Как-то раз я позво­нила подруге, с которой не обща­лась несколько месяцев. Она ведет очень актив­ную работу в церкви, и ее попро­сили поехать на неделю на наци­о­наль­ную кон­фе­рен­цию, чтобы про­ве­сти важный семинар. Подруга очень хотела поехать, но гово­рила мне, что это невоз­можно: «Я не могу оставить Джинни на пять дней — она рыдает, если я выхожу в магазин на полчаса».

Джинни четыре года. Ее отец — писа­тель, рабо­та­ю­щий дома. У нее есть любящая бабушка, которая готова при­с­ма­т­ри­вать за ней в любую минуту. Если бы я не слышала подоб­ную историю сотни раз прежде, я бы не пове­рила своим ушам. «Не дури мне голову!» — сказала я. Раз­го­вор стал про­хлад­нее. Затем она довольно резко пове­сила трубку, а я попы­та­лась сосре­до­то­читься на Джинни и ее матери. Джинни — един­ствен­ный ребенок, родив­шийся, когда ее матери было трид­цать восемь лет. Она к тому времени была пре­успе­ва­ю­щим пре­по­да­ва­те­лем, но желание иметь ребенка было настолько велико, что подруга бросила работу и стала домо­хо­зяйкой. Я иногда спра­ши­вала себя, не пожа­лела ли она о таком импуль­сив­ном решении. Неже­ла­ние ее оставить дочку на попе­че­нии няни и бросить работу каза­лось мне чем-то вроде нераз­ре­шен­ной амби­ва­лен­т­но­сти — клубка очень сме­шан­ных чувств.

Разлука между детьми и роди­те­лями — это нор­маль­ный и необ­хо­ди­мый момент взро­с­ле­ния. Но есть один момент, который может стать допол­ни­тель­ным камнем пре­т­к­но­ве­ния в этом про­цессе, — это то, что мы боимся про­а­нали­зи­ро­вать свои амби­ва­лен­т­ные чувства. Доктор Дэвид Мейс, мудрый и опытный кон­суль­тант по вопро­сам семьи, сказал однажды, что про­блемы семей­ной жизни напо­ми­нают стра­да­ния бедного дикоб­раза. Вот он, оди­но­кий и замерз­ший в лесу, встре­чает милую даму-дикоб­раза, и они при­жи­ма­ются друг к другу в поисках тепла и уте­ше­ния. Но через неко­то­рое время их иголки начи­нают колоть друг друга и им при­хо­дится рас­статься до тех пор, пока не ста­но­вится холодно и одиноко, и они воз­вра­ща­ются друг к другу. По-види­мому, это сущ­ность чело­ве­че­ской природы: желать любви и бли­зо­сти и в то же время стремиться к инди­ви­ду­аль­ной свободе и незави­си­мо­сти. Всю нашу жизнь мы изо всех сил ста­ра­емся найти рав­но­ве­сие.

Если вы хотите помочь малень­кому ребенку легче пережить разлуку, вам необ­хо­димо прежде всего хорошо про­а­нали­зи­ро­вать соб­ствен­ные чувства. Даже самый кро­шеч­ный ребенок, судя по всему, обла­дает встро­ен­ной радар­ной уста­нов­кой: он знает, что чув­ствуют его роди­тели, даже когда они сами не могут оценить свои ощу­ще­ния. Совер­шенно нор­мально испы­ты­вать амби­ва­лен­т­ные чувства. Каждый из роди­те­лей одно­вре­менно и любит и не любит не отпус­ка­ю­щего его малыша, который так зависит от взро­с­лых. В какое-то мгно­ве­ние (и я хорошо помню это) ты чув­ству­ешь, как будто жизнь кон­чи­лась. Ты в вечном плену, потому что этот бес­по­мощ­ный малень­кий чело­ве­чек обрел над тобою власть на всю остав­шу­юся жизнь. Хочется заорать: «Выпу­стите меня отсюда! Что вы делаете с моей жизнью!» Но в то же время нередки были мгно­ве­ния все­объем­лю­щей радости при взгляде на малышку, ее кро­шеч­ную золотую головку, ее улыбку, при звуках ее доволь­ного гуканья. Волны любви захле­сты­вали меня, когда я ощущала своими руками неж­ность и теплоту этого малень­кого суще­ства.

