ребенок, с ним легко зани­маться. Я посто­янно совер­шаю какие-то откры­тия, роди­тели и сама девочка полны живого инте­реса, в голову при­хо­дят нео­жи­дан­ные мысли, перед ребен­ком хочется рас­пах­нуть мир, и даже если он в насто­я­щий момент не все ощущает, то все равно чув­ству­ются желание пока­зать себя и све­жесть вос­при­ятия. Но при таких же занятиях со сле­ду­ю­щим ребен­ком у роди­те­лей уже вдвое меньше времени и энергии. А если еще малыш не реа­ги­рует на то, что ему пред­ла­гают, из-за осо­бен­но­стей харак­тера или просто, чтобы отли­чаться от стар­шего брата или сестры, либо, что тоже бывает, из-за неко­то­рого авто­ма­тизма приемов роди­те­лей, то у мам и пап опус­ка­ются руки, а между двумя детьми воз­ни­кает про­пасть. Это клас­си­че­ская схема, и я совер­шенно не хотела, чтобы у меня полу­чи­лось так. Однако я ясно чув­ство­вала, что все, что Галю инте­ре­со­вало и на что она реа­ги­ро­вала быстро, энер­гично, ярко, Селине более чем без­раз­лично. В бас­сейне Селина не могла пробыть более пяти минут; игра с гео­гра­фи­че­скими картами, которую Галя так любила, Селину не инте­ре­со­вала совер­шенно; алфавит, который Галя легко выучила по системе Энгель­мана (А — две рас­ста­в­лен­ные ноги со свя­зан­ными вере­воч­кой колен­ками; Б — угол, к кото­рому с одной стороны при­ло­жили пряжку; В — прямая нога с двумя пряж­ками и т. п.), не имел у Селины ни малейшего успеха, и даже на «уроках», которые Селина от меня тре­бо­вала, не воз­ни­кало ника­кого диалога: я гово­рила одна, и мой энту­зи­азм поне­многу угасал.

Но вдруг я осо­знала, что похожа на учи­тель­ницу, год за годом пов­то­ря­ю­щую одну и ту же про­грамму. Что же это за подо­гретое вче­раш­нее блюдо, которое я пред­ла­гаю своему ребенку, ожидая при этом той же высокой оценки? Просто я надеюсь услы­шать те же ответы на те же вопросы. Вот так я поняла, что двое детей могут придти к одним и тем же резуль­та­там совер­шенно разными путями. Тогда при занятиях пла­ва­нием я стала настой­чиво доби­ваться своего, однако делала это в гоме­о­па­ти­че­ских дозах, что Селина вполне вос­при­ни­мала. (Но хватило бы у меня сил водить ее в бассейн дважды в неделю на пять минут, если бы у меня не было страст­ного желания, чтобы Селина чув­ство­вала себя в воде так же сво­бодно, как Галя?). Вся­че­ски под­бадри­вая ее, соиз­ме­ря­ясь с ее воз­мож­но­стями и ни с кем ее не срав­ни­вая, я все же привила Селине любовь к воде. И как же было приятно видеть, что в три года и три месяца она легко и отно­си­тельно быстро про­плы­вала 100 м на спине. То же самое полу­чи­лось и с изу­че­нием алфавита: я сочи­нила для нее веселый и зани­ма­тель­ный алфавит, который ей очень понравился, и она его легко выучила. Зани­ма­ясь с Селиной, я поняла на ее примере, что дети, которые не любят отве­чать на вопросы и демон­стри­ро­вать себя, пред­по­читают слушать и смо­треть. Поэтому я сочи­няла как можно больше разных счита­лок, куплетов и песенок, стре­мясь побольше ей рас­ска­зать и спеть и не ожидая от нее никакой осо­бен­ной реакции.

Что же каса­ется счета, то я была совер­шенно сбита с толку неу­да­чей исполь­зо­ва­ния метода Домана, на который воз­ла­гала столько надежд. Я не стану утвер­ждать, что этот метод не рабо­тает, но так как он не дал поло­жи­тель­ных резуль­та­тов при обу­че­нии моих или каких-нибудь других детей, которых я знала, то я и пред­ло­жила аль­тер­на­тив­ный метод. Он также осно­вы­ва­ется на прин­ци­пах Энгель­мана и Рашели Коэн.

Наконец при обу­че­нии музыке и исполь­зо­ва­нии метода Судзуки я стол­к­ну­лась с новым аспек­том вос­пита­ния: внушить ребенку через игру необ­хо­ди­мость еже­д­нев­ной дис­ци­плины. Если при занятиях другими пред­метами малышу оста­ется только «про­глотить» то, что ему пре­под­но­сят, то на уроках игры на музы­каль­ном инстру­менте он должен сам «соз­да­вать» мелодию и уметь упра­в­лять своим телом. Конечно, учась плавать, ребенок тоже должен кон­тро­ли­ро­вать себя физи­че­ски, но это несколько другая ситу­а­ция: мла­де­нец нахо­дится в воде, выйти из нее сам не может и при этом ощущает опас­ность (можно утонуть). Вслед­ствие этого малыш начи­нает быстро пони­мать, что ему просто необ­хо­димо как можно скорее нау­читься плавать. Но при игре на скрипке ника­кого риска не воз­ни­кает, ребенок может пре­кра­тить играть или играть как угодно, не под­вер­гая себя при этом никакой опас­но­сти. Отсюда и про­ис­хо­дит желание «ломаться», ибо малыш, как и все чело­ве­че­ские суще­ства, любит, чтобы ему все уда­ва­лось сразу же и ста­ра­ется избе­гать неудач.

Этот риф обойти нелегко. Если роди­тели сами музы­канты, то им проще выра­бо­тать у ребенка желание под­ра­жать им. Именно на таком прин­ципе и основал свой метод Судзуки. Но ведь боль­шин­ство людей — не музы­канты. Роди­тель, который обучает своего ребенка игре на скрипке, обычно овла­де­вает сам эле­мен­тар­ными при­е­мами, он может даже нау­читься играть неко­то­рые мелодии, но чрез­вы­чайно редко бывает, чтобы он испы­ты­вал при этом радость насто­я­щего музы­канта. Чаще всего он огра­ни­чи­ва­ется тем, что пости­гает неко­то­рые трудные тех­ни­че­ские моменты, чтобы в даль­нейшем помочь своему ребенку их пре­о­до­леть. Таким образом, оче­видно, это не может служить при­ме­ром для под­ра­жа­ния. И все же, чтобы малыш в один пре­крас­ный день ощутил радость, оттого что он может сыграть все, что захочет, нужно лишь его согла­сие упраж­няться еже­д­невно. Тра­ди­ци­он­ная мето­дика носит при­ну­ди­тель­ный харак­тер, она скорее вызы­вает отвра­ще­ние, чем доста­в­ляет радость. Поэтому мы все искали другой путь обу­че­ния наших детей музыке. Очень важно внушить ребенку необ­хо­ди­мость еже­д­нев­ного ритуала и заставить понять, что таким путем он нака­п­ли­вает большое богат­ство, которым сможет потом вос­поль­зо­ваться все шире и шире. Но и здесь я стол­к­ну­лась опять с упорным сопроти­в­ле­нием моих детей. И опять метод Судзуки, несмо­тря на его деталь­ную раз­ра­бо­тан­ность и убе­ди­тель­ность, совер­шенно не помо­гает роди­те­лям пре­о­до­леть инди­ви­ду­аль­ные труд­но­сти.

Поэтому в этой области, как и во многих других, я сле­до­вала соб­ствен­ной инту­и­ции и поль­зо­ва­лась любыми советами, чтобы справиться со всеми пре­пят­стви­ями. Резуль­таты своей работы за несколько лет я и пред­ла­гаю на суд чита­те­лей.

Итак, перед нами самая легкая, зани­ма­тель­ная и инте­рес­ная область знаний, с которой мы решили позна­ко­мить малыша. Начиная с полу­тора лет (а может быть, и раньше, почему бы нет?) дети с живейшим инте­ре­сом рас­сма­т­ри­вают кар­тинки (если с ними правильно зани­ма­ются). Эта область уско­рен­ного обу­че­ния очень быстро дает оче­вид­ные резуль­таты (причем даже при работе с самыми малень­кими) по очень простой причине: кар­тинки — наи­бо­лее кра­си­вые вещи в мире, и дети чув­ствуют это инстин­к­тивно!

Помните, что отбить у ребенка интерес к живо­писи чрез­вы­чайно легко. Все зависит от того, как вы себя пове­дете. Если у вас дома мало книг по искус­ству и при этом вы их почти не смо­трите, но отно­си­тесь к ним, как к китайской вазе, которую не дай бог разбить, малыш сделает вывод, что все такие книги исклю­чи­тельно для взро­с­лых. Если вы водите ребенка в музей раз в год, ничего ему при этом не объ­яс­ня­ете, не берете его на руки, чтобы он мог получше рас­смо­треть картины, и бес­пре­станно делаете заме­ча­ния, что он шумит, малыш быстро усвоит раз и нав­се­гда: все, что нахо­дится в музеях, крайне неин­те­ресно и скучно. И пона­до­бится не один год, чтобы загла­дить ошибку и навер­стать упу­щен­ное время.

Вы, конечно же, не отно­си­тесь к такому типу людей, поэтому я хочу дать вам неко­то­рые советы, которые помогут ввести ребенка в чудес­ный мир искус­ства.

■ Первое посе­ще­ние музея. Допу­стим, что неда­леко от вас есть музей или рабо­тает выставка, куда вы хотели бы повести своего ребенка. Реко­мен­дую заранее достать репро­дук­ции нахо­дя­щихся там картин. Если это альбом, на каждой стра­нице должна быть только одна репро­дук­ция. Изо­б­ра­же­ние на другой стра­нице, о котором вы в данный момент не гово­рите, закройте листом чистой бумаги. Прежде чем пока­зать ребенку открытку, поло­жите ее на кусочек белого картона раз­ме­ром 30x30 см. Выбе­рите пять репро­дук­ций, усадите ребенка около себя и начи­найте:

Сначала делайте все быстро. Пока­жите малышу первую кар­тинку, уберите ее и сразу же достаньте вторую. Это займет у вас несколько секунд. Окончив занятие, возь­мите ребенка на руки, пои­грайте с ним в «раз­гля­ды­ва­ние кар­ти­нок», добейтесь, чтобы он сам ощутил, как это инте­ресно. Малыш должен почув­ство­вать всю гамму цветов и осо­знать, что смо­треть кар­тинки — очень увле­ка­тель­ное дело. На сле­ду­ю­щий день пов­то­рите пройден­ное, а через три дня добавьте еще одну репро­дук­цию. Вскоре ребенок не захочет, чтобы вы так быстро меняли кар­тинки, у него поя­вится желание изучать их подольше: тогда вы можете попы­таться объ­яс­нить малышу, что же именно изо­б­ра­жено на кар­тинке, обра­тить его вни­ма­ние на отдель­ные занят­ные детали. Когда вы «про­ра­бо­тали» таким образом десяток репро­дук­ций, отправь­тесь с ребен­ком в музей или на выставку, чтобы увидеть картины в ори­ги­нале. Пре­ду­пре­дите ребенка о походе в музей заранее, обставьте это с тор­же­ствен­но­стью и идите в музей в при­под­ня­том настро­е­нии. В залах возь­мите ребенка на руки и подойдите сразу к тем кар­ти­нам, которые вы вместе с ним рас­сма­т­ри­вали дома. Сде­лайте так, чтобы малыш сам их узнал.

Конечно, я опи­сы­ваю в данном случае некую иде­аль­ную ситу­а­цию, когда рядом с домом есть музей, в котором нахо­дится десять шеде­в­ров какого-нибудь одного круп­ного живо­писца. В действи­тель­но­сти так бывает доста­точно редко, но в любом случае в начале занятий реко­мен­ду­ется пока­зы­вать ребенку картины одного худож­ника. Самое же важное — дать малышу понять, что такое живо­пись вообще.

■ Высшая награда. Вскоре вы заметите, что малыш тер­пе­ливо (правда, не всегда!) ждет «уроков живо­писи». Очень соблаз­ни­тельно, вос­поль­зо­вав­шись этим, немного «пошан­та­жи­ро­вать» его. Напри­мер, я ста­ра­лась таким образом воз­действо­вать на мою дочку (в воз­ра­сте одного года восьми месяцев), чтобы она стала есть хоть чуть-чуть побы­стрее. Я обещала ей, что если она быстро все съест, на десерт получит «урок живо­писи». Если подоб­ная затея будет иметь успех, то вам, конечно, захо­чется посту­пать так каждый день. Но я вам этого не реко­мен­дую, вы поте­ря­ете главное. После двух лет ребенок начи­нает отда­вать себе отчет не только в том, что «уроки» доста­в­ляют удо­воль­ствие и вам, но и в том, что его реакция на них может для вас это удо­воль­ствие уве­ли­чить или умень­шить. Таким образом он при­об­ретает власть над вами. Не про­бу­ждайте у него желания ее исполь­зо­вать. Прежде всего поста­райтесь избе­жать двух ошибок. Первая — не «тор­гуйте» уроками (уроки могут играть роль воз­на­гра­жде­ния, что только под­чер­к­нет полу­чен­ное ребен­ком удо­воль­ствие, но они не должны стать для него повин­но­стью); вторая — не зани­майтесь слишком долго. Важно, чтобы малышу было мало того, что он успел узнать за один раз, и чтобы ему страстно хоте­лось «еще». Если ребенок поймет, что вам эти уроки инте­рес­нее, чем ему, так как у вас больше тер­пе­ния, он начнет про­я­в­лять свою власть над вами. В резуль­тате его интерес к позна­нию быстро сме­нится жела­нием упра­в­лять вами. Вот этого как раз и нельзя допу­стить. Надо сделать так, чтобы он просил вас зани­маться с ним, а не вы его.

