Мне часто вспо­ми­на­ется одна сценка, слу­чайным наблю­да­те­лем которой я был... Про­и­зо­шло это в под­мо­сков­ной дачной мест­но­сти. С террасы уютного домика сбежал мальчик лет шести, одетый в модный кур­гу­зень­кий пиджа­чок, явно импорт­ного про­ис­хо­жде­ния, в очень корот­кие шта­нишки-шортики, клет­ча­тые чулки, с гал­стуч­ком, завя­зан­ным бабоч­кой. На моих глазах, но, по-види­мому, не замечая меня, так как я стоял за большим деревом, малень­кий франтик воро­вато огля­делся и вдруг кинулся плашмя на про­ез­жую дорогу и, несколько раз кувыр­к­нув­шись, стал кататься по пыли, с какой-то злой тща­тель­но­стью вывали­ва­ясь в ней. Изрядно выма­зав­шись и загряз­нив­шись, он, как ни в чем не бывало, встал и дело­вито направился к террасе. Вид у него был злой и упрямый.

На террасе пока­за­лась полная, хорошо одетая женщина. Увидев пере­пач­кан­ного в пыли и утра­тив­шего свой щеголь­ской вид маль­чу­гана, она схва­ти­лась за голову...

— Дима!.. Опять? Ну что мне с тобой делать? Где ты так успел уже выва­ляться? Минутки не прошло, только я тебя пере­о­дела, а ты уже выгля­дишь каким-то пугалом ого­род­ным. Нет, ты посмо­три на себя! Во что ты пре­вра­тил такой хоро­шень­кий костюм­чик. Не умеешь ты беречь кра­си­вые вещи...

— А я не люблю кра­си­вое! — закри­чал маль­чу­ган. — Я тебе сто раз говорил, что не люблю кра­си­вое. Не хочу кра­си­вого. Не надо мне кра­си­вого. Все маль­чишки надо мной смеются, из-за этого твоего кра­си­вого смеются. Не хочу кра­си­вого!

Давно не видел я такого ярост­ного гони­теля красоты. Мне захо­те­лось подо­ждать и узнать, чем кон­чится вся эта история. Между тем мать схва­тила за руку недав­него франта, уволо­кла его в дом. Через десять минут он вышел оттуда с еще влаж­ными от недав­него умы­ва­ния щеками — чистень­кий, опрят­ный, в простых удобных шта­ниш­ках, легкой кур­точке, осмо­трел себя вни­ма­тельно и, доволь­ный, зашагал по дороге.

И тут я понял, что передо мной был не малень­кий злобный упрямец, сопроти­в­ля­ю­щийся всему доброму и пре­крас­ному, а нор­маль­ный здо­ро­вый маль­чишка, кото­рому до смерти надоели чрез­мер­ные заботы мамаши о его внешней эки­пи­ровке. У него, должно быть, были соб­ствен­ные, соот­вет­ству­ю­щие его маль­чи­ше­ским воз­зре­ниям, пред­ста­в­ле­ния о том, что такое красота и как должен выгля­деть юный гра­жда­нин его воз­ра­ста. И, веро­ятно, его бунт против красоты, выра­жен­ный столь бурно, явился завер­ше­нием дли­тель­ной борьбы с матерью и след­ствием посто­ян­ных «драз­ни­лок», кото­рыми доса­ждали ему свер­ст­ники.

Мне при­по­ми­на­ется этот случай всегда, когда я сам раз­мыш­ляю о том, как следует вос­пи­ты­вать в ребятах чувство пре­крас­ного или когда веду на эту тему беседы с мате­рями.

Стрем­ле­ние к красоте, желание постичь пре­крас­ное свойственно всякому здо­ро­вому чело­веку и так же есте­ственно, как тяга к счастью, здо­ро­вью, к радост­ному суще­ство­ва­нию. Ребята тоже с самых малых лет тянутся к тому, что им кажется кра­си­вым, ярким, манящим своей формой или цветом. Недаром мы уделяем такое серьез­ное вни­ма­ние окраске и фактуре тех игрушек, шариков, колец, мячиков, кубиков, которые первыми попа­дают в руки совсем еще малень­ких детей. Мы стремимся, чтобы эти прими­тив­ные игрушки были приятны на ощупь, радостны для глаза ребенка. Такая игрушка должна быть празд­ни­ком для ося­за­ния и зрения. В сущ­но­сти, эти гладкие, свер­ка­ю­щие яркие без­де­лушки и есть первые пред­меты из мира пре­крас­ного, попа­да­ю­щие в сферу вни­ма­ния ребенка.