Чувства «привет» и «я хочу попро­щаться» при­хо­дят и уходят. Они при­во­дят в заме­ша­тель­ство и нас, и ребенка. Нам обоим будет лучше, если нега­тив­ные чувства не будут хра­ниться в глу­бо­ком темном тайнике. Неко­то­рые считают, что стыдно при­зна­ваться в том, что ты хочешь сидеть дома с ребен­ком; многие рас­сма­т­ри­вают это как тягост­ную повин­ность. Только в том случае, если роди­тели смогут разо­браться в сложном диа­па­зоне соб­ствен­ных чувств, они смогут принять объек­тив­ное решение по этому поводу. Ранняя разлука мучи­тельна для детей, но если ребенку помо­гают пережить ее, приучая к мысли о ней тер­пе­ливо, но твердо, для него это будет этап нового уровня раз­ви­тия и совер­шен­ство­ва­ния.

По стра­да­ниям взро­с­лых, которые воз­вра­ща­ются мысленно к своим детским пережи­ва­ниям, мы знаем, что нам слишком часто при­хо­ди­лось упра­в­лять своими эмо­ци­ями. Мы пре­кра­щаем плакать, чтобы заслу­жить любовь и ува­же­ние, но это уси­ли­вает нервное напря­же­ние, грозит частыми голов­ными болями, сер­деч­ными и желу­доч­ными рас­стройствами. За трид­цать лет работы с детьми и почти такой же период изу­че­ния соб­ствен­ного детства я поняла, что для целост­ного раз­ви­тия нам надо пережи­вать наши чувства в тот момент, когда мы их ощущаем. Учителя вскоре обна­ру­жи­вают, что дети, которые не скры­вают свои эмоции, спо­собны лучше и быстрее спра­в­ляться с вол­не­нием, более спо­койны и рас­су­ди­тельны.

Во время мно­го­лет­него изу­че­ния курса пси­хо­те­ра­пии я смогла вновь ощутить неко­то­рые из своих ранних мла­ден­че­ских пережи­ва­ний. Они были очень силь­ными и помогли мне понять многое из того, чего я не пони­мала тогда, когда моя дочь была малень­кой. Ребенок, который сильнее всего боится разлуки с близ­кими людьми, часто чув­ствует себя забро­шен­ным, оди­но­ким и оттого очень напуган. Именно это веро­ят­нее всего. У него отсут­ствует ощу­ще­ние времени и про­стран­ства, он не знает, что сейчас: ночь или день, не знает, услышит ли его кто-нибудь. Един­ствен­ное, что он чув­ствует, еще и сам до конца не понимая этого, что он одинок и это может быть нав­се­гда.

Не слу­чайно одна из самых ранних игр, в которые начи­нают играть мла­денцы, — это прятки. Таким спо­со­бом малыш пыта­ется справиться со страхом разлуки. На мгно­ве­ние мать исче­зает за кро­ват­кой, потом вне­за­пно поя­в­ля­ется. Ребенок начи­нает пони­мать, что роди­тели могут исче­зать, но они всегда воз­вра­ща­ются. Пони­ма­ние этого про­ис­хо­дит мед­ленно и редко обхо­дится без борьбы. Все малыши неиз­бежно про­хо­дят в своем раз­ви­тии через стадию, когда они плачут при уходе роди­те­лей. Про­блема заклю­ча­ется в том, что почти так же неиз­бежно все роди­тели в этот момент чув­ствуют себя вначале вино­ва­тыми, а затем начи­нают сер­диться. Нам следует понять, что пережи­ва­ние разлуки — от разлуки с утробой до разлуки с жизнью — необ­хо­димо для раз­ви­тия, и тре­бу­ется около 20 лет, чтобы его освоить.

Когда потреб­ность удо­вле­тво­рена, она посте­пенно исче­зает. Как только ребенок почув­ство­вал, что может полу­чить телес­ный комфорт тогда, когда ему это нужно, легче воз­ник­нуть любо­зна­тель­но­сти и духу пер­во­от­кры­ва­тель­ства. Конечно, приятно уткнуться головой в теплую нишу между плечом и шеей — но как только эта дру­же­лю­б­ная дама отпу­стит тебя, тебе бы лучше быть на полу, грохоча по всем этим кастрю­лям и ско­во­род­кам!