■ Упрямые дети. Как всегда, есть дети, к которым не так-то просто найти подход и которые поэтому требуют особого вни­ма­ния. Неко­то­рые, совсем малень­кие, любят больше жевать открытки и книги по искус­ству, чем их раз­гля­ды­вать. Если вы наблю­да­ете подоб­ное, значит, ребенок хочет познать мир книги и бумаги с помощью своих пяти чувств. Ему нужно ощутить, как пахнет бумага и какова она на вкус. Конечно, из-за сооб­ра­же­ний гигиены малышу поме­шают это сделать, что вызовет его недо­воль­ство. Но даже если вам такие его действия не по душе, все равно дайте ребенку книжки из твер­дого картона, открытки, пусть он их жует, сосет: от этого еще никто не умирал, а желание так посту­пать пройдет очень быстро. Если же вы увидите, что это про­дол­жа­ется, то объ­яс­ните малышу:

Ребенок все быстро поймет и все оценит: ему, конечно, кое-что запретили, но не пол­но­стью — всякое желание должно быть удо­вле­тво­рено, но при опре­де­лен­ных обсто­я­тель­ствах и усло­виях. Если же малыш по-преж­нему отка­зы­ва­ется пони­мать ваши слова, то скорее всего так полу­ча­ется из-за того, что вы сами когда-то были непо­сле­до­ва­тельны в своих запретах.

Что же каса­ется детей, которым «уроки живо­писи» неин­те­ресны, то, веро­ятно, причина этого в том, что вы в своих занятиях идете вперед очень мед­лен­ными шагами. С ребен­ком в воз­ра­сте до двух лет и с ребен­ком, кото­рому скучно подолгу рас­сма­т­ри­вать книгу, главное — зани­маться в доста­точно быстром темпе. Нужно, чтобы малыш после оче­ред­ного «сеанса» думал: «А что это она мне там пока­зы­вала? Я еле-еле успел все рас­смо­треть... А она была такая веселая, сме­я­лась!

■ Сюжеты (темы). Мне кажется, что смо­треть картины с ребен­ком более стар­шего воз­ра­ста лучше, груп­пи­руя их не по худож­ни­кам, а по тема­тике. Нужно выбрать сюжет, который малышу, несо­мненно, понравится. Вот при­мер­ный список тем, которые довольно часто отра­жа­ются в кар­ти­нах:

Живот­ные: домаш­ние и (или) дикие.

Празд­ники: свадьбы, кар­на­валы, ярмарки и т. п.

Дети: бедные, богатые, игра­ю­щие, спящие; они учатся, едят и т. п.

Битвы, сра­же­ния: крупные планы и общие сцены.

Цветы: пока­жите их ребенку на картине и срав­ните с живыми цветами.

Инте­рьеры: объ­яс­ните раз­ли­чия в обста­новке разных эпох.

Танцы и тан­цов­щики (тан­цов­щицы).

Биб­лейские сцены:

Адам и Ева, сцены земного рая;

Ноев ковчег;

Юдифь и Олоферн/Саломея (срав­ните эти две темы);

Бла­го­ве­ще­ние;

Рожде­ние Иисуса и покло­не­ние волхвов;

Бегство в Египет;

Св. Иоанн Кре­сти­тель в пустыне и кре­ще­ние Христа;

Рас­пятие;

Снятие с креста и погре­бе­ние;

Воз­не­се­ние;

Страш­ный суд и падение в пре­ис­под­нюю и т. п.

Мифоло­ги­че­ские сюжеты:

Падение Икара;

Шка­тулка Пандоры (срав­ните с пер­во­род­ным грехом);

Филемон и Бавкида;

Похи­ще­ние Про­зер­пины (чтобы объ­яс­нить про­ис­хо­жде­ние четырех времен года);

Рожде­ние Венеры и рожде­ние Минервы (срав­ните);

Вакх;

Психея.

Можно создать сво­е­об­разные «книги по искус­ству» для вашего ребенка. Открытки, про­да­ю­щи­еся в музеях, репро­дук­ции из дешевых книжек, жур­на­лов, откуда их можно выре­зать, — все это нужно накле­ить на белые листы бумаги и сое­ди­нить коль­цами.

Рас­сма­т­ри­ва­ние картин на биб­лейские и мифоло­ги­че­ские сюжеты сыграет большую роль при чтении Библии и изу­че­нии мифов.

■ Гре­че­ские и римские боги. Живо­пись поз­во­лит вам позна­ко­мить ребенка с этими извест­ными лич­но­стями, у которых почти всегда два имени, а ваша задача помочь малышу разо­браться в них. Вот как зовут неко­то­рых из них:

Боже­ство	Гре­че­ское назва­ние	Римское назва­ние
Вла­сте­лин богов	Зевс	Юпитер
Богиня брака	Гера	Юнона
Бог разума и искус­ства	Аполлон	Феб
Богиня красоты и любви	Афро­дита	Венера
Богиня охоты	Артемида	Диана
Бог войны	Apec	Марс
Богиня муд­ро­сти и мирного труда, ремесел	Афина	Минерва
Вестник богов и бог тор­го­вли	Гермес	Мер­ку­рий
Бог огня и куз­неч­ного ремесла	Гефест	Вулкан
Богиня пло­до­ро­дия и зем­ле­де­лия	Деметра	Церера
Бог моря	Посейдон	Нептун
Богиня домаш­него очага	Гестия	Веста
Владыка подзем­ного мира и царства мертвых	Гадес (Аид)	Плутон (гре­че­ское назва­ние, исполь­зу­е­мое рим­ля­нами)

В сло­ва­рях всегда можно найти мате­риал, чтобы при­ду­мать раз­лич­ные истории и забав­ные рас­сказы, которые поз­во­лят малышу лучше запо­мнить имена богов. Да и мно­го­чи­с­лен­ные картины тоже хорошее под­с­по­рье в этом деле.

■ Авто­пор­треты. Этот жанр поможет перейти от рас­сма­т­ри­ва­ния живо­писи «по темам» к раз­го­во­рам о живо­писи «по худож­ни­кам» (если вы с самого начала этого не сделали). Чтобы ребенок начал ощущать раз­ли­чие стилей, нужно в каче­стве мате­ри­ала для анализа взять авто­пор­треты. Выбе­рите пять авто­пор­третов худож­ни­ков самых раз­лич­ных стилей, напри­мер: Лео­нардо да Винчи, Дюрера, Рубенса, Ренуара, Ван Гога. Рас­ска­жите ребенку, что такое авто­пор­трет, изо­б­ра­зите, как худож­ник может писать свой портрет, смотря на себя в зеркало. Затем возь­мите книгу о Лео­нардо да Винчи (или несколько репро­дук­ций его картин) и объ­яс­ните малышу, что все эти картины написал вот этот человек, который рисовал сам себя. При каждом занятии оста­в­ляйте ребенка несколько «недо­кор­м­лен­ным», сде­лайте так, чтобы ему хоте­лось после ваших рас­ска­зов смо­треть кар­тинки еще. Каждый день пока­зы­вайте малышу не больше десяти (или даже меньше) одних и тех же репро­дук­ций, а дня через три возь­мите другие десять. После этого начните рас­ска­зы­вать о другом худож­нике. Не думайте, что ребенок сразу все запо­мнит: даже если он уже знал все назва­ния картин из какой-нибудь одной книги, он их, без­у­словно, забудет через несколько месяцев. Да и не в этом дело. Чтобы ребенок заучил все назва­ния не меха­ни­че­ски, нужно, чтобы он видел кар­тинки много раз. Важно при­у­чить малыша рас­сма­т­ри­вать картины в аль­бо­мах и книгах и сделать так, чтобы он полюбил такое занятие. Если это удастся, он и в даль­нейшем будет всегда инте­ре­со­ваться живо­пи­сью и у него разо­вьется вкус.

■ Хро­ноло­гия. Начиная зани­маться с ребен­ком исто­рией искус­ства, не заста­в­ляйте его запо­ми­нать даты. Поста­райтесь просто привить малышу интерес к искус­ству, одо­бряйте выбор им тех или иных картин, пре­до­ста­в­ляйте в его рас­по­ря­же­ние книги о худож­ни­ках, которых он хорошо знает. Хро­ноло­гией нужно зани­маться только тогда, когда ребенок уже по-насто­я­щему полюбит живо­пись, у него сфор­ми­ру­ется правиль­ное пред­ста­в­ле­ние о времени и он в доста­точ­ной мере позна­ко­мится с исто­рией своей страны. Лишь после этого можно перейти к истории живо­писи. Это область пои­с­тине необъ­ят­ная.

Молодым «начи­на­ю­щим» роди­те­лям можно поре­ко­мен­до­вать раз­де­лить всю историю живо­писи на отдель­ные периоды, наи­бо­лее ярко пред­ста­в­лен­ные отдель­ными худож­ни­ками (каждый период — не более чем пятью), картины которых ребенок без труда нау­чится отли­чать. По соб­ствен­ному опыту занятий с малы­шами я знаю, что для них Джотто, Ватто, Таддео Гадди и другие худож­ники долго будут все на одно лицо. В даль­нейшем, если ребенок всерьез займется изу­че­нием живо­писи, он, разу­ме­ется, нау­чится раз­ли­чать манеру письма разных худож­ни­ков, познает все нюансы их твор­че­ства. Пока же наша задача состоит в том, чтобы малыш постиг основы живо­писи, поз­во­ля­ю­щие ему хотя бы чуть-чуть ори­ен­ти­ро­ваться в без­бреж­ном океане миро­вого искус­ства.

Таким образом, когда ребенок уже при­об­рел интерес к живо­писи и вы захотите как-то упо­ря­до­чить его позна­ния в этой области, составьте сводную таблицу по истории живо­писи. Ее можно постро­ить, взяв за основу либо хро­ноло­гию, либо худо­же­ствен­ные стили.

■ Раз­де­ле­ние по пери­о­дам. Если вы с ребен­ком уже рас­сма­т­ри­вали про­из­ве­де­ния несколь­ких худож­ни­ков, которые жили в какое-то опре­де­лен­ное время, пока­жите ему картины других масте­ров живо­писи, рабо­тав­ших в тот же период. Объ­яс­ните, что все они жили в одно и то же время, в одной и той же стране, но, несмо­тря на это, писали по-разному. Если в их твор­че­ской манере есть какое-то сход­ство, под­чер­к­ните это. Попы­тайтесь найти репро­дук­ции работ худож­ни­ков того же периода, но живших в других странах. Не забудьте пока­зать малышу на гео­гра­фи­че­ской карте эти страны и рас­ска­зать, что про­ис­хо­дило в то время во Франции (можно просто назвать короля, дольше всех правив­шего в этом веке).

■ Влияние. Чтобы ребенок почув­ство­вал, что же такое худо­же­ствен­ный стиль, можно пои­грать с ним в инте­рес­ную игру — «отыс­ки­ва­ние влияния». Напри­мер, в твор­че­стве английского худож­ника Уильяма Тернера обна­ру­жи­ва­ется влияние Клода Лоррена, а в кар­ти­нах Тулуз-Лотрека, Уис­тлера и Гогена — влияние япон­ского эстампа.

■ «Худо­же­ствен­ный салон». Для этой игры, которая так нравится детям, нужно иметь доста­точ­ное коли­че­ство репро­дук­ций или откры­ток. Ребенок будет «про­дав­цом» картин. Раз­ло­жите перед ним про­из­ве­де­ния трех или четырех раз­лич­ных худож­ни­ков (при­мерно по шесть картин каждого мастера). Вот вы как будто входите в магазин:

Сначала вы рас­кла­ды­ва­ете перед ребен­ком картины худож­ни­ков, резко отли­ча­ю­щихся по стилю, потом берете репро­дук­ции живо­пис­цев, при­над­ле­жа­щих к одному напра­в­ле­нию. Наконец при изу­че­нии XIX и XX веков можно пои­грать в «худо­же­ствен­ные течения»: «Будьте любезны, я хотел бы купить картину нео­ро­ман­тика, фовиста или сим­во­ли­ста».