Я не берусь тут про­с­ле­дить подробно даль­нейший процесс осво­е­ния детьми эле­мен­тов красоты, с кото­рыми они встре­ча­ются в жизни. Это — большая и спе­ци­аль­ная тема, тре­бу­ю­щая серьез­ного раз­го­вора. Сейчас хочу огра­ни­читься лишь неко­то­рыми при­ме­рами и выво­дами, которые, может быть, при­го­дятся матери, которая оза­бо­чена, чтобы ее дети, вступая в созна­тель­ный возраст, при­об­рели правиль­ное пред­ста­в­ле­ние об истинно пре­крас­ном и избе­жали опас­но­сти попасть на при­манку пошлень­кой кра­си­во­сти. Вопрос этот важный. Среди многих задач, которые ставит перед собой каждый вос­пита­тель, жела­ю­щий выра­стить своих питом­цев полными высо­кого чело­ве­че­ского досто­ин­ства, радостно ощу­ща­ю­щими свое место в чело­ве­че­ском обще­стве, зна­ю­щими свое дело в жизни, уме­ю­щими свя­зы­вать свою личную судьбу с судь­бами и инте­ре­сами кол­лек­тива, среди многих этих задач, решение которых помо­гает выра­стить чело­века пол­но­ценно счаст­ли­вым, стоит и нема­ло­важ­ная задача привить под­ра­с­та­ю­щему чело­веку верное чувство пре­крас­ного, правиль­ное пони­ма­ние красоты.

Ребята при­гля­ды­ва­ются ко всему, что их окру­жает, гораздо вни­ма­тель­нее, чем это пред­по­ла­гают многие взро­с­лые. Их пугает и оттал­ки­вает все урод­ли­вое, безо­б­раз­ное. Зато как они раду­ются и цветам, и алмаз­ному блеску снега, и новому кра­си­вому платью матери! «Ой, какая ты кра­си­вая сегодня», — обя­за­тельно заметит ребенок, увидев мать в новом празд­нич­ном платье.

Но почти у всех ребят развито насто­ро­жен­ное отно­ше­ние ко всему чрез­мерно, нес­кромно, кри­кливо выста­в­лен­ному на вид. Ребенок верит, что за пре­крас­ной внеш­но­стью всегда живет кра­си­вая сущ­ность. Недаром и во всех хороших сказках действуют статные добры-молодцы и пре­крас­ные лицом, ясно­гла­зые кра­савицы. Красота и добро сли­ва­ются воедино. И дети хотят, чтобы и в окру­жа­ю­щей их жизни эти­че­ская сторона всех явлений, с кото­рыми они стал­ки­ва­ются, отве­чали бы эстети­че­ской. В этом ска­зы­ва­ется стрем­ле­ние ребенка к гар­мо­ни­че­скому совер­шен­ству жизни.

Но сколько раз мне при­хо­ди­лось наблю­дать, как тер­за­ется гордый маль­чишка или скры­вает свое сму­ще­ние застен­чи­вая дев­чурка, замечая, что мать выря­ди­лась чере­счур уж пышно, вызывая иро­ни­че­ские взгляды окру­жа­ю­щих, да еще нару­мя­ни­лась сверх меры и пере­пуд­ри­лась. Знаю я также случай, когда тихий и серьезный мальчик вдруг почему-то отка­зался пойти с матерью, которую он очень любил, в гости. Он плакал, отби­вался и отка­зы­вался объ­яс­нить, почему он не хочет идти на инте­рес­ную вече­ринку, где его ждали и люди для него дорогие и все­воз­мож­ные соблаз­ни­тель­ные уго­ще­ния. Только на другой день, дове­рив­шись мне, он при­знался, что ему было стыдно идти с матерью, которая надела платье со слишком большим декольте. «Это некра­сиво... это стыдно», — говорил мне взвол­но­ван­ный мальчик. Да, платье, вид кото­рого не соот­вет­ство­вал его строгим и чистым пред­ста­в­ле­ниям о матери, каза­лось ему уже и некра­си­вым.