Одна из наи­бо­лее сложных проблем воз­ни­кает, когда коле­б­лю­щи­еся роди­тели, обре­ме­нен­ные нео­со­знан­ными пережи­ва­ни­ями, поз­во­ляют ребенку взять верх над ними и посту­пать только так, как хочет он. Я помню случай, когда мы с мужем собрались поо­бе­дать, а потом пойти в театр с дру­зьями. Но они так и не пришли в ресто­ран, а в театре поя­ви­лись в сере­дине первого акта, шепча нам: «Дочка не давала нам уйти!» Девочке в это время было два года; я пред­ставила себе, как она при­ко­вы­вает их к кровати или крутит хлыстом у них над голо­вами! Детям необ­хо­димо знать, что главные в жизни — взро­с­лые. Если они не знают этого, то погру­жа­ются в страш­ную рас­те­рян­ность и хаос. Это не озна­чает, что надо гово­рить: «Послу­шай, пре­крати это безо­б­ра­зие. Мы уходим, и все тут. Если ты не пре­кра­тишь плакать, то будешь отшле­пан». Скорее, это повод, чтобы сказать с пони­ма­нием, но твердо: «Мы с папой знаем, что ты рас­стра­и­ва­ешься, когда мы уходим, но мы хотим наве­стить друзей (или мы хотим побыть какое-то время одни). Тебе будет хорошо с няней. С тобой мы уви­димся утром». Если ребенок выгля­дит очень встре­во­жен­ным, может быть, нужно сказать: «Я знаю, ты сер­дишься или испуган, и может быть, тебе надо попла­кать, ничего страш­ного. Навер­ное, тебе будет лучше, если мы позво­ним, чтобы поже­лать тебе спо­кой­ной ночи. Нам будет это приятно. Но сейчас мы уходим».

Разлука тяжела не только для детей; она имеет и обрат­ную сторону. Эллен входит и объ­я­в­ляет: «Роди­тели Кэти берут ее с собой в поход в Йел­ло­у­стон­ский парк и при­гла­сили меня с собой. Я хочу поехать». В ее голосе поя­ви­лась новая нотка незави­си­мо­сти, и вы вдруг обна­ру­жи­ва­ете, что ваша «милая крошка» уже взро­с­лая молодая особа. Когда это слу­чи­лось? Должно ли было это про­и­зойти так быстро? Ваше первое желание — сказать: «Не будь глу­пень­кой, ты еще слишком малень­кая, чтобы уезжать на целый месяц». Вместо этого вам надо поста­раться убедить себя, что, хотя разлука и мучи­тельна, надо, чтобы она про­и­зо­шла.

Неко­то­рые дети всту­пают в мир отно­си­тельно легко; они выгля­дят вполне гото­выми для новых при­клю­че­ний. Другие оста­ются испу­ган­ными и насто­ро­жен­ными. Для этих детей про­ща­ние ста­но­вится муче­нием, и оно уси­ли­ва­ется, если мы даем им понять, что они не спра­в­ля­ются с новыми ощу­ще­ни­ями. Чувство непол­но­цен­но­сти отни­мает у них всю энергию, и ее не хватает, чтобы встретиться с незна­ко­мыми доселе про­бле­мами.

Дэвид был испуган, когда пошел в детский сад; он был испуган, когда посту­пил в первый класс. Когда насту­пил момент и ему остался день до отъезда в летний лагерь, он объявил, что завтра не поедет. Если ему гово­рить, что он ведет себя как малень­кий, страх уси­лится. Необ­хо­димо, чтобы кто-нибудь сказал ему: «Дэвид, милый, ты всегда боялся чего-то нового. Просто у тебя такой харак­тер. Ты вел себя так, когда ты был малышом, и, может быть, будешь вести себя так, когда станешь взро­с­лым. Ничего страш­ного в этом нет. Но мы с тобой знаем, что это состо­я­ние про­дол­жа­ется недолго, вскоре все изме­нится, так что давай посмо­трим, что будет через недельку-другую. Это не вопрос жизни и смерти. Если тебе все еще будет плохо и не понравится отдых, ты сможешь вер­нуться домой».

Когда наши дети впервые уходят на день рожде­ния, оста­ются ноче­вать у бабушки, идут в детский сад, кое-кто из нас бурно раду­ется. Наконец сво­бодны! Но есть и другие, кто ощущает разрыв жиз­нен­ной связи, раз­лу­ча­ясь с детьми. Радость и печаль — есте­ствен­ные чувства, но хорошо, если вы обла­да­ете доста­точ­ной зре­ло­стью и ответ­ствен­но­стью, чтобы упра­в­лять своими чув­ствами, умеете про­я­в­лять на деле сочув­ствие другим. Дети нужда­ются в нашей помощи. Мы должны действо­вать как взро­с­лые, готовые помочь детям пре­о­до­леть незна­ко­мые им ощу­ще­ния и труд­но­сти, помочь чутко, тер­пе­ливо и с любовью.