■ Забав­ные истории. Для педа­гога живо­пись хороша тем, что она высо­ко­ин­фор­ма­тивна. Не нужно ломать голову, что же такое при­ду­мать, доста­точно подо­брать картины и инте­ресно рас­ска­зать малышу о твор­че­стве какого-нибудь одного мастера. Однако прежде чем при­сту­пать к оче­ред­ному худож­нику, загля­ните в словарь или энци­к­ло­пе­дию, там всегда найдется что-нибудь зани­ма­тель­ное.

■ Сколько картин реко­мен­ду­ется пока­зы­вать за один раз. Самое лучшее — еже­д­невно (напри­мер, перед вечер­ним чтением) зна­ко­мить ребенка с десятью кар­ти­нами. Такая про­це­дура отнимет у вас всего несколько минут, тем более что делать это можно не сразу, а в два приема. Когда вы исчер­па­ете запас репро­дук­ций одного худож­ника, начи­найте пока­зы­вать их снова, только в более быстром темпе (доба­в­ляя две-четыре новые картины в день), а потом пере­хо­дите к другому худож­нику. Такое еже­д­нев­ное рас­сма­т­ри­ва­ние картин при­ве­дет к тому, что живо­пись станет для вашего ребенка чем-то зна­ко­мым, очень близким и необ­хо­ди­мым. Держите в памяти как можно больше картин, чтобы всегда можно было про­ил­лю­стри­ро­вать то, о чем вы рас­ска­зы­ва­ете ребенку. Не лени­тесь поис­кать под­хо­дя­щую открытку или репро­дук­цию и в нужный момент пока­зать ее. Вы должны делать это авто­ма­ти­че­ски.

Не пред­ла­гайте ребенку слишком боль­шого коли­че­ства новых репро­дук­ций. Регу­лярно про­сма­т­ри­вайте те, которые вы уже с ним видели. Только таким путем, встре­ча­ясь с кар­ти­нами снова и снова, малыш по-насто­я­щему запо­мнит их, и они нав­се­гда оста­нутся в его памяти.

■ Другие виды изо­б­ра­зи­тель­ного искус­ства (скуль­птура, архи­тек­тура). Я так подробно оста­но­ви­лась на живо­писи, потому что именно ее язык наи­бо­лее досту­пен детям. Тем не менее ребенка необ­хо­димо зна­ко­мить и со скуль­пту­рой, и с архи­тек­ту­рой. К сожа­ле­нию, наи­бо­лее инте­рес­ные памят­ники архи­тек­туры обычно плохо под­да­ются репро­ду­ци­ро­ва­нию. Лучше всего совер­шать с ребен­ком спе­ци­аль­ные экс­кур­сии и быть все время начеку, чтобы вовремя обра­тить его вни­ма­ние на инте­рес­ное здание или заслу­жи­ва­ю­щую вни­ма­ния скуль­птуру. То же следует сказать о стилях мебели, инте­рье­рах и т. д.

Умение выра­зить себя в рисунке — дар, о котором можно только мечтать. Может быть, здесь это про­ис­хо­дит даже полнее, чем в испол­ни­тель­ском музы­каль­ном искус­стве, которое часто рас­сма­т­ри­вают лишь как интер­прета­цию чужого про­из­ве­де­ния.

В первую очередь нужно помочь ребенку ощутить, что он может рисо­вать не только фло­ма­сте­ром, простым или вос­ко­вым каран­да­шом, но и углем, кистью и т. п. В проти­во­полож­ность музыке, где малыш, прежде чем взяться за какой-нибудь инстру­мент, уже знает о нем, напри­мер из ваших рас­ска­зов, при занятиях рисо­ва­нием при­хо­дится начи­нать с самых азов. Самое главное — развить дви­га­тель­ную актив­ность рук, хотя бы для того, чтобы научить ребенка правильно держать каран­даш, легко и сво­бодно владеть им.

■ Спе­ци­аль­ный уголок для занятий ребенка рисо­ва­нием. Малышу (при­мерно в два года) нужно выде­лить отдель­ное место, где он мог бы вволю рисо­вать. Стол и стул должны соот­вет­ство­вать росту ребенка. Ему необ­хо­димы также фло­ма­стеры, цветные каран­даши, поли­цветы, шари­ко­вые ручки, детские ножницы (с закруг­лен­ными концами), клеящий каран­даш, кор­зинка для бумаг и папка для хра­не­ния рисун­ков. Бумаги нужно много. Она может быть даже уже исполь­зо­ван­ной с одной стороны. Посте­пенно года в три ребенок при­у­ча­ется всем этим поль­зо­ваться. Конечно, слишком актив­ные (мотор­ные) дети менее, чем тихие и спо­койные, склонны к тому, чтобы сидеть и сосре­до­то­ченно рисо­вать. Однако и мотор­ных детей можно увлечь рисо­ва­нием. Этому будет спо­соб­ство­вать или пример старших детей, или, если их нет, пример самих взро­с­лых.

Сде­лайте для ребенка малень­кий моль­берт, чтобы он учился рисо­вать стоя и мог посмо­треть на свой рисунок издали. Суще­ствуют особые краски для малышей, пятна от которых легко смы­ва­ются водой и которые даже можно глотать, не боясь отравиться (конечно, об этом детям гово­рить не следует).

■ Порча, ущерб. Многие опа­са­ются давать очень малень­ким детям в руки краски, кисточки, каран­даши: раз­ри­суют все вокруг, испортят, разо­рвут. Но малыши, которым в свое время раз­ре­шили жевать кар­тон­ные книжки, рвать старые журналы и мале­вать каран­да­шами, где попало и сколько угодно, при­но­сят меньше ущерба, чем те, кому это не давали делать. Ну, может быть, иногда вам попа­дется разо­рван­ная книжка или на стене вы увидите след каран­даша. Но всего этого будет гораздо меньше, чем в тех домах, где во избе­жа­ние подоб­ных непри­ят­но­стей при­ме­ня­ются дра­ко­нов­ские меры.

При­у­чайте ребенка соблю­дать опре­де­лен­ные правила:

1) акку­ратно скла­ды­вать все каран­даши и инстру­менты в коробку;

2) отби­рать то, что нужно будет сохра­нить: хорошие рисунки в папку, осталь­ное — обрезки бумаги, кара­кули, которые неин­те­ресны РЕБЕНКУ, — в кор­зинку для мусора.

Такую про­це­дуру нужно пов­то­рять мно­го­кратно, с доста­точ­ной долей тер­пе­ния, тогда вы увидите, что малыш при­у­ча­ется к порядку гораздо быстрее, чем можно было пред­поло­жить. Если же он нарочно все ставит вверх тор­маш­ками, отбе­рите у него рисо­валь­ные при­над­леж­но­сти на день или два. Очень скоро он поймет, что игра не стоит свеч.

■ Первые силуэты. Пока­жите ребенку, как нужно нари­со­вать чело­века, домик, цветок, дерево, овцу, облако. Похвалите его, как бы плохо сначала у него ни полу­ча­лось. Все, что раз­ви­вает умение ребенка держать каран­даш, пре­красно.

■ Техника рисунка. Если вы сами не умеете рисо­вать, то так же, как и для занятий музыкой, при­гла­сите педа­гога. В школе обычно худо­же­ствен­ной под­го­товке отводят ничтож­ное место, поэтому резуль­таты полу­ча­ются соот­вет­ствен­ными. Г-жа Мартено (сестра музы­канта) раз­ра­бо­тала систему обу­че­ния детей рисо­ва­нию, начиная с пяти-шести­лет­него воз­ра­ста.

Я могу здесь при­ве­сти только отдель­ные эле­менты этой мето­дики. Основ­ные прин­ципы ее сле­ду­ю­щие:

1) все состоит из прямых и кривых линий;

2) главное — опре­де­лить в будущем рисунке так назы­ва­е­мую «линию жизни» и сле­до­вать ей.

■ Нау­читься чертить кривые линии. Упраж­не­ние выпол­няют на больших кусках бумаги или на доске, на которых чертят длинные и корот­кие кривые линии вправо, влево, вверх, вниз и т. д.

■ Понятие о планах. Ребенку объ­яс­няют, что все то, что нахо­дится на перед­нем плане, всегда ближе к нему, поэтому рисо­вать это нужно тол­стыми линиями, сильно нажимая каран­да­шом, а все то, что на заднем плане, дальше от него, поэтому изо­б­ра­жа­ется более тонкими линиями. Чтобы помочь ребенку понять это, его берут за руку и действуют так: сначала руку сжимают сильно (крупный план), потом нажим осла­б­ляют (дальний план). Упраж­не­ние: поставьте пред­меты на стол и попро­сите ребенка указать после­до­ва­тель­ность планов, пока­зы­вая ему, как все меня­ется в зави­си­мо­сти от того, под каким углом он смотрит на предмет.

■ Исполь­зу­е­мые мате­ри­алы: уголь, аква­рель, мас­ля­ные краски, тол­че­ный мел (в него погру­жают палец и рисуют им на черной бумаге), для неко­то­рых упраж­не­ний — пла­сти­лин.

■ Смяг­че­ние тона. На примере какого-нибудь одного цвета (каш­та­но­вого или зеле­ного) пока­жите ребенку разницу в оттен­ках. Упраж­не­ние: ребенок выби­рает два оттенка каш­та­но­вого цвета. Раз­ба­в­ляя их белой краской, он получит новый тон.

■ «Линия жизни». Чтобы объ­яс­нить ребенку, как сле­до­вать «линии жизни» изо­б­ра­жа­е­мого пред­мета, в каче­стве примера попро­буйте нари­со­вать дерево. Лучше всего это сделать углем на шеро­хо­ва­той рисо­валь­ной бумаге. Рас­ска­жите ребенку историю о зерне, которое поса­дили в землю; оно про­ро­сло, росток начал тянуться в небо. Конечно, малыш нари­сует, как про­рос­шее зер­нышко тянется вверх, стебель нали­ва­ется соком, он уже пре­вра­тился в ствол, который все время ста­но­вится толще и толще. На нем выра­с­тают ветки, сначала малень­кие, затем большие. Но каждая новая чер­точка на дереве всегда напра­в­лена только вверх, то есть так, как в рас­те­нии дви­жутся соки. Этого же прин­ципа надо при­дер­жи­ваться, когда изо­б­ра­жают живот­ное: его начи­нают рисо­вать с линии позво­ноч­ника или скелета.

■ Яйце­об­разная форма. Основ­ной силуэт, который про­сма­т­ри­ва­ется в очер­та­ниях вазы, чело­ве­че­ского тела, птицы и т. п., чем-то напо­ми­нает яйцо. Для лепки яйца можно исполь­зо­вать пла­сти­лин или глину и малень­кий гон­чар­ный круг. Но было бы неплохо, если бы ребенок нау­чился рисо­вать яйцо, не отрывая каран­даш от бумаги.

■ Силуэты рыб и птиц. Пред­ло­жите ребенку нари­со­вать их с исполь­зо­ва­нием кривых линий и яйце­об­разных форм. Для этого упраж­не­ния лучше всего годится тол­че­ный мел.

■ Кисточки. Жела­тельно, чтобы ребенок овладел япон­ской манерой рисо­ва­ния кисточ­кой, осо­бенно зао­стрен­ной, из куньего волоса. Малыша нужно научить рабо­тать самым ее кон­чи­ком, а также слегка при­плюс­ну­той кисточ­кой. Упраж­не­ния: изо­б­ра­зить бамбук, листья ивы, деревья, покры­тые инеем, и т. п.

■ Цвета. Объ­яс­ните ребенку разницу между основ­ными и допол­ни­тель­ными цветами. Пока­жите ему, как можно сделать малень­кую цвето­вую палитру (но только в общих чертах, потому что для этого тре­бу­ется большое умение и тер­пе­ние). Важно, чтобы ребенок знал цвета и их соот­но­ше­ния. Упраж­не­ние: раз­ве­дите немного краски в стакане с водой и спро­сите ребенка: какие цвето­вые ассо­ци­а­ции это у него вызы­вает. После этого пов­то­рите опыт с другой краской.

■ Переход к изо­б­ра­же­нию объема. Научите ребенка с помощью полу­то­нов пре­вра­щать плоскую фигуру в объемную, а объемную — в предмет. Напри­мер: из тре­у­голь­ника можно сделать конус, а из конуса — мель­ницу.

Мой опыт пока­зы­вает, что всему этому ребенка можно научить в течение первых двух лет жизни.

■ До пяти лет — импро­ви­за­ция. Боль­шин­ство педа­го­гов будет гово­рить вам, что после того как малыш начал систе­ма­ти­че­ски учиться рисо­ва­нию, он ни в коем случае не должен фан­та­зи­ро­вать. Он лишь обязан скру­пулезно сле­до­вать тому, чему его учат. Чтобы ребенок был готов проти­во­сто­ять подоб­ному запрету, нужно выра­бо­тать у него при­вычку рисо­вать все, что при­хо­дит ему в голову. Если такая при­вычка уко­ре­нится, то запретить ее станет уже невоз­можно. Конечно, вы можете подать ребенку идею для рисунка. Но не воз­ра­жайте против того, чтобы малыш интер­прети­ро­вал его сам. Я часто вспо­ми­наю, как пред­ло­жила своей трех­лет­ней дочке нари­со­вать цветы и как она изо­б­ра­зила букет, пыла­ю­щий в огне.