И мне дума­ется, что надо очень бережно охра­нять это живущее в детях пред­ста­в­ле­ние о красоте как о выра­же­нии чистых, светлых, добрых начал чело­века. Придет пора, и ребенок посте­пенно станет пони­мать, что внеш­ность — это еще не обя­за­тельно точное отра­же­ние вну­трен­него мира чело­века. С глу­бо­ким вол­не­нием прочтет он бес­смерт­ную сказку Акса­кова «Алень­кий цвето­чек», где вер­ность данному слову и чистота деви­чьей любви поз­во­ляют вну­трен­ней красоте тор­же­ство­вать над внешним урод­ством и пре­вра­тить ужасное Чудище в пре­крас­ного юношу.

— Знаешь, мама, мне все-таки очень хочется быть хоро­шень­кой, — гово­рила недавно десяти­лет­няя школь­ница своей матери, одной моей хорошей зна­ко­мой. Девочка эта выгля­дит вполне мило­вид­ной, но ей не раз при­хо­ди­лось слышать от не очень так­тич­ных взро­с­лых, что неко­то­рые подруги кра­си­вее ее. И хорошо, что у матери, женщины очень куль­тур­ной, нашлись верные слова, чтобы объ­яс­нить дочке, какова истин­ная красота чело­века. На многих при­ме­рах, взятых из жизни, из среды, хорошо извест­ной девочке, мать пока­зала, что быть лишь внешне кра­си­вым — этого еще недо­ста­точно, для того чтобы стать счаст­ли­вым. Мать напо­мнила о многих людях, которые, не отли­ча­ясь особой кра­со­той, заво­е­вали все­об­щее ува­же­ние, при­зна­ние друзей и живут под­линно радост­ной тру­до­вой, твор­че­ской большой жизнью.

В то же время надо при­у­чать ребят с малых лет заботиться о том, чтобы они выгля­дели по воз­мож­но­сти хорошо, чтобы следили за своим костю­мом, за вещами, кото­рыми поль­зу­ются. При­ви­вая хорошие манеры, то есть умение дер­жаться скромно, без всякой раз­вяз­но­сти, но и без излиш­ней ско­ван­но­сти, надо всегда сразу же пояс­нять ребятам, почему такое пове­де­ние чело­века правильно считают хорошим, кра­си­вым, а дурные, раз­дер­ган­ные и грубые манеры люди осу­ждают как безо­б­разные. И если ребята поймут, в чем пер­во­ос­нова красоты чело­ве­че­ского пове­де­ния в быту, добрые манеры посте­пенно войдут в их при­вычку и нару­ше­ние их будет уже им самим казаться урод­ли­вым.

С самых ранних лет надо помо­гать ребенку пости­гать пре­крас­ное. Сперва кра­си­вая игрушка, милая песенка, первый легкий стишок под кра­си­вой кар­тин­кой... А потом уже книги посе­рьез­нее, послож­нее, и убран­ство комнаты, и пла­тьице для куклы, и хорошая музыка, к которой следует при­слу­шаться, когда ее пере­дают по радио, и стихи с после­ду­ю­щим раз­дум­чи­вым раз­го­во­ром о них, и зеленое раздо­лье полей, манящее вдаль во время летней про­гулки, и хороший спек­та­кль в детском театре, и раз­де­лен­ное с ребен­ком вол­не­ние, которое породил инте­рес­ный фильм...

Книга давно уже стала одним из самых дея­тель­ных помощ­ни­ков семьи по вос­пита­нию эстети­че­ского вкуса у младшего поко­ле­ния. Хорошая книга ста­но­вится первым и верным другом детства мил­ли­о­нов ребят. Можно с уве­рен­но­стью сказать, что нет на про­сто­рах нашей Родины такого дома, где (если в нем растет хотя бы один ребенок) не нашлось бы детской книжки.