Часто кажется невоз­мож­ным угадать вну­трен­нее «рас­пи­са­ние» ребенка. Вы гово­рите себе: «У Андреа в этом году было так много друзей, она так хорошо чув­ствует себя в школе, что она, конечно же, готова к тому, чтобы отправиться без нас в гости к бабушке». Но под­хо­дит срок, и Андреа, обычно уве­рен­ная в себе и пред­при­им­чи­вая, ста­но­вится очень тихой. Воз­можно, что в свои восемь лет она еще недо­ста­точно взро­с­лая для такой поездки.

Или вот Джереми, который хочет пойти в горы с двумя дру­зьями. Им всего три­на­дцать лет, и вы уверены, что они слишком малы для такого похода, хотя по всему избран­ному ими мар­ш­руту на каждом шагу встре­ча­ются сту­ден­че­ские лагеря. Вы гово­рите: «И не думай!» — и стал­ки­ва­етесь с плачем и такой яростью и про­те­стом, каких не ощущали раньше никогда. Может быть, вам следует изме­нить решение, ведь сын стал старше, более взро­с­лым и само­сто­я­тель­ным, чем вы пола­гали раньше.

Важно уметь вни­ма­тельно наблю­дать за взро­с­ле­нием ребенка и быть гото­выми дать ему право на посту­пок. Все мы допус­каем ошибки, решая, готов ли ребенок к той или иной форме разлуки. И роди­тели и дети коле­б­лются, что есте­ственно, и всем нам необ­хо­димо обсу­ждать это друг с другом и про­бо­вать раз­лич­ные вари­анты.

Выбор няни — важный момент не только в вашей жизни, но и в жизни вашего ребенка. Когда моя дочь была малень­кой, я искала такую няню, которая была бы не только при­лич­ным, ответ­ствен­ным и любящим детей чело­ве­ком, но, кроме того, мне хоте­лось, чтобы она не была слишком тре­бо­ва­тель­ной и не увле­ка­лась муштрой. Конечно, няня не должна поз­во­лять ребенку делать что-то опасное или жесто­кое, вести себя, как ему захо­чется. Я никогда не зада­вала ей вопросы о том, хорошо ли ела моя дочь и вовремя ли она легла спать. Я хотела, чтобы моя дочь радо­ва­лась общению. Это делало нашу разлуку не такой невы­но­си­мой. Однажды, когда дочь услы­шала, что мы уходим, она вос­клик­нула: «Отлично! Миссис Смит раз­ре­шает мне больше смо­треть теле­ви­зор и дает к чаю целых два куска торта». Это при­ем­ле­мая награда за то, чтобы отпу­стить нас.

Одним из фак­то­ров, вли­я­ю­щих на воз­ник­но­ве­ние сме­шан­ных чувств по поводу рас­ста­ва­ния роди­те­лей и детей, явля­ется то, что ребенок не спо­со­бен правильно оценить свои чувства в пер­спек­тиве, а роди­тели часто теряют в нужный момент эту спо­соб­ность. Я хорошо помню ощу­ще­ние того, что моя дочь никогда и никуда меня не отпу­стит. Даже после того как она при­вы­кла к няне и к тому, что надо ходить в школу, она не уста­вала пов­то­рять, что никогда не выра­стет и никогда не оставит нас. Когда ей было лет шесть-семь, она спро­сила: «Могу я просто остаться здесь и жить с тобой и с папой?» Я ответила ей, что она может жить до тех пор, пока сама не захочет уехать. Дочь посмо­трела на меня как на недо­раз­ви­тую: что на свете заставит ее захо­теть уехать? «Когда-нибудь, когда ты станешь взро­с­лой, — сказала я, — я напомню тебе то, что ты пов­то­ряла, когда была девоч­кой. И знаешь, что? Ты не пове­ришь мне!»

Ни один ребенок не может пре­д­у­га­дать чувства, которые ему пред­стоит испы­тать.

В восем­на­дцать лет дочь объ­я­вила, что она уезжает. Она не спра­ши­вала нас, можно или нет это сделать, она просто ставила нас в извест­ность о своем наме­ре­нии. Теперь была моя очередь быть потря­сен­ной, не под­го­то­в­лен­ной к подоб­ной ситу­а­ции. Дочь была очень добра и поз­во­лила мне пойти с ней за покуп­ками: выбрать метлу, швабру и коврик в ванную, она не про­те­сто­вала против моих советов по поводу сти­раль­ного порошка и хозяйствен­ного мыла. Она дала мне воз­мож­ность, участ­вуя в покуп­ках, справиться с вол­не­нием перед раз­лу­кой. Стоя в хозяйствен­ном мага­зине, я сказала: «Ты знаешь, я однажды гово­рила тебе, что, когда ты выра­стешь, я напомню тебе о том времени, когда ты хотела нав­се­гда остаться со мной и с папой». Она недо­вер­чиво устави­лась на меня. «Ты, наверно, меня разы­гры­ва­ешь», — про­из­не­сла она недо­вер­чиво.