И в даль­нейшем, когда ваш ребенок начнет учиться рисо­вать по-насто­я­щему, поощряйте его при­ду­мы­вать свои соб­ствен­ные сюжеты — в них обя­за­тельно отра­зится все, что он узнал.

Я не отрываю прак­тику от теории, потому что, как хорошо сказал Морис Мартено, считаю: искус­ствен­ное отде­ле­ние сольфе­джио от навыков игры на музы­каль­ном инстру­менте при­во­дит лишь к тому, что ученик выу­чи­ва­ется про­из­во­дить музы­каль­ные звуки, которые не явля­ются музыкой.

В XX веке три музы­канта иссле­до­вали процесс обу­че­ния музыке: немец Карл Орф, японец Синити Судзуки и француз Морис Мартено. Все трое не хотели мириться с тем, что тра­ди­ци­он­ные методы обу­че­ния часто ока­зы­ва­ются неэф­фек­тив­ными и что огром­ное коли­че­ство уче­ни­ков их отвер­гает. Все трое поняли — музыке нужно обучать с самого раннего детства, пре­вра­щая уроки в зани­ма­тель­ную игру.

Карл Орф раз­ра­бо­тал мето­дику, осно­ван­ную на рит­ми­че­ских упраж­не­ниях, и создал условия для про­из­вод­ства ударных инстру­мен­тов пора­зи­тель­ного каче­ства. Тем не менее, поскольку эта мето­дика пред­на­зна­чена для обу­че­ния целой группы детей, которая мало-помалу пре­вра­ща­ется в насто­я­щий оркестр, я не буду о ней рас­про­стра­няться и просто посо­ветую вам узнать, суще­ствуют ли там, где вы живете, курсы «Карла Орфа». Судзуки и Мартено создали хорошо допол­ня­ю­щие друг друга мето­дики инди­ви­ду­аль­ного обу­че­ния. Целью обу­че­ния музыке явля­ется не только под­го­товка про­фес­си­о­на­лов: оно должно, по их глу­бо­кому убе­жде­нию, быть школой жизни и вос­пи­ты­вать душу ребенка. Музыке можно нау­читься тем же спо­со­бом, что и родному языку. Поняв это более полу­века назад, Судзуки изобрел приемы, при­ме­не­ние которых дает такую воз­мож­ность. Он выбрал именно скрипку — ее можно сделать очень малень­кой, и потому даже двух­лет­ний ребенок спо­со­бен на ней играть. При этом такой инстру­мент будет обла­дать оди­на­ко­выми с боль­шими скрип­ками зву­ко­выми каче­ствами. Кроме того, скрипку можно вос­при­ни­мать как дорогую игрушку и даже как про­дол­же­ние соб­ствен­ного тела, потому что, играя, испол­ни­тель при­жи­мает ее к себе. Метод Судзуки основан на двух прин­ци­пах: во-первых, нужно, чтобы ребенок был погру­жен в музыку, чтобы он еже­д­невно слышал те мелодии, которые позже, когда они станут частью его самого, он нау­чится играть на своей скрипке; во-вторых, поскольку наи­луч­шими учи­те­лями для малень­кого ребенка явля­ются его роди­тели, тот, кто хочет обучать таким образом своего малыша, должен и сам уметь играть, а также пони­мать, какие труд­но­сти связаны с игрой на данном кон­крет­ном инстру­менте. Поэтому тот из роди­те­лей, кто будет учить ребенка, также должен при­об­щиться к игре на скрипке, за что неко­то­рые сразу же без коле­ба­ний и берутся, хотя на самом деле без этого можно пре­красно обойтись.

Обу­че­ние вклю­чает инди­ви­ду­аль­ные занятия, во время которых учитель испра­в­ляет ошибки ребенка и объ­яс­няет отцу или матери про­грамму на сле­ду­ю­щую неделю, и груп­по­вой урок, на котором дети в игровой форме учатся музи­ци­ро­вать вместе. Еже­д­невно (или почти еже­д­невно) малыш вместе с роди­те­лями зани­ма­ется 15—30 минут. Про­дол­жи­тель­ность занятий зависит от воз­ра­ста ребенка и его спо­соб­но­сти кон­цен­три­ро­вать вни­ма­ние (ниже вы найдете советы, помо­га­ю­щие облег­чить эти еже­д­нев­ные тре­ни­ровки). Мини­маль­ный возраст для начала занятий — три или четыре года (в зави­си­мо­сти от пре­по­да­ва­теля).

Кроме того, чтобы обес­пе­чить пси­холо­ги­че­скую под­дер­жку, Меж­ду­на­род­ный инсти­тут Судзуки орга­ни­зует крат­ко­сроч­ные курсы с уча­стием уче­ни­ков и пре­по­да­ва­те­лей разного уровня под­го­товки. Подоб­ный семинар спо­со­бен увлечь даже тех, кто не видит в себе ника­кого «при­з­ва­ния» к музы­каль­ным занятиям. По сути дела, эта мето­дика напо­ми­нает пре­по­да­ва­ние в те времена, когда нотная запись еще не была изо­б­ретена. Все дела­ется на слух и путем имита­ции. Против­ники считают, что Судзуки не уделяет вни­ма­ния сольфе­джио, но это неправда: теория поя­в­ля­ется в его курсе несколько позже. Подобно тому, как ребенок начи­нает гово­рить и только потом учится читать (даже если обу­че­ние чтению начи­на­ется очень рано!), он будет уметь играть на каком-то инстру­менте раньше, чем нау­чится рас­ши­ф­ро­вы­вать нотную запись. Неко­то­рые пре­по­да­ва­тели, исполь­зу­ю­щие метод Судзуки, пред­ла­гают полный курс обу­че­ния, в том числе нотную грамоту. К сожа­ле­нию, боль­шин­ство педа­го­гов не вклю­чает этого в свою про­грамму и для изу­че­ния сольфе­джио отсы­лает своих уче­ни­ков к пре­по­да­ва­те­лям, зани­ма­ю­щимся по обычной мето­дике. Именно так воз­ни­кает про­блема: ребенок видит разницу двух методик и не чув­ствует необ­хо­ди­мо­сти учиться читать ноты.

Вот тут-то и при­хо­дит на помощь Мартено со своим сен­сор­ным методом, квин­т­эс­сен­цию кото­рого он сфор­му­ли­ро­вал в одной заме­ча­тель­ной фразе: «Суть дела — прежде буквы, сердце — прежде рас­судка». Для него чтение нот — тоже музыка. Он срав­ни­вает тра­ди­ци­он­ное пре­по­да­ва­ние теории музыки с чтением рас­сказа унылым и невы­ра­зи­тель­ным голосом: мало кто из детей захочет слушать подоб­ное чтение.

Метод Мартено вклю­чает три этапа:

1) ребенок, под­ра­жая взро­с­лому, вос­про­из­во­дит ритм или мелодию;

2) ребенок узнает, как запи­сы­ва­ется этот ритм или эта мелодия;

3) ребенок учится читать вари­анты этого ритма или этой мелодии.

Нотная грамота раз­де­ля­ется таким образом на простые эле­менты, которые малыш пости­гает посте­пенно, объе­ди­няя их в своем созна­нии и при­об­ща­ясь к тон­ко­стям музы­каль­ной теории.

Я советую всем музы­кан­там самим обучать своих детей музыке.

Чтобы привить ребенку вкус к музыке, нужно только одно: ХОТЕТЬ ЭТОГО! Если такое желание есть, то бла­го­даря ему одному вы поймете то, что сегодня пред­ста­в­ля­ется вам китайской гра­мо­той. Если к тому же вы поете нефаль­шиво, и ноты, их зна­че­ния и интер­валы для вас не совсем абстрак­т­ные понятия, вы сможете сами очень хорошо под­го­то­вить ребенка к началу обу­че­ния музыке.

Музыка — это язык, на котором нужно уметь пере­ска­зы­вать тексты (испол­нять чужие про­из­ве­де­ния), читать (знать нотную грамоту) и гово­рить (импро­ви­зи­ро­вать). Иссле­до­ва­ния Бет­тель­гейма по обу­че­нию чтению пока­зали, нас­колько в лучшем поло­же­нии по срав­не­нию с другими нахо­дятся дети, нау­чив­ши­еся читать дома. Это справед­ливо и для музыки. Но, к сожа­ле­нию, так бывает редко. Дело обстоит даже хуже: пред­ставьте себе ребенка, который до шести лет слышал бы на родном языке лишь несколько корот­ких сти­хо­т­во­ре­ний и поток быстрых и непо­нят­ных слов по радио; его раз­ви­тие серьезно бы замед­ли­лось. В отно­ше­нии музыки этот случай типичен для боль­шин­ства детей.

Вот список советов и упраж­не­ний, которые поз­во­лят вам привить вашему ребенку вкус к музыке и сделать для него тра­ди­ци­он­ное музы­каль­ное обра­зо­ва­ние полезным занятием, а не ката­стро­фой.

■ Пойте! Нужно, чтобы ребенок понял, что музыка исходит от живого чело­века, а не из гром­ко­го­во­ри­теля. Если вы стес­ня­етесь своего пения, делайте это только в при­сут­ствии малыша (дети — снис­хо­ди­тель­ные и востор­жен­ные слу­ша­тели). Пойте мла­денцу с самого его рожде­ния и до конца ваших дней (что пойдет на пользу вашим внукам). Даже если вы фаль­ши­вите, надо и в этом случае петь и гово­рить малышу: «Я пою плохо, но все равно петь так приятно. А если бы я пел (пела) лучше, то было бы еще веселее!».

■ Что петь? Детские песенки. Тра­ди­ци­он­ный репер­туар очень богат. (Если вы не помните ни одной песни, купите пла­стинку и слу­шайте ее до тех пор, пока не запо­мните слов). Важно, чтобы ребенок посте­пенно усвоил серию простых мелодий, которые станут для него первой точкой отсчета. Если вам нравится метод Судзуки, пойте «Как мне маме объ­яс­нить...» (с этой пьесы начи­на­ется обу­че­ние).

■ Как петь? Выбе­рите песню, которая вам больше всего нравится, и пойте ее ребенку на сон гря­ду­щий. Делайте это хотя бы раз в день. Пойте ее со словами и без слов. Не забы­вайте, что слова есть всего лишь допол­не­ние к музыке. Нужно, чтобы ребенок слышал, как вы поете без слов. Это очень важно.

■ Пре­бы­вайте в «рит­ми­че­ском состо­я­нии». Так Мартено назы­вает состо­я­ние кон­цен­тра­ции, при котором тело в любой момент готово к совер­ше­нию какого-либо быстрого дви­же­ния. Если вы вялы, то ваша музыка будет невы­ра­зи­тельна и не пред­ставит для ребенка ни малейшего инте­реса.

■ Кси­ло­фон. Купите кси­ло­фон, правильно настро­ен­ный. Почему именно кси­ло­фон? Потому что это един­ствен­ный инстру­мент, одно­вре­менно и мело­ди­че­ский, и ударный, который не рас­стра­и­ва­ется со вре­ме­нем. Играйте на нем «Братец Яков»7, фразу за фразой. Но не пойте. Потом сыграйте первую фразу и одно­вре­менно спойте соот­вет­ству­ю­щие ноты: «до», «ре», «ми», «до» (если вы фаль­ши­вите, не надо петь, гово­рите).

Возь­мите себе за правило играть что-либо на инстру­менте, проходя мимо него с мла­ден­цем на руках. Играйте не отдель­ные ноты (по сути дела, они экви­ва­лен­тны отдель­ным буквам), а корот­кие музы­каль­ные фразы (которые есть, своего рода, слова). Вы можете также играть малышу гамму, аккорд в арпе­джио, хро­ма­ти­че­скую гамму (со всеми полу­то­нами, диезами и т. д.).

■ Кассеты. Давайте вашему ребенку воз­мож­ность слушать музыку. Как я уже сказала, хорошо бы купить ребенку, когда ему испол­нится года два (или даже раньше), кас­сет­ный маг­ни­то­фон. Запи­сы­вайте для него на кассеты раз­лич­ную музыку. При­у­чайте ухо малыша к музыке всех жанров (клас­си­че­ской музыке раз­лич­ных пери­о­дов, джазу, песням, народ­ной музыке) и зву­ча­нию про­стейших инстру­мен­тов. Поскольку куп­лен­ный для ребенка маг­ни­то­фон скорее всего будет давать вос­про­из­ве­де­ние не осо­бенно хоро­шего каче­ства, пусть малыш слушает записи на вашем сте­ре­о­маг­ни­то­фоне.

■ Раз­лич­ные виды вос­при­ятия на слух. Мартено раз­ли­чает три вида такого вос­при­ятия: пас­сив­ное — ребенок слышит звук радио, но занят другим; частично актив­ное — малыш слушает и одно­вре­менно пре­да­ется своим мыслям — музыка в данном случае служит для него источ­ни­ком вдох­но­ве­ния; и, наконец, актив­ное — ребенок требует испол­не­ния той или иной песенки, поет отрывки из нее и явно шоки­ро­ван, когда поют неверно. Разу­ме­ется, именно этот послед­ний вид вос­при­ятия на слух и следует прежде всего раз­ви­вать, так как никакой инстру­мент не заменит вашего при­сут­ствия, вашего голоса, вашей жиз­не­ра­дост­но­сти.