Книжка входит в мир ребенка еще до того, когда тот ста­но­вится чита­те­лем. Сначала он всего лишь зритель и слу­ша­тель книги. Старшие пока­зы­вают ему кар­тинки, читают вслух тексты, дают пояс­не­ния. И вот очень важно, чтобы то доверие к взро­с­лому, которое рожда­ется у ребенка при его общении с книгой сов­местно со стар­шими, не обры­ва­лось бы после того, как начи­на­ется само­сто­я­тель­ное детское чтение. Как радостно малень­кому чита­телю слышать от отца или матери, что и им тоже при­шлась по душе хорошая книжка, умный рассказ в журнале, яркий и инте­рес­ный кино­фильм, уви­ден­ный на экране теле­ви­зора, хорошая музыка, про­с­лу­шан­ная по радио. Ребятам очень импо­ни­рует, что полю­бив­ша­яся им книжка как бы входит в круг семейного чтения, и взро­с­лые находят поводы так или иначе воз­вра­щаться к про­читан­ной книге, при­во­дить осо­бенно запо­мнив­ши­еся в ней выра­же­ния, ссы­латься при случае на пример ее героев.

Однако, чтобы привить ребятам верный эстети­че­ский вкус, надо умело руко­во­дить их чтением. Ведь часто и в школе ребята «про­хо­дят» многие заме­ча­тель­ные тво­ре­ния лите­ра­туры без под­лин­ного удо­воль­ствия, которое несо­мненно должна доста­в­лять им хорошая книга, — именно «про­хо­дят», а не читают эти про­из­ве­де­ния, не увле­ка­ются ими. Они зау­чи­вают схемы содер­жа­ния, бойко рас­пре­де­ляя пер­со­на­жей по раз­лич­ным нрав­ствен­ным, соци­аль­ным и исто­ри­че­ским кате­го­риям. Конечно, вдум­чи­вый и сам горячо любящий, тонко пони­ма­ю­щий лите­ра­туру учитель заразит школь­ни­ков своим вос­хи­ще­нием, своим эмо­ци­о­наль­ным вос­при­ятием про­из­ве­де­ний, раз­би­ра­е­мых в классе. Он и сам с увле­че­нием прочтет ребятам лучшие стра­ницы изу­ча­е­мого писа­теля, захва­тит их радо­стью общения с под­лин­ным про­из­ве­де­нием искус­ства. И тут очень важно, чтобы у себя дома, после школы, ребята могли бы поде­литься со стар­шими своими новыми пред­ста­в­ле­ни­ями о большой лите­ра­туре, откры­тием неве­до­мых прежде радо­стей, найдя при этом во взро­с­лых вни­ма­тель­ных и сочув­ству­ю­щих собе­сед­ни­ков или, по крайней мере, слу­ша­те­лей. Разу­ме­ется, еще лучше, когда ребята увидят, что у них дома, в семье книги того писа­теля, о котором только что шла речь в классе, тоже знают, ценят, любят. Как, напри­мер, раду­ются ребята, когда отец или мать вдруг, во время заду­шев­ной домаш­ней беседы при­ве­дут на память строки Пушкина, Лер­мон­това, Некра­сова, Мая­ков­ского. Каждая про­зву­чав­шая тут строка окажет в десять раз больше влияния на школь­ника, чем при­выч­ное роди­тель­ское напо­ми­на­ние: «Ну-с, что у вас задано по лите­ра­туре? Выучил уже?..»

Что каса­ется книги, напи­сан­ной спе­ци­ально для детей, то у нас при­вы­кли при­ме­нять к ней все те эстети­че­ские кри­те­рии, все те тре­бо­ва­ния, которым должно в нашем пред­ста­в­ле­нии отве­чать каждое лите­ра­тур­ное про­из­ве­де­ние вообще, вне зави­си­мо­сти от воз­ра­ста его чита­те­лей. Конечно, суще­ствуют еще и спе­ци­аль­ные воз­раст­ные тре­бо­ва­ния, мимо которых не имеет права про­хо­дить писа­тель, адре­су­ю­щий свое тво­ре­ние младшим чита­те­лям. Но никому у нас в лите­ра­туре не дано право ради так назы­ва­е­мой «доход­чи­во­сти» книги, адресуя ее детям, нару­шать высокие эстети­че­ские прин­ципы, которым служит все наше искус­ство.