Одна подруга недавно рас­ска­зала мне: «В день свадьбы дочери я была готова раз­ры­даться, меня обуял страх, что на цере­мо­нии я поведу себя как идиотка. Когда дочь начала плакать, надевая свое сва­деб­ное платье, я почув­ство­вала облег­че­ние. Мы хоро­шенько попла­кали вместе, и меня так утешило, что и она испы­ты­вает сме­шан­ные чувства счастья и печали!»

Я до сих пор помню мой первый день в детском саду, хотя с тех пор прошло пять­де­сят семь лет. Вижу огромную комнату, похожую на пещеру, в которой бродят очень высокие, похожие на вели­ка­нов незна­комцы. Все виде­лось несо­раз­мер­ным. Там была горка, которая каза­лась трид­ца­ти­фу­то­вой, и лесенка высотой с четы­рех­этаж­ный дом. Теперь я знаю, это был кро­шеч­ный, тесный детский сад, но я видела его глазами испу­ган­ной малень­кой девочки, ока­зав­шейся в незна­ко­мой стране. Даже сейчас, когда я пишу об этом, у меня воз­ни­кает ощу­ще­ние страха. Что, если моя мама никогда не придет? Знает ли кто-нибудь, где я живу? Что будет, если меня оставят здесь нав­се­гда? Нав­се­гда — это пустая, темная, без­дон­ная про­пасть ужаса. Не важно, что меня успо­ка­и­вали, не важно, что я твердо знала, что меня любят, — страх оди­но­че­ства, бес­по­мощ­но­сти никогда не покидал меня.

Мы учимся мед­ленно, нас учит жизнь. Чем старше я ста­но­ви­лась, тем легче рас­ста­ва­лась с роди­те­лями, уходя в детский сад или школу. У меня все еще бывали при­ступы тоски по дому, когда я уходила, даже когда я уехала учиться в колледж. Но к концу средней школы реши­тель­ный выбор был сделан. Перед ее окон­ча­нием я напи­сала роди­те­лям: «Я не знаю, как я пере­несу рас­ста­ва­ние со школой и дру­зьями. В них вся моя жизнь!»

Рас­ста­ваться с тем, кого мы любим, всегда трудно и мучи­тельно. Вполне есте­ственно бес­по­ко­иться, когда вы так заботи­тесь о ком-то, есте­ственно тре­во­житься, спра­ши­вать себя, уви­ди­тесь ли вы еще. Сейчас вот мой муж собрался лететь в Кали­фор­нию. Я вол­ну­юсь, как он долетит, могу уже пред­ставить, как мне будет одиноко, и знаю, что теле­фон­ные звонки могут только обо­стрить чувство оди­но­че­ства. Но мы учимся всю жизнь, что рас­ста­ва­ние — это часть жизни, часть любви. Чем больше мы любим, тем больше мы стра­даем. Но есть и плюсы в том, чтобы ощутить разлуку. В детском саду про­ща­ние с домом при­но­сит допол­ни­тель­ные пре­и­му­ще­ства: ты узнаёшь, как здорово лепить из пла­сти­лина, пони­ма­ешь, что можно уте­шиться на коленях у вос­пита­тель­ницы, в детском саду ждут кар­тинки, которые можно рас­кра­сить, песни, которые можно спеть, и фан­та­сти­че­ские откры­тия, которые можно совер­шить.

Для меня сегодня разлука озна­чает, что насту­пят тихие дни само­а­нализа, когда я смогу не отвле­ка­ясь писать, что я хочу, слушать музыку тогда, когда мне хочется, читать посреди ночи, общаться с дру­зьями, с кото­рыми не дружит мой муж. Школь­ный автобус действи­тельно при­ве­зет тебя обратно домой; мама и папа действи­тельно приедут на роди­тель­ский день в лагерь и на школь­ную ярмарку. Нау­читься про­щаться — это только одна из сторон ожи­да­ния заме­ча­тель­ного момента новой встречи с родными и близ­кими людьми.