■ Ребенок начи­нает петь. Не вол­нуйтесь, если этот момент насту­пит не сразу. Малыш должен много раз услы­шать одну и ту же песенку (если воз­можно, в вокаль­ном и инстру­мен­таль­ном вари­ан­тах), прежде чем сам начнет ее петь. Необ­хо­димо, чтобы в его памяти отло­жи­лось правиль­ное зву­ча­ние, иначе он не увидит разницы между верным вари­ан­том и своим соб­ствен­ным неу­ве­рен­ным и полным ошибок испол­не­нием. Не заста­в­ляйте ребенка петь, ему вполне доста­точно пока одного вашего примера. Облас­кайте мла­денца, когда он начнет петь.

■ Импро­ви­за­ция. При­вычку к импро­ви­за­ции нужно выра­ба­ты­вать с самого раннего воз­ра­ста. Не огра­ни­чи­вайтесь испол­не­нием песен, при­ду­мы­вайте музыку сами. Не нужно быть ком­по­зи­то­ром, чтобы сочи­нить какой-либо простой мотив. Попро­буйте петь то, что вы хотите сказать ребенку. Он будет в восторге; кроме того, вы пода­дите ему пре­крас­ный пример. Поощряйте его, когда он станет отве­чать вам подоб­ным же образом. Воз­можно, несмо­тря на то, что ему нравится, как вы поете, он не реша­ется сделать то же самое. Не пре­кра­щайте своих попыток. Пойте на разные голоса, под­ра­жайте оперным певцам, напе­вайте колы­бель­ные песни... (при этом сами сочи­няйте и слова, и музыку). В конце концов ребенок выберет то, чему он захочет под­ра­жать.

■ Сочи­няйте мелодии, исходя из зна­че­ния при­ла­га­тель­ных. Это занят­ная игра: под­бе­рите несколько при­ла­га­тель­ных и на основе того, как вы вос­при­ни­ма­ете каждое из них, сочи­ните корот­кую мелодию. Если ребенок захочет сделать то же самое, тем лучше. Но пусть сначала он послу­шает вас. Затем изме­ните тактику: спойте что-нибудь и попро­сите опре­де­лить, груст­ный это мотив или веселый. Вот список при­ла­га­тель­ных, который поможет вам:

веселый

груст­ный

резкий

испу­ган­ный

вопро­си­тель­ный

утвер­ди­тель­ный

воз­бу­жден­ный

сдер­жан­ный

уди­в­лен­ный

робкий

нежный

злой

Если вы умеете играть, про­де­лайте то же самое с помощью инстру­мента.

■ Тран­с­по­зи­ция. Сыграйте на кси­ло­фоне ноту, с которой начи­на­ется какая-нибудь хорошо зна­ко­мая ребенку песня, и скажите: «Я начала эту песню с ноты „до“. А теперь я начну ее с ноты „ми“. Я сосре­до­то­чусь, пред­ста­влю себе, как будет звучать песня, если начать ее с ноты „ми“... и пою». Варьи­руйте это упраж­не­ние, рас­про­стра­нив его на весь свой голо­со­вой диа­па­зон (если вы поете фаль­шиво, не делайте этого вообще). При воз­мож­но­сти сыграйте то же самое на каком-либо музы­каль­ном инстру­менте. Однако с помощью пения ребенок лучше поймет, что собой пред­ста­в­ляет так назы­ва­е­мое «вну­трен­нее слу­ша­ние». Оно необ­хо­димо не только для тран­с­по­зи­ции, но и для того, чтобы пони­мать музыку.

■ Высота, дли­тель­ность и гром­кость звуков. Пред­ло­жите ребенку закрыть глаза и слушать. Сыграйте ему высокую и низкую ноты. Попро­сите отметить разницу между ними. Начните с далеко отсто­я­щих одна от другой нот, затем выби­райте ноты, рас­поло­жен­ные все ближе и ближе друг к другу, пока интер­вал не сокра­тится до полу­тона. Затем сыграйте на кси­ло­фоне две первые ноты хорошо извест­ной ребенку песни и спро­сите, какая из них выше, потом — вторую и третью ноты и т. д.

Пусть малыш слушает звуки раз­лич­ной про­дол­жи­тель­но­сти, а затем звуки разной гром­ко­сти. Если эта игра ему понравится, вы можете добиться, что он будет раз­ли­чать, какая нота «выше, про­дол­жи­тель­нее и громче другой».

■ Игра в ошибки. Спойте очень хорошо зна­ко­мую ребенку песню, допус­кая ошибки, которые он должен заметить. Малыш с большим удо­воль­ствием это сделает! Пов­то­рите то же самое упраж­не­ние на кси­ло­фоне.

■ Рит­ми­че­ские дик­танты. Про­хло­пайте или про­сту­чите руками по столу очень простой ритм и попро­сите ребенка пов­то­рить его. Если он ошибся, скажите: «У тебя почти что полу­чи­лось, послу­шай еще раз...». Варьи­руйте ритмы. В том случае, когда состав­ной частью ритма явля­ется пауза, изо­б­ра­зите ее выра­же­нием лица и про­из­не­сите звук «шшш». Руки в это время не дви­га­ются. (Ребенок плохо вос­при­ни­мает паузу как таковую, ему нужен образ паузы). Когда какой-либо ритм ему удастся, попро­сите его пов­то­рить этот ритм несколько раз подряд.

Такая игра хороша в тех случаях, когда вы отпра­в­ля­етесь с ребен­ком туда, где ему будет скучно, и не знаете, чем бы его занять.

■ Игра в вопросы и ответы. Если у вас есть музы­каль­ный слух, то по началу музы­каль­ной фразы вы можете опре­де­лить, как она должна закон­читься. Задайте ребенку «музы­каль­ный вопрос», то есть про­пойте ему начало мелодии, которая требует про­дол­же­ния. Пока­жите малышу, как вы сами ответили бы на свой вопрос. Чтобы он лучше понял, при­ду­майте слова к этой музы­каль­ной фразе, напри­мер: «Как дела? Спасибо, хорошо» или «Где свитер? У меня в комнате, в шкафу». Если такая игра пре­вос­хо­дит ваши воз­мож­но­сти, попы­тайтесь пропеть свой раз­го­вор.

■ Вос­про­из­ве­де­ние звука. Если у вас хороший слух, сыграйте ноту на кси­ло­фоне, а затем про­пойте ее. Попро­сите ребенка сделать то же самое. Посте­пенно уве­ли­чи­вайте коли­че­ство нот.

■ ОЧЕНЬ ВАЖНО! Никогда не гово­рите ребенку, что он поет фаль­шиво! Правиль­ность вос­про­из­ве­де­ния музы­каль­ных звуков тесно связана с верой в себя. Если малыш поет неверно, скажите ему, что он поет почти правильно, но звук надо сначала про­с­лу­шать мысленно, а уж потом петь. Никогда не гово­рите, что у него нет слуха, даже когда ребенок не может вас услы­шать. Кто-нибудь из «добро­же­ла­те­лей» обя­за­тельно пере­даст ему ваши слова. А кроме того, если вы спо­собны поду­мать нечто подоб­ное, ребенок сразу это почув­ствует.

■ Запо­ми­на­ние звука. Этого можно достичь разными спо­собами:

1) сыграйте ребенку сначала какую-нибудь ноту, а потом мелодию, в которой она часто пов­то­ря­ется. Малыш должен подать знак о поя­в­ле­нии этой ноты каждый раз, когда она встре­ча­ется в музыке;

2) ребенок поет хорошо ему зна­ко­мую песню. Вы выби­ра­ете часто пов­то­ря­ю­щу­юся ноту и играете ее на кси­ло­фоне каждый раз, когда она встре­ча­ется в песне; закон­чив песню, малыш должен спеть вам эту ноту;

3) сыграйте какую-нибудь ноту на кси­ло­фоне, попро­сите ребенка спеть ее, а затем запо­мнить. После этого сыграйте несколько нот на кси­ло­фоне, закан­чи­вая той, которую он должен был запо­мнить, спе­ци­ально ее никак не выделяя. Теперь пусть малыш споет эту ноту;

4) сыграйте на кси­ло­фоне четыре ноты, из которых две иден­тичны; ребенок должен сказать, была ли это первая и третья ноты, или вторая и чет­вер­тая, и т. д.

■ Поо­че­ред­ное пение. Спойте хорошо зна­ко­мую ребенку песню вместе с ним, по очереди испол­няя фраг­менты. Поющих может быть двое или больше. Вы без пре­ду­пре­жде­ния ука­зы­ва­ете на того, кто должен начи­нать пение, пре­ды­ду­щий певец замол­кает, но песню про­дол­жает другой, и так до конца без пере­рыва. Та же игра с ритмом, который вы высту­ки­ва­ете вместе с ребен­ком, поо­че­редно вступая и замол­кая.

■ Неви­ди­мый сосед. То же упраж­не­ние, но теперь один из участ­ни­ков — ребенок, а второй — под­ра­зу­ме­ва­е­мый мол­ча­щий сосед. Когда вы пода­дите знак, малыш должен пре­кра­тить петь вслух, но про­дол­жать петь про себя до тех пор, пока вы не сде­ла­ете сле­ду­ю­щий знак. Тогда ребенок снова начи­нает петь вслух как если бы в про­ме­жутке песню пел кто-то неви­ди­мый.

То же самое можно сделать «втроем», то есть ритм должен пере­хо­дить от вас к неви­ди­мому соседу, затем к ребенку и т. д.

■ Вве­де­ние ритма в мелодию. Важно, чтобы ребенок понял, что мелодия несет в себе опре­де­лен­ный ритм. Сыграйте мелодию, в которой пов­то­ря­ется какой-нибудь харак­тер­ный ритм, хорошо зна­ко­мый малышу. Пусть он даст вам знать о нем каждый раз, как услышит его в мелодии.

■ Игра в при­тя­же­ние. Пусть ребенок отсту­ки­вает простой и хорошо зна­ко­мый ему ритм. Когда он доста­точно увле­чется этим занятием, начните отсту­ки­вать другой ритм. Каждый из вас должен при­дер­жи­ваться своего ритма, не сби­ва­ясь на ритм другого. Это хорошая под­го­товка к хоро­вому пению а капелла.

■ Жести­ку­ля­ция. Важно, чтобы ребенок нау­чился сое­ди­нять дви­же­ние и музыку. Несколько жестов помогут ему в этом:

1) когда вы поете, делайте рукой дви­же­ния вверх и вниз, следуя за мело­дией, подобно тому, как ведут себя ноты на нотном стане. Поста­райтесь, чтобы ребенок пов­то­рял вслед за вами те же дви­же­ния, а потом, если он сможет, сделал бы их сам;

2) чтобы малыш почув­ство­вал разницу в силе звука, откры­вайте ладони при громком звуке и сжи­майте руки в кулаки по мере того, как звук стихает;

3) дли­тель­ность нот:

целая — широко раз­во­дите руки, мед­ленно говоря «то-о-а-и»;

поло­винка — сде­лайте шаг, говоря «то», а потом согните колени и скажите «а» (в резуль­тате у вас полу­чится «то-a»), затем при­ло­жите палец к губам;

чет­вер­тинка — идите, делая каждый шаг, про­из­но­сите «та-та-та-та»;

восьмая — бегайте, говоря: «ти-ти-ти-ти, ти-ти-ти-ти»;

шест­на­дца­тая — пры­гайте с ножки на ножку, очень быстро, говоря при этом: «тт, тт, тт, тт...».

Пока­зы­вайте ребенку, какая нота соот­вет­ствует какому дви­же­нию. Затем спойте зна­ко­мые песенки малыша, сообщая ему длину нот и при­ба­в­ляя к ним дви­же­ние. Напри­мер, «Как мне маме объ­яс­нить...» пре­вра­ща­ется в:

(Это упраж­не­ние нужно делать всякий раз, когда имеете дело с пьесой, вхо­дя­щей в мето­дику Судзуки).

■ Голо­со­вые упраж­не­ния. Изо­б­ра­зите звук сирены, то есть на одном дыхании спу­сти­тесь до нижнего предела вашей теси­туры, затем под­ними­тесь до верх­него. Пред­ло­жите ребенку руко­во­дить вами: когда он под­ни­мает руку, вы повы­ша­ете голос, а когда опус­кает — пони­жа­ете. Игра очень нравится детям. Затем поме­няйтесь ролями: малыш изо­б­ра­жает сирену, а вы руко­во­дите им. Под­ра­жайте сирене пожар­ных, завод­скому гудку, сирене поли­цейской машины и т. д. В конце концов, можно и при­ду­мать какую-нибудь сирену!