Могут, есте­ственно, и у нас поя­в­ляться книжки скуч­но­ва­тые, недо­ста­точно талан­тливо напи­сан­ные, вялые по своему сюжету, трудно вос­при­ни­ма­е­мые ребен­ком. Что греха таить, это бывает... Но все же даже самое неу­дач­ное и слу­чайно про­ско­чив­шее на книжный при­ла­вок про­из­ве­де­ние, выпу­щен­ное каким-нибудь нашим совет­ским изда­тель­ством, в худшем случае будет просто неин­те­ресно ребятам, но уж несо­мненно не будет вре­до­носно. Во всяком случае, оно не будет вносить в нашу семью веяние тех мещан­ских вкусов, пошлейших обы­ва­тель­ских пред­ста­в­ле­ний, кото­рыми были, как правило, про­ник­нуты лите­ра­тур­ные поделки бес­та­лан­ных реме­слен­ни­ков, без­на­ка­занно кале­чив­ших детский вкус своими безо­б­разно аля­по­ва­тыми, инфан­тильно-неле­пыми изда­ни­ями. Между тем частенько еще при­хо­дится мне видеть, как многие добрые тетушки, бабушки и мамушки пичкают наших малышей этими чудо­вищ­ными и без­дар­ными книж­ками, каким-то образом уце­лев­шими у них с неза­па­мят­ных времен...

Не говоря уже о том, что содер­жа­ние этих, с поз­во­ле­ния сказать, книжек ничему доброму обычно не может научить наших ребят, с точки зрения эстети­че­ской — эти допо­топ­ные издания, куп­лен­ные когда-то по дешевке на одном при­лавке со слю­няв­ками и рас­па­шон­ками и сосками-пустыш­ками, при­ви­вают с малых лет детям самые иска­жен­ные понятия о том, что красиво, а что безо­б­разно.

Лите­ра­тура сегодня сама, не ожидая спе­ци­аль­ного при­гла­ше­ния и выбора, входит в семью. Ее несут радио и теле­ви­де­ние. Если то, что пока­зы­вает экран теле­ви­зора, еще огра­ни­чи­ва­ется каким-то образом суро­выми пре­ду­пре­жде­ни­ями «детям до 16-ти лет не реко­мен­ду­ется», то уж радио в семье слушают обычно все от мала до велика... Как важно тут малень­кому слу­ша­телю или зрителю услы­шать доброе, сво­е­вре­мен­ное и умное пояс­не­ние взро­с­лых, которые могли бы сосре­до­то­чить вни­ма­ние ребенка на самом важном, наи­бо­лее поэти­че­ском и образно-поу­чи­тель­ном в ради­о­пе­ре­даче или телес­пек­та­кле.

К сожа­ле­нию, большей частью взро­с­лые отно­сятся к при­сут­ствию детей у ради­о­при­емни­ков или теле­ви­зо­ров только лишь как «к атмо­сфер­ным помехам»... А потом и вовсе пере­стают считаться с тем, что ребята слышат не только реплики действу­ю­щих лиц ради­о­пе­ре­дачи или кино­фильма, пере­да­ю­ще­гося по теле­ви­де­нию, но и часто совсем неу­мест­ные, очень дурно вос­при­ни­ма­е­мые детьми реплики и заме­ча­ния взро­с­лых членов семьи или их взро­с­лых гостей.

Очень жаль, что ребятам нашим дают смо­треть в семье по теле­ви­де­нию инс­це­ни­ровки, фильмы, телес­пек­та­кли, сде­лан­ные по тем про­из­ве­де­ниям клас­си­че­ской лите­ра­туры, с кото­рыми юные зрители еще не позна­ко­ми­лись в под­лин­ни­ках. Как правило, подоб­ные инс­це­ни­ровки и фильмы дают содер­жа­ние многих великих тво­ре­ний русской и мировой лите­ра­туры в невольно спрес­со­ван­ном, в чрез­вы­чайно сжатом или просто даже уре­зан­ном виде. Многие красоты и пре­ле­сти про­с­ла­в­лен­ных про­из­ве­де­ний ока­зы­ва­ются за пре­де­лами таких инс­це­ни­ро­вок или кино­кар­тин. Когда их смотрит человек взро­с­лый, уже читав­ший книги, по которым поста­в­лен фильм или телес­пек­та­кль, он своим знанием и вооб­ра­же­нием допол­няет то, что видит на экране. А юные зрители и слу­ша­тели полу­чают иска­жен­ное, обед­нен­ное пред­ста­в­ле­ние о великом про­из­ве­де­нии. И потом не легко заставить их про­честь пол­но­стью книгу, по которой они уже видели фильм...

При­ви­вая с самых малых лет ребятам любовь к книге, надо в то же время удер­жи­вать их от чрез­мер­ного «кни­го­ед­ства». Частенько встре­ча­ются ребята, которые готовы читать все, что им попа­дется под руку. Такие юные чита­тели пре­вра­ща­ются посте­пенно во все­яд­ных пожи­ра­те­лей книг. Они читают залпом и без всякого разбора, частенько даже не отдавая себе отчета в том, о чем прочли в слу­чайно попав­шейся им на глаза книге. Читают, где попало, за обе­ден­ным столом, в постели, на уроке в классе, даже идя по улице... Они глотают книгу, как гово­рится, даже не раз­же­вав содер­жа­ния. Мало толку от такого чтения. А чита­тель­ский вкус ста­но­вится нераз­бор­чи­вым.

Частенько чита­тель­ский вкус пор­тится еще в детстве при попу­сти­тель­стве или прямом действии взро­с­лых. Не раз мне при­хо­ди­лось слышать от роди­те­лей, чрез­мерно упо­ен­ных ско­ро­спе­лым раз­ви­тием своих ребят: «Ах, вы знаете, мой Женя (или моя Катя) уже давно не читает ничего дет­ского. Купила на днях Пан­те­ле­ева, Михал­кова, Марка Твена — и слушать не желает. Пред­ставьте себе, подавай им сейчас же Шпанова или Брян­цева. Уди­ви­тельно быстро раз­ви­ва­ются сейчас наши совре­мен­ные дети».

А чего же тут уми­ляться? Я никак не хочу поро­чить книги Шпанова и Брян­цева, писа­те­лей, соз­дав­ших немало инте­рес­ных про­из­ве­де­ний в жанре, имеющем опре­де­лен­ные добрые тра­ди­ции и хорошее назна­че­ние. Тем более что тяга к остро­сю­жет­ным, при­клю­чен­че­ским пове­стям совер­шенно есте­ственна у детей. Но куда полез­нее про­честь сначала простые, ясные, поэти­че­ские рас­сказы Пан­те­ле­ева, веселые, звонкие стихи Михал­кова, полные юмора и гуман­ных мыслей про­из­ве­де­ния Твена, затем позна­ко­миться с увле­ка­тель­ными книгами Жюля Верна, Майн Рида, Фени­мора Купера, Гер­берта Уэллса, А. Тол­стого, И. Ефре­мова, а уж потом, с годами, когда вовремя про­читан­ные самые лучшие книги опре­де­лят точный вкус, настроят на верное, мудрое и про­ник­но­вен­ное ощу­ще­ние жизни, взяться в сво­бод­ный часок и за «детек­тивно-при­клю­чен­че­ские» про­из­ве­де­ния.

Любят неко­то­рые папы с мамами похва­статься тем, что их девяти-десяти­лет­ние ребятишки будто бы уже зачи­ты­ва­ются Баль­за­ком, Толстым, Фло­бе­ром... А такое пре­ж­де­вре­мен­ное чтение серьез­нейших книг великих писа­те­лей ничего хоро­шего не дает. Детям лестно, что они как «большие» читают уже «взро­с­лые» книги, и они с неко­то­рым тще­славием видят, что это импо­ни­рует старшим. Но разве в состо­я­нии ребята по-насто­я­щему глубоко, вдум­чиво постичь истин­ное величие и поэти­че­скую муд­рость таких книг? Вот и выносят они из детства ложные пред­ста­в­ле­ния о лучших тво­ре­ниях лите­ра­туры, как о про­из­ве­де­ниях скуч­но­ва­тых, труд­но­чита­е­мых, не совсем понят­ных... И это надолго отби­вает вкус к серьез­ному чтению.