■ Голоса раз­лич­ного тембра. Пого­во­рите с ребен­ком на эту тему. Когда вы слу­ша­ете по радио какого-нибудь певца, спро­сите, что думает малыш о его голосе, нравится ли он ему, похож ли этот голос на ваш, в чем разница и т. д. Срав­ни­вайте голоса раз­лич­ных певцов. Пусть ваш ребенок отдает себе отчет в наличии разных тембров голоса.

■ Отсту­ки­ва­ние ритма — это первый шаг к чтению нот. Выра­бо­тайте у себя при­вычку хлопать в ладоши при пении. «Мар­ки­ро­вать», то есть хлопать, нужно именно базовый ритм и в тот момент, когда во время паузы не звучат ни слова, ни музыка. Напри­мер (паузы отме­чены двойной чертой):

Сначала ребенку будет нелегко отсту­ки­вать ритм регу­лярно (осо­бенно во время пауз, когда слова отсут­ствуют), но необ­хо­димо доби­ваться, чтобы он справился с этой задачей.

■ Чтение ритма. Пока­жите ребенку листок бумаги, на который вы нанесли через равные про­ме­жутки неболь­шие вер­ти­каль­ные чер­точки (полу­чится рит­ми­че­ская линейка).

Пусть малыш, испол­няя песню «Братец Яков», дотра­ги­ва­ется пальцем до каждой чер­точки (дви­же­ния должны быть доста­точно отчет­ли­выми; палец не должен задер­жи­ваться на бумаге) в тех местах, где он ранее хлопал в ладоши. Когда ребенок нау­чится это делать безо­ши­бочно, напи­шите несколько нот:

На этот раз малыш должен молча отхло­пы­вать ритм и гово­рить «ма» каждый раз, когда он встре­чает ноту на рит­ми­че­ской линейке. Для этого ОЧЕНЬ ВАЖНОГО УПРАЖ­НЕ­НИЯ сде­лайте линейку, которую можно исполь­зо­вать мно­го­кратно: возь­мите кусок картона (40 х 15 см), нари­суйте на нем чер­точки (через каждые два сан­ти­метра) и наклейте сверху про­з­рач­ную пла­сти­ко­вую ленту. Потом напи­шите на ней ноты (в любом месте) каран­да­шом, который легко сти­ра­ется. В даль­нейшем, когда ребенок нау­чится читать эти ноты, можно заме­нить их другими. (Если вы не сможете найти про­з­рач­ной ленты, возь­мите непро­з­рач­ную и нари­суйте на ней рит­ми­че­скую линейку несмы­ва­е­мым фло­ма­сте­ром).

■ Запись первых ритмов. Когда ребенок освоит пре­ды­ду­щие упраж­не­ния, то, если вы на это спо­собны, нари­суйте на вашей рит­ми­че­ской линейке простой ритм, хорошо извест­ный малышу. Чтобы он раз­ли­чал дли­тель­ность нот, исполь­зуйте такие звуки: целая «то-о-а-и», поло­винка «то-a», чет­вер­тинка «та», восьмая «ти», шест­на­дца­тая «тт».

Мартено говорит, что «для чтения может быть исполь­зо­ван лишь тот мате­риал, который правильно вос­про­из­во­дится при имита­ции». Поэтому запи­сы­вайте только зна­ко­мые ребенку ритмы. В мате­ри­а­лах Мартено9 вы найдете простые ритмы и сможете пере­пи­сать их на вашу рит­ми­че­скую линейку. В его «Сольфе­джио для начи­на­ю­щих, тетрадь 1А» содер­жатся упраж­не­ния на чтение ритмов на рит­ми­че­ской линейке.

■ Гамма. Обучите вашего ребенка гамме. В этом вам может ока­заться полез­ной такая песня.

■ Интер­валы. Здесь мы будем гово­рить лишь об интер­ва­лах в тер­ми­нах назва­ний нот, а не в тер­ми­нах тонов и полу­то­нов:

до-ре — секунда, потому что здесь участ­вуют две ноты: до и ре.

до-ми — терция, здесь участ­вуют три ноты: до, ре и ми.

до-фа — кварта, четыре ноты: до, ре, ми и фа.

до-соль — квинта, пять нот: до, ре, ми, фа и соль.

до-ля — секста, шесть нот: до, ре, ми, фа, соль и ля.

до-си — септима, семь нот: до, ре, ми, фа, соль, ля, си.

до-до — октава, восемь нот: до, ре, ми, фа, соль, ля, си, до.

Объ­яс­ните это ребенку с помощью рисунка.

Суще­ствуют музы­каль­ные игры Мартено «Карты с интер­ва­лами» и «Нотный стан» (очень большой нотный стан с подвиж­ными черными кру­жоч­ками, изо­б­ра­жа­ю­щими ноты). Даже не музы­кант легко раз­бе­рется в них. Сами же игры спо­соб­ствуют тому, что ваш ребенок будет в даль­нейшем легко и быстро читать ноты, причем в любом ключе, что очень полезно (хотя бы для фор­те­пи­ано).

Игра в интер­валы. Мартено состоит в том, что интер­валы делятся на «схожие» (соста­в­ля­ю­щие их ноты пишутся либо обе на линейках, либо обе между линейками) и «нес­хо­жие» (одна из двух нот пишется на линейке, а другая — между линейками). Когда ребенок нау­чится с первого взгляда отли­чать одни интер­валы от других, объ­яс­ните, что «схожие» интер­валы — это терции, квинты и септимы, а «нес­хо­жие» — секунды, кварты, сексты и октавы.

Рас­ска­жите малышу, почему интер­валы назы­ва­ются именно так. Научите его узна­вать их на нотном стане. Ука­зы­вайте интер­валы в любом месте нотного стана и всегда гово­рите, что первая нота — «до». Когда ребенок выучит все интер­валы, скажите, что теперь первой нотой будет «ре», и т. д. Когда малыш осво­ится со всеми вари­ан­тами, пои­грайте в игру «Если... то...». Если первая нота — «до», то вторая — ...? Но если первая нота — «ми», то вторая — ...?» и т. д. Таким образом вы облег­чите ребенку чтение нот в любом ключе, что не дости­га­ется при тра­ди­ци­он­ной мето­дике. Он нау­чится мгно­венно узна­вать интер­валы, и нотная запись с помощью ключа «соль» будет им вос­при­ни­маться лишь как одна из потен­ци­ально воз­мож­ных.

■ Метод Судзуки. Этот способ обучать своего ребенка музыке обла­дает рядом пре­и­му­ще­ств, но требует и от ребенка, и от роди­те­лей само­дис­ци­плины, которой надо нау­читься в очень раннем воз­ра­сте и с помощью игры. Судзуки не дает на этот счет никаких советов, так как пола­гает, что в каждой семье подоб­ные про­блемы реша­ются по-своему. Тем не менее, это не всегда легко сделать, и здесь немало мог бы помочь чужой опыт. В проти­во­полож­ность другим обла­стям знаний, которые рас­сма­т­ри­ва­ются в этой книге, скрипка (или любой другой инстру­мент; суще­ствует мето­дика Судзуки для фор­те­пи­ано и виолон­чели) пред­ста­в­ляет для ребенка зна­чи­тель­ную труд­ность. Здесь надо не впи­ты­вать знания, что очень легко, а про­из­во­дить звуки, но ведь дви­га­тель­ные спо­соб­но­сти ребенка в этом воз­ра­сте еще недо­ста­точно развиты. Малыш, как и любой другой человек, склонен отвер­гать дея­тель­ность, которая не при­но­сит немед­лен­ного успеха. А так как и здесь все-таки не следует при­бе­гать к при­ну­жде­нию, роди­тели зача­стую ока­зы­ва­ются перед насто­я­щей пси­холо­ги­че­ской голо­волом­кой.

■ Пример для под­ра­жа­ния. Если вы не музы­кант, но в свое время начи­нали учиться музыке (напри­мер, в детстве), а затем пре­кра­тили занятия, при­ве­дите в каче­стве примера свою историю:

При­с­по­собьте подоб­ную речь к вашим обсто­я­тель­ствам и пов­то­ряйте ее по мере необ­хо­ди­мо­сти. Ребенку нужно ото­ж­де­ст­влять себя с кем-либо, чтобы при­ло­жить столь большие усилия. Если, к несча­стью, ваш пример не под­хо­дит, найдите кого-либо из близких. Если среди тех, кто вас окру­жает, не оты­щется ни одного кан­ди­дата на подоб­ную роль, выбе­рите испол­ни­теля про­из­ве­де­ния на пла­стинке, которую обожает ваш ребенок. Повесьте в комнате малыша портрет этого артиста, в очень тор­же­ствен­ной обста­новке пода­рите его новые пла­стинки. Сде­лайте его кумиром вашего ребенка!

■ Сла­до­сти. Нельзя в каче­стве награды пред­ла­гать ребенку что-то съе­доб­ное. Это плохо не только с точки зрения здо­ро­вья, но и пси­холо­ги­че­ски. Ваше ува­же­ние и хорошее мнение явля­ются для ребенка наи­луч­шим воз­на­гра­жде­нием. Кроме того, конфеты и гигиена зубов — два несо­в­ме­сти­мых понятия. В то же время желание обойтись вовсе без сла­до­стей есть утопия чистой воды: так как вы не можете поме­шать ребенку есть конфеты, он будет этот делать и чув­ство­вать себя вино­ва­тым. А поскольку, когда он ест конфеты, небо не падает ему на голову, он начи­нает думать, что непо­слу­ша­ние не такая страш­ная вещь. Это неже­ла­тельно. В то же время суще­ствует способ легально давать ему сла­до­сти каждый день. Даже если ребенок любит уроки музыки, он все же будет время от времени каприз­ни­чать, тем самым испы­ты­вая тер­пе­ние роди­те­лей. Вы можете пред­ло­жить ему полу­чать свою кон­фетку еже­д­невно, если он будет зани­маться «без фокусов»! Если он хорошо играет, вы демон­стри­ру­ете ему свою любовь и ува­же­ние; а за то, что он не вступил в пороч­ный круг капри­зов, даете ему кон­фетку. Но хоро­шенько объ­яс­ните малышу разницу: кон­фетка — это еще не все. Ком­мен­ти­руйте его игру и отме­чайте то, что полу­ча­ется, даже если это была какая-то малость среди в целом ужас­ного урока. Нужно чтобы ребенок знал, что у него каждый раз что-нибудь полу­ча­ется и что вы это заметили.

■ Сце­ни­че­ская ком­по­зи­ция. Устройте из урока неболь­шой спек­та­кль. Дайте малышу закон­чить то дело, которым он был занят: «Я настрою скрипку, а ты закан­чи­вай свои дела». Затем скажите ребенку, чтобы он усадил «публику» (игрушки, рисунки и т. д.) по местам. Когда он под­го­то­вился и держит скрипку под мышкой, сде­лайте вид, что откры­ва­ете занавес (с соот­вет­ству­ю­щим звуком) и поа­пло­ди­руйте, вос­кли­цая: «Да здрав­ствует скрипач!». Шепотом сооб­щите малышу, что именно он должен играть. Затем — бла­го­го­вейная тишина. Если он начнет каприз­ни­чать, изо­б­ра­зите ску­ча­ю­щую и зева­ю­щую публику. Когда и это не поможет, выйдите нена­долго из комнаты со словами, что скрипач, который не играет на скрипке, ни для кого не пред­ста­в­ляет инте­реса. Может слу­читься так, что это ему понравится больше, чем играть. Тогда удали­тесь совсем, сказав, что вам и без него есть чем заняться. До конца дня не только не зани­майтесь с ним музыкой, но и вообще не обра­щайте на него вни­ма­ния. Поверьте, капризы быстро кон­чатся. Когда он сыграет свою пьесу, поа­пло­ди­руйте ему. Осно­ва­нием для вашей похвалы должен быть вовсе не резуль­тат, а то, что ребенок смог скон­цен­три­ро­вать вни­ма­ние и у него поя­ви­лось желание сыграть как следует. Помните, что пьеса для него слишком длинна. Он очень редко может испол­нить ее, как поло­жено, от начала до конца. В про­цессе игры каждый раз хвалите его, когда у него полу­чился тот или иной пассаж. Если он вдруг пере­ста­нет играть, про­из­не­сите при­мерно такую фразу: «Не оста­на­в­ли­вайся! У тебя хорошо полу­ча­ется. Про­дол­жай!». Он с удо­воль­ствием после­дует вашему совету, и это войдет в при­вычку. Не поз­во­ляйте себе дремать или зани­маться другими делами, пока он играет. Поста­райтесь быть вни­ма­тель­ным и бла­го­дар­ным слу­ша­те­лем. В конце вы должны ему поа­пло­ди­ро­вать, облас­кать его, отметить все, что ему удалось. По поводу того, что малышу не удалось, скажите: «Знаешь, что мы сделаем завтра? Это ужасно занятно, мы пре­вра­тим смычок в перышко, чтобы он не скрипел по струнам! Это будет так здорово!». В конце концов, поскольку он не (слишком!) много фокус­ни­чал, дайте ему кон­фетку.

■ Сое­ди­няйте урок с дея­тель­но­стью, которая ему приятна. Сое­ди­ните урок с чем-то, что осо­бенно нравится ребенку: либо почитайте комиксы (две стра­ницы до урока, две — после), либо пово­зи­тесь с ним до и после урока и т. д. Разу­ме­ется, те при­ят­ные занятия, которые предше­ствуют уроку музыки или заклю­чают его, не должны про­во­диться отдельно от него. В созна­нии ребенка они должны объе­ди­ниться!

N. В. Не следует систе­ма­ти­че­ски поль­зо­ваться всеми теми ухищре­ни­ями, которые я здесь привела. Зани­ма­тель­ный базовый ритуал, разу­ме­ется, необ­хо­дим, но осталь­ное можно при­бе­речь для трудных пери­о­дов!

■ При­ду­мы­вайте свои слова для изу­ча­е­мых мелодий. Конечно, ребенок должен каждый день (напри­мер, за зав­тра­ком или за пол­д­ни­ком) слушать кассету с записью мелодий, которые в даль­нейшем ему пред­стоит играть. Но это спо­соб­ствует лишь пас­сив­ному или частично актив­ному вос­при­ятию музыки. Чтобы добиться лучших резуль­та­тов, нужно раз­ви­вать актив­ное слу­ша­ние. С первой пьесой проблем не воз­ни­кает, так как это мелодия песни «Как мне маме объ­яс­нить...». Малыш знает ее наи­зусть и привык исполь­зо­вать по любому поводу. Но и для сле­ду­ю­щих пьес жела­тельно сочи­нить слова, которые лично затра­ги­вают ребенка. Тексты могут быть совсем неза­мы­сло­ва­тыми, типа «Жили-были Галя и Селина, в их саду росли пре­крас­ные цветы...»10. Дети будут в восторге. При желании можно вклю­чить в эти песни все те све­де­ния по истории, гео­гра­фии и другим пред­метам, с кото­рыми малыш уже позна­ко­мился ранее. Если ребенок зани­ма­ется ино­стран­ным языком, сочи­ните для него песню на этом языке. Когда он выучит мелодию и слова, напойте ту же песню, но без слов (чистая музыка) и, наконец, с назва­ни­ями нот вместо слов (чтобы он смог сыграть ее на скрипке).

■ Как держать скрипку. Инстру­мент тяже­ло­ват для малыша и потому, чтобы рука не очень уста­вала, он часто при­ни­мает неправиль­ную позу. В даль­нейшем это будет нелегко испра­в­лять. Лучше встать рядом с ребен­ком и слегка под­дер­жи­вать инстру­мент под гриф, пока он играет. Следите за его позой и заста­в­ляйте его сыграть хотя бы одну пьесу за урок без вашей под­дер­жки.

■ Трудные дви­же­ния смычка. Начиная с пьесы «Скажи это тете Роди»11, ритм работы смычка услож­ня­ется. Хороший способ для пре­о­до­ле­ния этой труд­но­сти — игра на одной струне: пойте мелодию, говоря: «та, ти, ти, та, та, та, та, ти, ти, та, и т. д.»; при этом «ти» нужно про­из­но­сить высоким голосом, «та» — низким, а «то-a» про­го­ва­ри­вать более мед­ленно, разводя руки в стороны. Ребенок, который одно­вре­менно с вами играет все это на скрипке, быстро усва­и­вает ритм, в котором напи­сана мелодия. Затем он должен про­ра­бо­тать все ноты спо­со­бом «пиц­ци­като», то есть при­щи­пы­вая ноты паль­цами, а не водя по ним смычком. На первых порах жела­тельно, чтобы вы играли с ним вместе: он при­жи­мает струну в нужном месте, а вы щиплете струны. Наконец, спойте ему назва­ния нот на разные голоса. Под­ра­жая вам, он легко сыграет весь отрывок.

Эти нем­но­го­чи­с­лен­ные советы помогут вам обойти труд­но­сти и при­ду­мать свои соб­ствен­ные методы для других случаев. Досто­ин­ство мето­дики в том, что она поз­во­ляет проти­во­сто­ять тем слож­но­стям, перед кото­рыми ока­зы­ва­ются роди­тели и ребенок в период его поло­вого созре­ва­ния. Нередко под­ро­сток (12—14 лет) отвер­гает все и осо­бенно часто уроки музыки. Объ­яс­нить это можно очень просто. Ребенок, зани­ма­ю­щийся по тра­ди­ци­он­ной мето­дике, начи­нает учиться музыке позже и к этому труд­ному воз­ра­сту он, как правило, ока­зы­ва­ется всего лишь дебю­тан­том. Поэтому он пре­кра­щает занятия, столь для него далекие от жизни, и вдоба­вок сим­во­ли­зи­ру­ю­щие все, против чего он желает бороться. Тот же, кто к этому моменту полюбил музыку и овладел мастер­ством, найдет другие области для про­я­в­ле­ния чувства проти­во­ре­чия.

Об истории музыки в отличие от истории живо­писи не так-то легко гово­рить с малышом по очень простой причине: картину можно окинуть взгля­дом и сохра­нить о ней общее впе­ча­т­ле­ние, а для вос­при­ятия музы­каль­ного про­из­ве­де­ния нужно время и дли­тель­ная кон­цен­тра­ция вни­ма­ния, на которую ребенок нес­по­со­бен. Вот почему, в проти­во­полож­ность тому, как это дела­лось при изу­че­нии пла­сти­че­ских искус­ств, прак­ти­че­ские занятия предше­ствуют здесь све­де­ниям исто­ри­че­ского харак­тера.

■ Кассеты. Запи­сы­вайте на кассеты самую разную музыку. Выби­райте отрывки в зави­си­мо­сти от того, что вы слышали и видели вместе с малышом или обсу­ждали с ним. Жела­тельно, кроме того, запи­сать на маг­ни­то­фон ваши рас­сказы о том, что именно должно ребенку напо­мнить то или иное музы­каль­ное про­из­ве­де­ние (не забудьте отре­гу­ли­ро­вать уровень записи при пере­ходе от своего голоса к музыке!). Пример подоб­ной записи:

«песня Жака Бреля «Le plat pays» (вы гово­рили о Бельгии);

«при­гла­ше­ние к путе­ше­ствию Дюпарка» (вы видели бюст Бодлера работы Родена);

несколько песен, которые ребенку нра­вятся;

отрывок из Рави Чанкра (малыш смотрел по теле­ви­зору репор­таж об Индии);

отрывок из «Вол­шеб­ной флейты» Моцарта (вы недавно рас­ска­зали сюжет этой оперы);

рассказ о ком­по­зи­торе, кото­рого ребенок еще не знает (сооб­щите что-нибудь нео­быч­ное из жизни ком­по­зи­тора. Отрывок из про­из­ве­де­ния должен быть широко изве­стен и часто испол­няться, чтобы ребенок мог в даль­нейшем слышать его неод­но­кратно);

музы­каль­ная пьеса в испол­не­нии люби­мого музы­канта вашего ребенка;

песня в испол­не­нии певца, который вам нравится (объ­яс­ните малышу, почему);

джа­зо­вая мелодия (объ­яс­ните принцип джа­зо­вой импро­ви­за­ции, выбе­рите отрывок для иллю­стра­ции).

Запись подоб­ных кассет зани­мает немало времени, но зато они очень нра­вятся детям, которые с их помощью гораздо актив­нее слушают музыку. Помните, что ваш голос должен звучать живо и радостно, пове­ст­во­ва­ние должно быть дина­мич­ным и инте­рес­ным. Можно также запи­сы­вать кассеты и с про­дол­жи­тель­ными фраг­мен­тами.

■ Зна­ком­ство с инстру­мен­тами. Для начала отправь­тесь в магазин музы­каль­ных инстру­мен­тов, где рабо­тает сим­па­тич­ный про­давец. Пока­жите ребенку раз­лич­ные инстру­менты и, если воз­можно, дайте послу­шать, как они звучат. Возь­мите с собой рекламные про­спекты с кар­тин­ками, которые вы впо­след­ствии будете время от времени пока­зы­вать малышу, и помо­гите ребенку срав­нить инстру­мент с его изо­б­ра­же­нием на фото­гра­фии. Вер­нув­шись домой, с помощью пла­стинки, напри­мер Иегуди Мену­хина, дайте ребенку послу­шать, как звучит тот или иной инстру­мент, и научите его узна­вать этот инстру­мент в музы­каль­ных про­из­ве­де­ниях.

■ Музыка и гео­гра­фия. Свяжите ваши уроки гео­гра­фии с народ­ной музыкой разных стран.

■ Музыка и история. На уроках истории слу­шайте музыку разных эпох. Это хороший способ подойти к изу­че­нию музыки средних веков и эпохи Воз­ро­жде­ния.

■ Клас­си­че­ская евро­пейская музыка — это одно­вре­менно и плод, и источ­ник нашей музы­каль­ной куль­туры. Важно, чтобы ребенок был с ней знаком. Исполь­зуя пред­ло­жен­ную мною мето­дику изу­че­ния истории евро­пейской живо­писи, под­го­товьте для вашего ребенка учебные кассеты по истории музыки. Для каждого периода выбе­рите ком­по­зи­то­ров и запи­шите на пленку их краткие био­гра­фии (яркие детали, даже если они иногда пред­ста­в­ля­ются три­ви­аль­ными, спо­соб­ствуют запо­ми­на­нию), про­ил­лю­стри­руйте их твор­че­ство несколь­кими корот­кими и харак­тер­ными отрыв­ками из про­из­ве­де­ний. Найдите пор­треты ком­по­зи­то­ров. Пока­зы­вая их, вы помо­жете ребенку вспо­мнить о том, что было запи­сано на кассете. Вот выборка имен ком­по­зи­то­ров и их зани­ма­тель­ных био­гра­фий12.

XVII век

МОН­ТЕ­ВЕРДИ (1567—1643) — ита­льян­ский ком­по­зи­тор. Его опера впервые была испол­нена на тор­же­ствах по поводу бра­ко­со­чета­ния короля Франции Генриха IV и Марии Медичи. Через семь лет Мон­те­верди написал на тот же сюжет «Орфея» — про­из­ве­де­ние, которое считают первой великой оперой в истории музыки. Ему при­над­ле­жат также мно­го­чи­с­лен­ные мад­ри­галы (музы­каль­ные поэмы). Эпи­демия чумы бук­вально опу­сто­шила Италию: погибли 46 000 человек! Мон­те­верди стал свя­щен­ни­ком, чтобы воз­бла­го­да­рить бога за то, что самого его болезнь не кос­ну­лась.

Про­из­ве­де­ния: «Орфей», «Lettera amorosa», «Коро­на­ция Поппеи».

ЛЮЛЛИ (1632—1687) — француз ита­льян­ского про­ис­хо­жде­ния. При­двор­ный ком­по­зи­тор Людо­вика XIV. Он был льсте­цом и совер­шенно бес­сер­деч­ным чело­ве­ком: ему обычно уда­ва­лось убедить короля, чтобы тот удалял от двора всех сопер­ни­ков ком­по­зи­тора. Он писал музыку к пьесам Мольера. Умер Люлли от ган­грены.

Про­из­ве­де­ния: «Те деум», балет­ная музыка.

XVIII век

ВИВАЛЬДИ (1678—1741) — ита­льян­ский ком­по­зи­тор. Он родился пре­ж­де­вре­менно (все думали, что он не выживет), поэтому всю жизнь имел слабое здо­ро­вье. Приняв духов­ный сан, ком­по­зи­тор (он был скри­па­чом-вир­ту­о­зом) пре­по­да­вал в кон­сер­ва­то­рии для девушек-сирот. Почти все сочи­не­ния Вивальди пред­на­зна­чались для его вос­питан­ниц. Ком­по­зи­тор умер в Вене в полной безвест­но­сти. Его твор­че­ство было открыто заново одно­вре­менно с твор­че­ством Баха, который высоко ценил Вивальди и аран­жи­ро­вал многие из его про­из­ве­де­ний.

Про­из­ве­де­ния: «Маг­ни­фи­кат», « Четыре времени года», «Тор­же­ству­ю­щая Юдифь».

БАХ (1685—1750) — немец­кий ком­по­зи­тор. Семейство Бахов (еще до рожде­ния Иоганна-Себа­стьяна) пред­ста­в­ляло собой гиган­т­ский клан музы­кан­тов: у Баха было два­дцать детей, девять из которых пережили отца (неко­то­рые из них стали заме­ча­тель­ными ком­по­зи­то­рами). Жан-Себа­стьян Бах был пре­крас­ным пре­по­да­ва­те­лем и очень хорошим отцом. С рабо­то­да­те­лями он посто­янно кон­флик­то­вал. Он не был тще­славен и прак­ти­че­ски ничего не опу­б­ли­ко­вал из своих про­из­ве­де­ний. Чув­ствуя, что слепнет, Бах решился на опе­ра­цию и умер от ослож­не­ния. (Впо­след­ствии тот же хирург будет опе­ри­ро­вать Генделя, в резуль­тате чего и этот ком­по­зи­тор лишится зрения).