Хорошо, когда человек с малых лет слышит в своей семье серьезные раз­го­воры о про­читан­ных книгах, о про­смо­трен­ных спек­та­клях и кино­филь­мах, о музыке, о живо­писи. Надо втя­ги­вать ребят в такие раз­го­воры, заин­те­ре­со­вы­вать их теми или иными про­из­ве­де­ни­ями искус­ства, если дети еще не озна­ко­ми­лись с ними, а если уже позна­ко­ми­лись, то давать воз­мож­ность выска­зать свои сужде­ния. Радость от встречи с истинно пре­крас­ным в жизни, в книге, в искус­стве должна пре­вра­щаться посте­пенно в под­линно семейную радость. Надо при­ви­вать ребятам такой интерес, такое вни­ма­ние ко всему, что несет печать истин­ной красоты, и при этом сохра­нять дома такую вза­и­мо­от­кро­вен­ность в раз­го­во­рах на темы о пре­крас­ном, чтобы у детей выра­бо­та­лась при­вычка делиться со стар­шими всеми эмо­ци­ями в этой области. Это поможет не только вос­пи­ты­вать у ребят правиль­ный вкус, но и приучит посте­пенно детей жить одними инте­ре­сами со стар­шими.

Не следует только чрез­мерно поощрять и докучливо опекать те порой мало осмы­слен­ные увле­че­ния, которые воз­ни­кают почти у всех детей, осо­бенно у впе­чат­ли­тель­ных, при сопри­кос­но­ве­нии с раз­лич­ными видами искус­ства. Если ребенок хочет рисо­вать, надо, конечно, вся­че­ски под­дер­жать его стрем­ле­ние, поста­раться добыть ему цветные каран­даши, краски и, если стрем­ле­ние к изо­б­ра­зи­тель­ному искус­ству будет креп­нуть, дать воз­мож­ность рас­ши­рить пред­ста­в­ле­ние о нем. Можно при­об­ре­сти недо­ро­гие репро­дук­ции с хороших картин, сходить вместе в музей, в кар­тин­ную галерею, достать попу­ляр­ные книжки о больших худож­ни­ках. Не надо пре­пят­ство­вать ребятам зани­маться в дра­ма­ти­че­ском или музы­каль­ном кружках, если у детей рожда­ется такая потреб­ность. Но как часто сбивают ребят с нор­маль­ного и правиль­ного пути, как при­ви­вают им ложные само­мни­тель­ные взгляды неко­то­рые мамаши, которые в при­сут­ствии самих ребят начи­нают без­мерно востор­гаться малейшими про­я­в­ле­ни­ями спо­соб­но­сти в детях.

У нас в стране перед под­ра­с­та­ю­щим поко­ле­нием рас­крыты нео­бо­зри­мые воз­мож­но­сти для пости­же­ния высокой красоты, истин­ной куль­туры, поз­во­ля­ю­щей чело­веку овла­деть самыми боль­шими и глу­бо­кими радо­стями жизни. В наших домах пио­не­ров, в школах, в летних лагерях посто­янно действуют отлично сла­жен­ные кол­лек­тивы детской худо­же­ствен­ной само­де­я­тель­но­сти, рабо­тают студии юных худож­ни­ков, соз­да­ются ребячьи хоры и орке­стры, устра­и­ва­ются само­де­я­тель­ные спек­та­кли. Там, где работа поста­в­лена правильно, где руко­во­ди­тели вдум­чиво помо­гают ребятам почув­ство­вать радость от прямого сопри­кос­но­ве­ния с искус­ством, ребята начи­нают пони­мать, что такое истин­ная красота в жизни и в худо­же­ствен­ном про­из­ве­де­нии.

Надо, чтобы и дома, в семье, ребята ощущали стрем­ле­ние своих взро­с­лых друзей и родных к под­линно кра­си­вой жизни. Надо, чтобы пошлая мишура старого мещан­ского быта, нес­кром­ное обы­ва­тель­ское стрем­ле­ние чем-то пере­ще­го­лять соседей не кос­ну­лись юной души, всегда стре­мя­щейся к пре­крас­ному. Пусть в нашей семье, как и в нашей совет­ской школе, ребята с малых лет учатся правильно пости­гать пре­крас­ное, верно чув­ство­вать красоту — это им тоже будет нужно в жизни, чтобы почув­ство­вать себя совер­шенно счаст­ли­выми...