Про­из­ве­де­ния: «Музы­каль­ное при­но­ше­ние», «Страсти по Матфею» (именно это про­из­ве­де­ние послу­жило затем Мен­дель­сону поводом для второго откры­тия Баха), «Шесть Бран­ден­бур­г­ских кон­цер­тов», «Кантаты».

ГЕНДЕЛЬ (1685—1759) — немец­кий ком­по­зи­тор. Он родился в семье врача, и отец не желал, чтобы сын зани­мался музыкой. Гендель уехал в Англию, где имел большой успех. Этот немец­кий ком­по­зи­тор написал мно­же­ство ита­льян­ских опер для английской публики (!). Гендель явился соз­да­те­лем клас­си­че­ского типа ора­то­рий, самой зна­ме­ни­той из которых счита­ется «Мессия». Теряя зрение, он обра­тился к тому же хирургу, который ранее уже неу­дачно опе­ри­ро­вал Баха, и окон­ча­тельно ослеп после опе­ра­ции. Через шесть лет Гендель умер, ничего больше не сочинив.

Про­из­ве­де­ния: «Мессия», «Музыка на воде», «Израиль в Египте».

МОЦАРТ (1756—1791) — австрийский ком­по­зи­тор. Он был вун­дер­кин­дом. Его отец (Лео­польд), будучи пре­крас­ным пре­по­да­ва­те­лем, сразу же понял, сколь талан­тлив сын. В три года Моцарт начал сочи­нять музыку, «находя ноты, которые любят друг друга!». В шесть лет он играет при дворе, и импе­ра­трица жалует его поце­луем. В течение трех лет он путе­ше­ствует вместе с сестрой, которую он очень любил (ее звали Нан­нерль), и отцом, поскольку отец хотел, чтобы он позна­ко­мился со всей мировой музыкой того времени. Моцарт был выда­ю­щимся пиа­ни­стом своего времени. Обладая пора­зи­тель­ной музы­каль­ной памятью, он мог иде­ально точно запи­сать любое про­из­ве­де­ние, услышав его всего один раз. Моцарт написал много опер, причем первую — «Бастиен и Басти­ена» — в две­на­дцать лет. Он умер в трид­цать пять лет. В конце жизни ком­по­зи­тор одно­вре­менно писал «Вол­шеб­ную флейту» и «Реквием», зака­зан­ный чело­ве­ком, не назвав­шим своего имени. Перед смертью друзья спели ему еще неза­кон­чен­ный «Реквием», чтобы он хотя бы раз услышал свое про­из­ве­де­ние. Моцарт умер в бед­но­сти, его могила неиз­вестна. Он «бог» музыки.

Про­из­ве­де­ния: «Концерт для флейты и арфы», «Фор­те­пьян­ный концерт № 20», «Дон Жуан», «Вол­шеб­ная флейта», «Реквием».

XIX век

БЕТ­ХО­ВЕН (1770—1827) — немец­кий ком­по­зи­тор. Его отец, пьяница, хотел видеть своего сына вун­дер­кин­дом, подобно Моцарту, но не имел педа­го­ги­че­ского дара Лео­польда Моцарта. Бет­хо­вена считали гением его совре­мен­ники, что слу­ча­ется очень редко. Он инте­ре­со­вался исклю­чи­тельно музыкой, не имел семьи, о нем некому было заботиться. Бет­хо­вен первым стал устра­и­вать пуб­лич­ные кон­церты в больших залах, что поз­во­лило ему орга­ни­зо­вать сим­фо­ни­че­ский оркестр, сме­нив­ший камер­ный оркестр эпохи барокко. В 28 лет он начал глох­нуть, в 48 — окон­ча­тельно потерял слух, но про­дол­жал сочи­нять музыку до самой смерти.

Про­из­ве­де­ния: «Пятая и Шестая сим­фо­ния», «Крей­це­рова соната».

РОССИНИ (1792—1868) — ита­льян­ский ком­по­зи­тор. Его мать обожала пение и всегда, даже зани­ма­ясь работой по дому, пела. Он быстро при­об­рел извест­ность и написал 30 опер за 10 лет (!). Этого ком­по­зи­тора считают отцом ита­льян­ского бель­канто. Россини был так «ленив», что однажды, когда листок с арией упал на пол (ком­по­зи­тор в это время сочинял, лежа в постели), он не стал его под­ни­мать и написал другую арию.

Про­из­ве­де­ния: «Севиль­ский цирюль­ник», «Сорока-воровка».

ЛИСТ (1811—1886) — вен­гер­ский ком­по­зи­тор. Он был извест­нейшим музы­кан­том, его славу можно срав­нить разве что с попу­ляр­но­стью совре­мен­ных рок-звезд. Лист первым стал устра­и­вать сольные фор­те­пьян­ные кон­церты. Он был вир­ту­о­зом, и с 36 лет пере­стал упраж­няться в технике игры. Дочь ком­по­зи­тора — Козима — вышла замуж за Вагнера.

Про­из­ве­де­ния: кон­церты для фор­те­пьяно, 19 вен­гер­ских рап­со­дий.

ШОПЕН (1810—1849). Отец ком­по­зи­тора — француз, мать — полька. Первые два­дцать лет жизни он провел в Польше и увез оттуда горсть земли, которую впо­след­ствии поло­жили на его могилу. Он был болез­нен­ным и худым и весил менее 50 кг. Одно время он дружил с Жорж Санд, которая отно­си­лась к нему по-мате­рин­ски. Шопен внес много нового в технику игры на фор­те­пьяно, но его манера испол­не­ния была чере­счур камер­ной, и он не мог, подобно Листу, играть в больших залах.

Про­из­ве­де­ния: мазурки, вальсы, нок­тюрны.

ВАГНЕР (1813—1883) — немец­кий ком­по­зи­тор. Еще в юности он стал считать себя гением. «Я должен полу­чить от мира то, что мне нужно!» — говорил он. Вагнер был одно­вре­менно и великим ком­по­зи­то­ром и большим эго­и­стом. Людвиг II Бавар­ский построил в Байрете оперный театр спе­ци­ально для поста­но­вок музы­каль­ных драм Вагнера. Про­из­ве­де­ния Вагнера идут там и поныне. У Вагнера было много детей и много собак, и всем им он давал имена своих героев.

Про­из­ве­де­ния: «Тан­гейзер» (увер­тюра), «Тристан и Изольда» (любов­ный дуэт), «Зигфрид» (сцена погре­бе­ния).

ВЕРДИ (1813—1901) — ита­льян­ский ком­по­зи­тор. В самом начале карьеры его пости­гло большое горе: умерли жена и двое малень­ких детей. Ком­по­зи­тор чув­ство­вал себя столь несчаст­ным, что не мог сочи­нять музыку. Но один из друзей все же уго­во­рил его рабо­тать. И Верди написал оперу «Набукко», имевшую колос­саль­ный успех. Успех сопут­ство­вал и другим операм ком­по­зи­тора. Верди жил на своей ферме и увле­кался кре­стьян­ским трудом. Публика любила его настолько, что во время похорон ком­по­зи­тора при­шедшие с ним про­ститься, не сго­ва­ри­ва­ясь, пели арии из его опер.

Про­из­ве­де­ния: «Набукко», «Трави­ата», «Реквием».

МУСОР­Г­СКИЙ (1839—1881) — русский ком­по­зи­тор. Его можно считать Досто­ев­ским в музыке. Музыка Мусор­г­ского не была по досто­ин­ству оценена его совре­мен­ни­ками.

Про­из­ве­де­ния: «Борис Годунов», «Хован­щина», «Кар­тинки с выставки».

ЧАЙКОВ­СКИЙ (1840—1893) — русский ком­по­зи­тор. Он был несча­стен и одинок. Музыка соста­в­ляла един­ствен­ную его радость. У него была очень стран­ная меце­натка, баро­несса фон Мекк. Они ни разу не встрети­лись, но напи­сали друг другу более 11 000 писем. На музыку Чайков­ского поста­в­лены многие балеты Петипа.

Про­из­ве­де­ния: «Щел­кун­чик», «Лебе­ди­ное озеро», «Первый концерт для фор­те­пьяно с орке­стром».

ДВОРЖАК (1841—1904) — чешский ком­по­зи­тор. Он про­ис­хо­дил из кре­стьян­ской семьи, любил деревню и увле­кался раз­ве­де­нием голубей. Кроме того, он очень любил паро­возы и заста­в­лял всех своих гостей подробно опи­сы­вать ему паровоз, тянув­ший тот поезд, на котором они прибыли (!). Дворжак первым из великих ком­по­зи­то­ров совер­шил путе­ше­ствие в США и после этого написал сим­фо­нию «Из Нового Света». В основе его вдох­но­ве­ния лежит народ­ная музыка Цен­траль­ной Европы.

Про­из­ве­де­ния: «Из Нового Света», «Сла­вян­ские танцы».

XX век

ШЁНБЕРГ (1874—1951) — австрийский ком­по­зи­тор. В сво­бод­ное время он любил рисо­вать. Шёнберг создал так назы­ва­е­мую доде­ка­фо­нию (ато­наль­ную музыку). Он был пре­крас­ным педа­го­гом и имел огром­ное влияние на раз­ви­тие музыки XX века.

Про­из­ве­де­ния: «Про­све­т­лен­ная ночь», «Лунный Пьерро», «Вари­а­ции», опус 31.

ПРО­КО­ФЬЕВ (1891—1953) — русский ком­по­зи­тор. Большой люби­тель шахмат. Во время Октя­брь­ской рево­лю­ции он нахо­дился на гастро­лях за гра­ни­цей, но тем не менее вер­нулся домой. Его жизнь была отра­в­лена вла­стями, которые считали его «фор­мали­стом». Про­ко­фьев говорил: «Фор­мализм — это то, что непо­нятно с первого раза!». Он умер в один день со Стали­ным.

Про­из­ве­де­ния: «Петя и Волк», «Клас­си­че­ская сим­фо­ния», «Любовь к трем апель­си­нам», «Сонаты для скрипки и фор­те­пьяно».

СТРАВИН­СКИЙ (1882—1971) — русский ком­по­зи­тор. Музыка XX века в первую очередь свя­зы­ва­ется с его именем. Его место в музыке ана­ло­гично месту Пикассо в живо­писи. Во время Октя­брь­ской рево­лю­ции он нахо­дился в Париже, в труппе Дяги­лева, и больше не вер­нулся на родину. Стравин­ский был кос­мо­по­ли­том и поли­гло­том, путе­ше­ство­вал из страны в страну, а также из одного музы­каль­ного стиля в другой. Тем не менее он говорил: «Место рожде­ния накла­ды­вает отпе­ча­ток на всю даль­нейшую жизнь чело­века».

Про­из­ве­де­ния: «Весна свя­щен­ная» (на пре­мьере которой разы­гра­лась насто­я­щая баталия). «История солдата», «Черный концерт» (для клаве­сина и джаз-банда), «Сва­дебка».

БРИТТЕН (1913—1976) — английский ком­по­зи­тор. Он начал сочи­нять еще в школе, хотя толком этому и не учился. Очень любил море и написал много про­из­ве­де­ний на эту тему. Ему при­над­лежит также много вокально-сим­фо­ни­че­ских сочи­не­ний.

Про­из­ве­де­ния: «Военный реквием», «Гимн Св. Цецилии», «Цере­мо­ния рожде­ствен­ских гимнов для дис­кан­тов и арфы».

ШОСТА­КО­ВИЧ (1906—1975) — русский ком­по­зи­тор. Ком­му­ни­сты, сто­яв­шие у власти, то при­бли­жали его, то клеймили за его поиски. Он — один из наи­бо­лее крупных ком­по­зи­то­ров нашего века.

Про­из­ве­де­ния: сюита «Сонеты Мике­лан­джело Буо­на­ротти», песни на слова М. И. Цвета­е­вой, «Ленин­град­ская сим­фо­ния».

ОРФ (1895—1982) — немец­кий ком­по­зи­тор. Он изобрел новую систему обу­че­ния музыке, адре­со­ван­ную главным образом детям и

Этот список, разу­ме­ется, неполон, но он доста­точно пред­стави­те­лен. Суще­ствуют пла­стинки, посвя­щен­ные жизни и твор­че­ству ком­по­зи­то­ров. Сопо­ста­в­ле­ние музыки раз­лич­ных эпох и стилей, иллю­стри­ру­ю­щей корот­кие и запо­ми­на­ю­щи­еся био­гра­фии (их, разу­ме­ется, нужно рас­ска­зы­вать в форме сказок), дает ребенку воз­мож­ность составить себе общее пред­ста­в­ле­ние об истории евро­пейской музыки, начиная с XVI века (именно она поко­рила мир). Впо­след­ствии эти све­де­ния станут для него точкой отсчета.

осно­ван­ную на изу­че­нии ритма. Этот ком­по­зи­тор уни­что­жил все свои ранние про­из­ве­де­ния. В основ­ном он писал музы­каль­ные драмы, харак­тер­ной чертой которых явля­ется про­стота музы­каль­ного выра­же­ния.

Про­из­ве­де­ния: «Плач Ариадны», «Кармина Бурана», «Умница», музыка для детей.